Альфонс Доде - Том 3. Фромон младший и Рислер старший. Короли в изгнании

А что ж тут такого? Ведь они в своей компании, среди сообщников, среди товарищей, — здесь можно быть нараспашку. И они раскрывают все карты, показывают аукционный зал с изнанки, показывают его капканы и западни, рассказывают, как оптовики, по виду — конкуренты, объединяются, какие это ловкачи, какие это надувалы, что это за таинственная масонская ложа, какой глухой забор из засаленных воротничков и потертых сюртуков сразу вырастает между редкой вещью и прихотью покупателя и вынуждает его делать глупости, платить безумные деньги. Происходит настоящее состязание в циничных историях, — кто из них самый большой жох, кто из них самый отъявленный жулик?

— Вы никогда не слыхали, что я выкинул с Мора и с египетским фонарем? — маленькими глоточками, со смаком отхлебывая кофе, спрашивает Лееманс и в сотый раз, точно старый солдат — о самом удачном для него сражении, принимается рассказывать о том, как некий левантинец в стесненных обстоятельствах уступил ему фонарь за две тысячи франков и как он, Лееманс, в тот же день перепродал фонарь уже за сорок тысяч председателю совета министров, получив двойные комиссионные: пятьсот франков с левантинца и пять тысяч с герцога. Прелесть рассказа составляют хитрости, уловки, то, как Леемансу удалось заморочить голову богатому и тщеславному клиенту: «Да, конечно, вещь чудесная, но дорогая, баснословно дорогая… Нет, ваша светлость, это безумие, пусть лучше кто-нибудь другой… Я убежден, что Сисмондо… Ах, черт возьми, какая дивная работа, какая тонкая резьба — можно различить каждое звено цепочки!..»

Воодушевленный хохотом, от которого, кажется, дрожит стол, старик перелистывает на скатерти записную книжку с обтрепанными краями и черпает вдохновение из цифр, дат, адресов. Известные любители рассортированы здесь, как невесты с богатым приданым в большой книге г-на де Фуа, со всеми их особенностями и пристрастиями, отдельно брюнеты, отдельно блондины, в этой графе — те, на кого нужно наседать, в этой — те, кто ценит вещи не по их действительной стоимости, а в зависимости от того, как дорого за них просят, в этой — любители-скептики, в этой — любители наивные, которым, всучивая брак, можно сказать: «Но только смотрите, никому не уступайте!..» Для Лееманса его книжечка — целое состояние.

Шифре хочется, чтобы ее муж тоже блеснул.

— А ну-ка, Том, — говорит она, — расскажи, что ты выкинул по приезде в Париж. Помнишь свое первое дельце на улице Суфло?

Муженек не заставляет себя упрашивать: для прочищения глотки он прикладывается к рюмочке и начинает повесть о том, как он лет десять тому назад, прожившись и прогорев, с одной-единственной монетой в сто су в кармане, вернулся из Лондона и от своего старого товарища, которого случайно встретил в английском кабачке недалеко от вокзала, узнал, что агентства заняты сейчас крупной аферой — сватовством мадемуазель Божар, дочери подрядчика: у нее двенадцать миллионов приданого, и она решила во что бы то ни стало выйти за важного барина, за настоящего барина. Обещают-де отличные комиссионные, ищеек тьма. Д. Тома Льюиса это последнее обстоятельство не обескуражило, — он идет в кабинет для чтения, просматривает все французские гербовники, «Готский альманах» {56} 56 «Готский альманах» — ежегодный генеалогический справочник, выходит в германском городе Гота на французском и немецком языках с 1763 года до наших дней. , «Ботен» {57} 57 «Ботен» — «Ежегодный бюллетень торговли и промышленности», выходивший в Париже с 1819 года и названный по имени его основателя — статистика и экономиста Себастьена Ботена (1764–1853). и в конце концов находит семейство, принадлежащее к древнему, весьма древнему роду, который сплелся с другими наидревнейшими родами, и проживающее на улице Суфло. Несоответствие между титулом и местожительством объясняется, видимо, оскудением или же каким-либо темным пятном. «Маркиз Икс на каком этаже?» Том жертвует последней серебряной монетой ради того, чтобы получить у швейцара кое-какие сведения: да, действительно, высшая знать… Вдовец… У него есть сын, который оканчивает Сен-сирское военное училище, и восемнадцатилетняя дочь, прекрасно воспитанная… «Платит за помещение, газ, воду и уборку комнат две тысячи франков», — прибавляет швейцар, полагая, что все это говорит в пользу жильца. «Такой-то мне и нужен», — думает Д. Том Льюис и, слегка смущенный парадной лестницей, статуей при входе, креслами на каждой площадке, всей этой современной пышностью, которой никак не соответствуют его поношенное платье, дырявые башмаки и то более чем щекотливое дело, ради которого он сюда явился, поднимается по ступеням.

— Дойдя до середины лестницы, я чуть было не повернул обратно, — повествует делец. — Ну, а потом набрался храбрости и решил, была не была, попытать счастья. Я сказал себе: «У тебя есть ум, есть апломб, ты должен добывать себе пропитание… Самое главное — находчивость!..» Проникшись этим, я взбежал на тот этаж, который мне указали. Меня провели в большую залу, — мысленно я мигом составил опись находившегося в ней имущества: две-три старинные вещи — остатки прежней роскоши, портрет кисти Ларжильера {58} 58 Ларжильер, Никола (1656–1746) — французский художник, один из крупнейших мастеров портретной живописи. , и тут же следы вопиющей бедности: продавленный диван, кресла, из которых вылез весь волос, от нетопленого мраморного камина в комнате только еще холодней. Входит глава семьи, осанистый, очень шикарный старикан, как две капли воды похожий на Самсона {59} 59 Самсон, Жозеф-Исидор (1793–1871) — знаменитый французский актер. Одна из его коронных ролей — маркиз де ла Сельер в пьесе Жюля Сандо, старый аристократ, в XIX веке сохраняющий все привычки двора Людовика XVI. в роли маркиза из «Мадемуазель де ла Сельер» {60} 60 «Мадемуазель де ла Сельер» — инсценировка одноименного романа французского писателя Жюля Сандо (1811–1883), с огромным успехом поставленная в 1851 году. . «Ваше сиятельство! У вас есть сын?» При первых же моих словах Самсон в негодовании встает. Я называю цифру: двенадцать миллионов… Он опять садится, и мы с ним беседуем… Он без околичностей признается, что его состояние не равноценно его имени, что у него всего-навсего двадцать тысяч франков ренты и что он не прочь позолотить свой герб. Сын должен получить сто тысяч франков на руки. «О ваше сиятельство! Ради вашего имени…» Затем мы устанавливаем размер причитающихся мне комиссионных, и тут я заторопился — меня, дескать, ждут в конторе. А какая там контора! Я не знал, где бы переночевать… Но у дверей старик останавливает меня и с самым невинным видом заявляет: «Послушайте! Вы произвели на меня впечатление милейшего человека… Я хочу предложить вам одну вещь: выдайте замуж мою дочь… Она бесприданница. Уж если на то пошло, двадцать тысяч франков ренты — это неточная цифра. Больше половины надо откинуть… Зато я могу моему зятю выхлопотать в Романье титул графа… Кроме того, если он в армии, то благодаря моим родственным связям с военным министром он легко продвинется по службе». Я расспросил его поподробнее. «Можете, говорю, на меня рассчитывать, ваше сиятельство…» Только за порог — чья-то рука хвать меня за плечо… Оборачиваюсь — Самсон как-то чудно смотрит на меня и хихикает. «А еще говорит, я!..» — «Что вы хотите этим сказать, ваше сиятельство?» — «Ну да, ну да, я еще не совсем развалина, и если бы представился случай…» В конце концов он сознался, что запутался в долгах, а платить нечем. «Ей-богу, мистер Том, если вы откопаете какую-нибудь славную купчиху, старую деву или вдову, и узнаете, что у нее солидный капитал, то посылайте ее ко мне вместе с ее мошной… Я сделаю ее маркизой». Мое образование было закончено. Выйдя от старика, я понял, как надо себя вести в парижском обществе. Агентство Льюиса было учреждено уже тогда, хотя пока еще только у меня в голове…