Полное собрание сочинений. Дневник 1890 г.

Бога никто не видел никогда. Если мы любим друг друга, то Б[ог] пребывает в нас, и любовь его совершается в нас. И[оанна] п[ослание] III гл., 18, 17, 14 и 15. Да пр[иидет] Ц[арствие] Т[вое]. Ц[арство] Б[ожие] внутрь вас есть. Да б[удет] в[оля] Т[воя], я[ко] н[а] н[ебе], т[ак] и н[а] з[емле]. Не моя воля да будет, но Т[воя], и не то, что я хочу, но Ты, и не как я хочу, а как Ты. Хлеб н[аш] н[асущный] д[аждь] н[ам] д[несь]. Дай мне пищу жизни. Пища моя творить в[олю] П[ославшего] меня и совершить дело Его. Дело его не есть дело внешнее, а то, чтобы делать, как он — взять иго его и научиться от него быть кротким и смиренным сердцем и н[айти] п[окой] д[ушам] в[ашим], и[бо] и[го] м[ое] б[лаго] и б[ремя] м[ое] л[егко]. И отвергнуться от себя, взять крест свой на каждый день и идти за ним. Не иметь никакого дела в виду, а только каждый день, час, отвергнувшись себя, следовать за ним с кротким и смиренным сердцем, куда он поведет. И остави нам долги н[аши], я[ко] ж[е] и м[ы] о[ставляем] д[олжникам] н[ашим]. И не простит вам Отец ваш прегрешение ваше, если каждый из вас не простит от сердца своего брату своему все прегрешения его. И в самом деле: как же я хочу быть свободен от своих грехов, когда я не освобождаю другого. Свобода моя будет только тогда, когда я прощу всем, всех буду любить. Только такая любовь освободит и меня от последствий моих грехов. Не введи н[ас] в[о] и[скушение].

Искушения мои 3-х родов: против чистоты, смирения и любви. Против чистоты надо отрезать руку, коли рука соблазн[яет], т. е. надо выходить во что бы то ни стало из тех условий, к[оторые] вызывают похоть. Ведь только это свойство и отличает человека от животного. На то только и дан ему разум. Против смирения надо не делать доброго перед людьми, чтобы не путать себя и не знать, для Бога ли делаешь или для людей. Надо не думать о своих делах добрых, помнить о злых — чтоб левая не знала, что делает правая. Против любви: подавлять в себе зачатки зла в мыслях. Из сердца выходят злые помыслы, уб[ийства], к[ражи], л[жесвидетельства], п[релюбодеяния], л[юбодеяния], х[уления]. — Против всех искушений молиться постоянно — Яко т[вое] е[сть] ц[арство], с[ила] и с[лава]. Все блага жизни не мои, но Твои, они даны мне, как сад оброчникам. Не думать о том, что это мое, и я вправе распоряжаться и пользоваться: оброк я должен платить. Мало того, что оброк, вся моя жизнь, мое сознание есть не мое, но Его, того, кто послал меня; и жизнь эта дана мне как талант, для работы над ней, для роста, увеличения ее. — И это не то, что так кто-то велел, а это так есть, я поставлен в такие условия: и если захочу для себя спасти свою жизнь, я погублю ее. И спасу я ее только тогда, когда, служа пославшему меня, погублю ее. —

Думал еще, что, молясь так, я забываю смерть. Часто хорошо думаю, но думаю без смерти. И эта дума легкая, пустая. Часто хорошо живу, но живу без ожидания смерти, и это жизнь легкая, пустая. Жизнь — талант, данный мне для роста. — Только тогда можно думать и жить с смертью, когда будешь помнить, что дело одно — не написать что, не помочь кому, не сделать что вне себя, а только одно: возростить свою жизнь, чтоб отдать ее хозяину, когда он возьмет ее — лучше, больше, чем она б[ыла] дана мне. — Это страшно только тогда, когда рост жизни можно представить себе помимо любви к людям и, стало быть, служения им. Но рост и служение одно и то же, только рассматриваемое с разных сторон. —

133 133 Абзац редактора. Laveley прислал хорошую книгу Le luxe, читали с девочками (М[аша] больна). Иду наверх. —

1 Ноября 90. Я. П. е. б. ж.

Как хорошо в 15 ст[ихе] III гл[авы] Послан[ия] Иоанна: человекоубийца не имеет жизни вечной, в нем пребывающей. Не человек вступает в жизнь вечную. А жизнь вечная бывает в человеке. И бывает и есть она в человеке, когда есть в нем любовь — Бог, любовь ко всем, радостная, не усиленная. —

[ 6 ноября .] Нынче 5 Н. Я. П. 90. Много дней пропустил. Дни были хорошие — молитва и труд. — Нынче встал в 7, гулял, молился. Молитва всё усложняется и всё живая. Потом писал о непротивлении, до 2-х часов — о церкви. Очень устал, голова заболела. Но, кажется, выбираюсь на дорогу. Завтрашняя работа ясно определилась в голове — именно, разъяснение характера учения Х[риста], как идеала. Потом заснул, ходил, нынче снег, обедал, отдыхал. И чувствую себя слабым, читал. Запишу и пойду чай пить. Вчера 4. — Так же провел день. Вчера был Илья. И его обидели. К нему холодны. Я начал говорить с ним о том, что важно только жить лучше. Ему неинтересно. Читал вечером брошюры Альфы, отобрал и послал Калмыковой и написал 3 письмеца: Калм[ыковой], Леве и еще кому-то.

3-го. Были Бергеры и Раевский. Он спорил с Машей, защищая православие. Утро писал. 2-го. Был Сережа с Верой. [ Вымарана одна строка. ] разговорами. Да, вот дойти до того, чтобы не трогало это, а было материалом для работы, простить от сердца, тогда и нам простится, т. е. наше прошедшее не будет тяготить нас. Познаете истину, и истина освободит вас. Пишу всё это время так в этом дневнике, что никто не поймет меня. Читал биографию Бруно. Хорошо изложение его миросозерцания: бытие, порядок, гармония — дух, разум, любовь. Не дурен Б[лудный] с[ын] Ахшарумова. —

Думал: молитва, к[оторой] молиться всегда, чтобы не впадать в напасть, для меня такая: помни, что ты посланник Бога — любви — от него исшел и к нему идешь.

Думал: Я вспомнил, как я играл в карты, выигрывал деньги, и как я смотрел на них, как на естественное, законное средство наслаждений. — И тени сомнения не б[ыло]. И я любил их. Деньги были для меня тогда нечто основное. За ним ничего не было. Так теперь многие смотрят. Подумал еще по случаю спора мальчика Раевского с М[ашей] о православии, о том, как страшно должно быть усумниться в вере детской. Инстинктом чувствуется, что надо будет искать, трудиться: оттолкнуться от берега и пуститься в море. —

От ложного учения церкви, перенесшего центр тяжести религиозный из области нравствен[ного] учения в внешнее богопочитание и определение того, что есть, потеряно знание того, что должно. А мы не можем знать того, что есть, а можем знать только то, что должно.

Все эти дни чувствовал себя хуже; но все-таки вполне доволен своим состоянием и благодарю за него Бога. Рассказывали об убийстве 3-х невинных вольноопредел[яющихся]. — То было 6, а не 5.

7 Н. 90. Я. П. Встал рано, ходил. Сильный мороз. Писал, всё так же плохо. Иногда думаю, что я лишился силы и способности выражать свои мысли так, как я их выражал прежде, и пот[ому] недоволен теперешним слабым выраженьем. И надо кончить. Это ничего. Мне не жалко. И очень хорошо так, как есть. (Молитва окрепляет и очищает, радует меня.) Но беспокоит сомненье: мож[ет] б[ыть], я должен писать. И потому я пытаюсь и буду пытаться служить этим, т[ак] к[ак] другим ничем не умею так же полезно служить.