Альфонс Доде - Том 1. Малыш. Письма с мельницы. Письма к отсутствующему. Жены художников

Доде создал тип литературного героя, который намного пережил эпоху, его породившую. Тартарен вырос в определенных условиях, в определенной среде, но он необыкновенно живуч, и мы можем с ним встретиться и в наши дни. Как Дон Кихот, Тартюф, Дон Жуан и другие типические образы, прочно вошедшие в наше сознание, он выражает определенные черты человеческого характера: пустозвонство, нелепое прожектерство, фразерство.

В статье «О том, как я учился писать» М. Горький приводит в качестве примера классического использования законов типизации произведения Шарля де Костера, Ромена Роллана и Альфонса Доде с его знаменитым Тар-тареном из Тараскона.

Мысль продолжить историю приключений Тартарена пришла Доде много лет спустя. За эти годы смех Доде стал горше. В его книгах возникают серьезные социальные конфликты, все меньше появляется благородных героев, которые в решительный момент встают на защиту добродетели. Рок социальной жизни неотвратим, и каждый получает свою долю страдания без надежды на то, что его выручат случайные обстоятельства, какой-нибудь добрый гений. Казалось бы, писатель навсегда отошел от тем своего раннего творчества, от искрящегося смехом «Тартарена». Но вот в 1885 году появляется вторая часть его знаменитого произведения — «Тартарен на Альпах».

Швейцарские приключения Тартарена общим своим тоном напоминают приключения в Алжире. И здесь рассказано о комических приготовлениях Тартарена к поездке на Альпы, о его немыслимом альпинистском снаряжении, вызывающем смех, недоумение и даже испуг у прохожих. Так же как и Алжир, Швейцария оказывается совсем не такой, какой представлял ее себе Тартарен. Вместо дикой, первозданной природы он находит здесь роскошные гостиницы и отели, отличные дороги и толпы отдыхающих.

Доде сталкивает своего героя с многочисленными туристами, представляющими всю Европу — Европу богачей и бездельников. Писатель вовсе не жалует эту публику — холодную, равнодушную, пустую. От сравнения с ней Тартарен и другие тарасконцы только выигрывают. Доде рисует карикатурный портрет стареющего дипломата, растерявшего «слова и мысли»; жрецов науки, «пропахших плесенью»; чопорного лорда; пессимиста, начитавшегося Шопенгауэра и Гартмана. Их высокомерию и надутости, их равнодушию и скуке Доде противопоставляет веселость и доброжелательность Тартарена и его тарасконских спутников. В первой части автор мягко разоблачал своего героя и смеялся над его пустым тщеславием и наивностью. Счастливый конец каждого приключения Тартарена был как бы заранее предрешен. Здесь же Тартарену приходится сталкиваться с вещами весьма серьезными и волей-неволей задумываться над ними.

Важным эпизодом второй части является встреча Тартарена с русскими террористами, скрывающимися в Альпах от преследования русского царизма. Молодая девушка Соня и ее умирающий брат Борис, бежавший с каторги, друзья Сони — Манилов и Болибин — люди действия, у которых слово не расходится с делом. В изображении Доде они тоже мечтатели, возымевшие смелость подняться против всесильного самодержавия, но их мечта имеет смысл и конечную цель, а беззаветная храбрость оправдана. Так, возвысив своего героя в сравнении с праздношатающимися туристами, Доде возвращает нас к истинной сущности Тартарена.

В конце второй части трилогии ставятся все точки над «i». Испугавшись надвигающейся снежной бури, Тартарен и тарасконец Бомпар решают вернуться назад. Связавшись одной веревкой, они оказываются по разные стороны скалы и, думая, что один из них падает в бездну, одновременно обрубают веревку. Каждый из них считает себя виновным в гибели другого. Но совесть-недолго мучает Бомпара, так же как и Тартарена. И в этом взаимном предательстве, которое, к счастью, не влечет за собой беды, мы видим всю нешуточную опасность беспримерного себялюбия таких «славных» с виду и таких добродушных тарасконцев.

По сравнению с «Приключениями Тартарена» общий фон второй части трилогии значительно помрачнел. Умирает брат Сони — Борис, Тартарен и компания тарасконцев попадает по ложному доносу в тюрьму, в самом Тарасконе идет глухая борьба за популярность между Тартареном и Костекальдом.

Прошло еще пять лет, прежде чем появилась заключительная часть трилогии о Тартарене — «Порт-Тараскон» (1890). Теперь уже не один Тартарен, а многие тарасконцы пытаются совершить «подвиг», пускаясь в невиданную авантюру. Предводительствуемые Тартареном, они основывают на одном из затерявшихся островов Тихого океана тарасконскую колонию. Однако на этот раз их поступками руководит не только жажда славы, но и желание обогатиться.

Фон третьей части трилогии о Тартарене становится еще более мрачным. Колонисты встречают на острове людоедов и взаправду гибнут. Вместо обетованной земли они находят богом забытый остров, где льют тропические дожди, свирепствует лихорадка, а почва отказывается принимать привезенные из Франции злаки. Обманутые лжегерцогом Монским, оказавшимся авантюристом, тарасконцы попадают в отчаянное положение.

Конфликт между необузданной фантазией тарасконцев и жестокой действительностью приобретает трагические или, скорее, трагикомические масштабы. Наивность и благодушие тарасконцев еще кое-как могли процветать под небом Прованса, но они исчезают перед лицом невыдуманных испытаний. Доде и в этих драматических обстоятельствах находит место для смеха, но юмор его часто уступает место горькой иронии.

«Порт-Тараскон» — пародийная утопия, разоблачение мечты буржуазного обывателя одним махом разбогатеть или приумножить свое состояние. Тарасконцы двинулись в неизвестность, соблазненные сногсшибательной рекламой герцога Монского. Но разбогатеть они не могут не только потому, что стали жертвой ловкого авантюриста, но и потому, что не способны к труду. «Нам положительно недостает меньшой братии», — говорит Тартарен, имея в виду простых крестьян и рабочих. Некогда Санчо Панса на какой-то миг стал губернатором острова, теперь в этой роли оказывается Тартарен. Но, в отличие от своего испанского прототипа, он не проявляет большой мудрости. Образ правления в Порт-Тарасконе — пародия на государственные установления в метрополии. «Администрация у нас деятельная», — записывает в дневнике Паскалон, но «…мы не столько заняты делом, сколько междуведомственной перепиской». Всевозможные «ответственные посты» здесь поручены людям, меньше всего к ним подготовленным. «Братство» колонистов не разрушило сословных и классовых перегородок, и бедняге Паскалону, несмотря на громкий титул, подаренный ему Тартареном, отказывают в руке дворянки Клоринды. Женщины здесь в голосовании не участвуют. Колония тарасконцев в карикатурном виде воспроизводит порядки Третьей республики, а мечта буржуазного обывателя не трудясь побольше заработать приводит его к мысли огнем и мечом покорить соседние племена.