Стивен Бене - Рассказы [компиляция]

— С нас пока довольно, — сказал Ф.-Т. Барнум. И отвернулся позевывая. — Признаться, милейший, — добавил он, — все мы несколько проголодались…

— Я ведь и мистеру Бейли отписал, — сказал Джонатан Шэнк, переминаясь с ноги на ногу. — Если вы не дадите хорошую цену…

— Рад это слышать, — сказал Ф.-Т. — Мистер Бейли знаток в своей области и человек чести. Но я никогда не занимаюсь делами перед ужином.

— Ну ежели в жратве все дело, тогда ладно, — бесцеремонно сказал Шэнк и повел нас к дому, почесывая в затылке от недоумения. И я не мог его упрекнуть. Сам я понимал, что мистер Барнум задумал какую-то хитрость, но не мог сообразить, какую именно.

За свою жизнь я немало едал всякой гадости, но такого омерзительного ужина не упомню. Шэнк все стряпал самолично; и чем дальше, тем сильней я проникался сочувствием к пленнику, запертому в сарае. Бедняга питался этой стряпней неделю, а то и больше — не мудрено, что он так нахохлился. Мыслимое ли дело, чтобы человек изжарил на сковородке свежее куриное яйцо, и оно приобрело после этого такой вкус, словно его снесла неясыть по особому заказу. Ну что ж, как говорится, век живи — век учись.

А мистеру Барнуму, казалось, все было нипочем, он ел эту отраву, нахваливал и просил еще. Ф.-Т. Барнум поддерживал оживленный разговор с великим искусством, и стоило ему только захотеть, как его собеседник слышал звуки оркестра и видел блестящее цирковое представление. Он излил на Джонатана Шэнка все свое красноречие, развернул перед ним пестрый карнавал своей жизни, с юных лет, когда он торговал вразнос скобяным товаром в Бетеле, и до знаменательного дня, когда он удостоился предстать перед самой королевой Викторией. И все эти старания он прилагал для того, чтобы ублажить сварливого старика с хитрыми глазами. Мне казалось, что он подвергает себя добровольному унижению, и хотя я слушал его, но это меня отнюдь не радовало.

Но немного погодя я заметил, что генерал куда-то исчез. Он при желании умел проскользнуть тихонько, не привлекая к себе внимания. Тут я вспомнил, что когда мы шли к дому, они с мистером Барнумом отстали от всех. И туманная надежда забрезжила в моей душе.

Ф.-Т. вдруг оборвал на полуслове один из самых захватывающих своих рассказов.

— Но оставим это, — изрек он. — В конце концов, дело всего важнее, а я, кажется, о нем позабыл. Так сколько вы хотите получить за этот ваш аттракцион, мистер Шэнк?

— Да уж я лучше обожду мистера Бейли, — сказал Шэнк ухмыляясь. — Я ведь и ему отписал.

Мистер Барнум изобразил на своем лице праведное негодование.

— Разве так делают дела честные люди? — вопросил он.

— У меня в руках знаменитейший аттракцион на свете, — сказал Шэнк. — И по мне, все едино, кому он достанется — вам или Бейли: кто больше даст, тот и купит. А ежели цена будет неподходящая, я, может, просто подрежу ему крылышки да буду держать в сарае. Сам стану его показывать. — Он потер руки. — Бейли будет здесь с минуты на минуту, — сказал он.

— Вы не подрежете ему крылья. Это невозможно, — сказал Барнум.

— По-вашему, допустим, невозможно, — сказал Джонатан Шэнк. — А только он — моя собственность, и я распоряжусь им, как пожелаю.

Барнум с улыбкой наклонился к нему через стол.

— Послушайте вы, жалкий скупердяй, — сказал он. — Вы имеете дело с Ф.-Т. Барнумом. Мне стоит только послать телеграмму в газеты, и через двадцать четыре часа сюда, на ферму, соберется десять тысяч человек, так что никакой Джим Бейли вас не спасет. Они понаедут со своими припасами и с грудными детьми — понаедут из самых дальних штатов. Они вас со свету сживут, заклеймят позором на веки веков за то, что вам вздумалось заставить крылатое создание служить вашим корыстным целям. Но я повременю с этим — мне пока спешить некуда. А, это вы, генерал? — спросил он, увидев, что генерал снова потихоньку проскользнул в комнату. — Ну как, бумага при вас? Весьма вам признателен.

— Ежели этот вонючий хорек хоть пальцем притронулся к моей собственности… — Шэнк вскочил.

— Никто к ней не притронулся, смею вас заверить, — сказал Ф.-Т. Барнум. — Просто генерал частным порядком навел кое-какие справки относительно джентльмена, которого вы называете своей собственностью, — ведь та доска в задней стенке сарая уже была оторвана, верно, генерал? Ну, я так и думал, а в процессе наведения справок зафиксировал показания письменно, по всей требуемой законом форме.

Бумагу он уже держал в руке и теперь быстро пробежал ее глазами — у генерала был мелкий, но очень четкий почерк.

— Ага, — сказал он. — Так я и знал — «Элиас Т. Уилкинс, ангел по профессии, свидетельствует и удостоверяет, что утром семнадцатого числа сего месяца, находясь при исполнении своих служебных обязанностей, он был ранен прямым попаданием из винтовки или охотничьего ружья с умыслом нанести увечье, каковое и получил от руки Джонатана Шэнка…»

— Это ложь! — заявил Шэнк и стукнул кулаком по столу. — Картечь едва его задела! И к тому же я принял его за орла!

— «…после чего принужден был насильственным путем, вопреки его воле…» — продолжал Барнум. — Скверная выходит история, мистер Шэнк, очень скверная. Боюсь, что нам придется призвать на помощь правосудие. — Он широко улыбнулся. — На слово мне могли бы и не поверить. Но вот законный документ. Джон, кто в Пенсильвании губернатором?

— Ладно уж, видать, ваша взяла, — угрюмо сказал Шэнк. — Что будете дальше делать?

— Что я буду делать? — переспросил Барнум. — Разумеется, выполню свой гражданский долг.

Вид у него был непреклонный.

— Где ж тут справедливость, ежели человек сделал величайшее открытие века и после этого останется на бобах, — сказал Шэнк, чуть не плача.

— Ладно, — сказал Ф.-Т. Барнум неторопливо. — Вот что мы сделаем. Оставим ангелов в стороне — даже если бы вы и увидели ангела, узнать его было бы все равно невозможно. Но вы накормили меня ужином, а Ф.-Т. Барнум никогда не остается в долгу. Я полагаю, тысячи долларов вполне достаточно за один ужин, если имеешь дело с Ф.-Т. Барнумом. — Он отсчитал и выложил на стол длинные зеленые банкноты. — Теперь же я готов приобрести у вас еще одну мелочь, а именно — ключ от замка, что висит на дверях вашего сарая. За этот ключ я плачу еще тысячу, а уж все остальное — мое дело.

— Это грабеж среди бела дня, — сказал Шэнк, но деньги со стола сразу же сгреб.

— Ничего подобного, — возразил Барнум, — просто если вам еще когда-нибудь вздумается провести за нос янки из Коннектикута, запомните, что в одиночку с ним никому не сладить. Пожалуй, тут надо звать на подмогу с полдюжины судейских крючков из Филадельфии и самого черта в придачу. Ну ладно, друзья, поехали, а то лошади совсем застоялись. — И он пошел к двери. — А когда явится Джим Бейли, скажите ему только одно: что я здесь уже побывал, — добавил он.