Александр Дюма - Собрание сочинений в 50 т. Том 50 (2001). Рассказы

И рука ее еще нежнее гладила лошадь.

Наконец она ушла от него и, увидя своих горлиц, вспомнила, что, занявшись конем, она забыла их покормить. Это случилось с ней в первый раз в жизни, но ведь жизнь ее так изменилась!

Затем девушка направилась к тому месту, где она нашла Эжена; трава была затоптана и окровавлена, рядом валялась разрубленная меховая шапка; Лоретта подняла ее, и слезы невольно закапали на тянущийся от нее алый след. Потом она вернулась к себе, захватив шапку с собой. Зачем? Возможно, она и сама этого не знала, но ведь этот головной убор принадлежал молодому французу и, ослабив удар, несомненно спас ему жизнь.

Первые приметы зарождающейся любви так многообразны и тонки, что нет слов человеческих, чтобы их описать, — это под силу только божественному языку ангелов.

Эжен тоже ощущал их, но по-иному. Юноша уже испытал любовь, вернее вкусил наслаждение. Всем сердцем сейчас он жаждал увидеть прекрасного ангела, явившегося к нему, но не осмеливался заговорить об этом. Почтенная внешность отца Лоретты не располагала к откровенности с ним, и Эжен отворачивался, пытаясь заснуть, а прикрыв глаза, грезил о той, которую он не мог увидеть.

Поразмыслив, гусар пришел к выводу, что, пока он лежит в постели, девушка не сможет посещать его комнату; поэтому на следующий день пастор, войдя к нему, застал молодого офицера в полной форме, словно ему предстоял смотр.

Юная Лоретта тоже увидела его: на цыпочках, крадучись, она следовала за отцом, чтобы постараться хоть мельком посмотреть на бедного раненого; когда же она увидела его, восторженный возглас вырвался у нее из груди и она радостно вбежала в комнату, куда не могла попасть накануне.

О, начиная с этого времени дни полетели так быстро! Пастор должен был по роду занятий бывать в городке, и они оставались одни... О, эти невинные и нежные ласки, жаркие вздохи, восторженные признания!.. А когда Эжен смог выходить, с какой радостью она повела его к источнику, к увитой розами беседке, к навесу с рыжим скакуном, к вольеру с горлицами и, наконец, к тому месту, где она нашла его умирающим!

Понемногу к Эжену возвращались силы, и прогулки можно было удлинять; Лоретта водила его к плодородным берегам Рейна, заставляла восхищаться их живописными склонами, покрытыми виноградниками и увенчанными готическими замками, которые в наше время кажутся вехами, поставленными рукою истории как свидетельство течения времени и как напоминание о веках варварства и феодализма. Временами Лоретта и Эжен взбирались на эти развалины, достигали самого их верха и любовались раскинувшимися перед ними просторами и чарующим видом.

Но глаза Эжена почти всегда были прикованы к голубоватым вершинам, замыкающим на юге подернутый дымкой горизонт; он вздыхал, думая о Франции, и говорил подруге:

— Посмотри, Лоретта, посмотри на эти высокие горы; там, за ними, дивная страна, еще прекраснее твоей, страна, где осталась моя мать и любимая сестра; страна, куда однажды я повезу тебя!

И слезы увлажняли ресницы молодого офицера — так сильна в наших сердцах тоска по родным краям.

Но предпочитали они прогулки на деревенское кладбище, расположенное на вершине холма, который возвышался с одной стороны над дорогой, с другой — над деревней; украшением кладбища были кипарисы, лиственницы и ивы. Под сенью этих деревьев, в этом приюте вечного покоя, приходило чувство тревожной, но сладкой грусти. Здесь была могила матери Лоретты; девушка не знала своей матери, но — судя по скорби пастора — понимала, как та была добра и милосердна; каждый день вместе с Эженом они приходили сюда.

— Если ты когда-нибудь оставишь меня, — говорила Лоретта, — я буду ждать тебя здесь.

И она показывала скромное надгробие в тени кустов:

— Здесь ты найдешь свою верную Лоретту сколько бы ни длилось твое отсутствие, в какой бы час дня ты ни вернулся; и если даже, не в силах перенести расставание, душа покинет ее, чтобы следовать за тобой, все равно здесь, — добавляла она с грустной улыбкой, — здесь ты найдешь свою Лоретту!

Несколько месяцев промчались как одно мгновение.

Тем временем повсюду в полную силу шли приготовления к войне.

Российская империя, окутанная невежеством прошлых веков, казалась посреди народов Европы воплощением деятельного протеста деспотизма и варварства против современной цивилизации.

Франция собиралась попытаться низвергнуть этого врага, слишком могущественного, чтобы не внушать тревоги главе страны; она готова была атаковать неприятеля во льдах, что служат ему защитой, и шестьсот тысяч солдат под водительством победителя Арколе и Аустерлица, пылающих воодушевлением, полных уверенности в победе, собрались на берегах Рейна, чтобы участвовать в этом великом походе.

Полк Эжена снова занял городок, где жила Лоретта. С каким восторгом приветствовал обретавшийся там молодой француз знамена, под которыми он получил свое первое боевое крещение! С какой радостью он встретил старых друзей, а особенно старого Фредерика, уже давно считавшего своего хозяина погибшим.

А Лоретта плакала, ибо все предвещало, что возлюбленный скоро покинет ее; она не сомневалась в верности его сердца, но ведь на войне возможны роковые случайности!

Эжен пытался передать ее душе собственное спокойствие. В эту эпоху французы, привыкшие к победам, считали, что, куда бы они ни явились, им покорится все. Подобная гордость была вполне оправдана, ведь до этого никакая неудача не остановила их оружие. Эжен объяснял ей, что Россия — последняя преграда на пути к прочному и всеобщему миру, что, когда нависший над странами колосс перестанет существовать, мир вздохнет свободно и легко. Какое счастливое будущее предвещает Лоретте и Эжену этот миг, и он вскоре наступит; тогда они соединятся вновь, чтобы не разлучаться уже никогда, а тяготы разлуки лишь послужат тому, чтобы заставить влюбленных лучше ощутить все очарование встречи.

День их расставания быстро приближался. Эжен посвящал своей подруге все время, которое он мог похитить у воинской службы. Порой здоровье Лоретты внушало ему тревогу, поскольку грусть девушки все больше лишала ее сил. Тщетно надеялся он, что ее бледность исчезнет от его поцелуев. Лоретта познала все восторги любви, и теперь ее щеки не покрывались краской юности: это была прекрасная лилия, нежная, благоухающая, но со склоненной к земле головкой, словно возвещающей, что цветку не устоять перед первым порывом весеннего ветра.

Накануне отъезда своего друга Лоретта вместе с ним совершала их обычную прогулку. Подойдя к своей любимой рощице, она вновь дала Эжену клятву верности и сказала ему, что каждый день будет ждать его на этом месте, а Эжен, стоя на коленях перед могилой ее матери, поклялся прийти сюда за Лореттой; они обменялись прядями волос и приникли друг к другу в долгом поцелуе. Вернувшись в дом пастора, Эжен обратился к священнику со словами: