Антон Чехов - Рассказы. Юморески. 1886—1886

В письме от 6 апреля 1886 г. В. В. Билибин предложил Чехову тему: «Изобразить порядочного человека, но забитого судьбой, который пришел у приятеля денег в долг просить. Кажется, что тут стыдного? А у него язык не поворачивается, и он всё о другом заговаривает; так и ушел не попросивши» (ГБЛ) . Возможно, эта тема нашла отражение в первоначальном замысле рассказа, однако очевидно существенное различие между предложением Билибина и художественным решением темы в рассказе Чехова.

А. Д. Липовский в статье «Представители современной русской повести и оценка их литературной критикой» поставил рассказ «Знакомый мужчина» в ряд тех произведений Чехова, где ярко высказался его «особый талант „человеческий“, талант чутья к боли вообще» и «сочувствие к чужой обиде и горю» («Литературный вестник», 1901, т. II, кн. V, стр. 25).

Г. П. Задера в очерке «Медицинские деятели в произведениях А. П. Чехова» остановился на характеристике «отвратительной фигуры» врача Финкеля («Нива», «Ежемесячные… приложения», 1903, № 10, стлб. 304—305).

При жизни Чехова рассказ был переведен на болгарский, венгерский, немецкий, польский, румынский, сербскохорватский и чешский языки.

Впервые — «Осколки», 1886, № 18, 3 мая (ценз. разр. 2 мая), стр. 5—6. Подпись: Человек без селезенки.

Печатается по журнальному тексту.

Впервые — «Петербургская газета», 1886, № 121, 5 мая, стр. 3, отдел «Летучие заметки». Подзаголовок: Сценка. Подпись: А. Чехонте.

Перепечатано без подзаголовка и с небольшими изменениями в сборнике «Невинные речи», М., 1887.

Вошло в издание А. Ф. Маркса.

Печатается по тексту: Чехов , т. I, стр. 145—150.

При подготовке рассказа для собрания сочинений в тексте были исключены некоторые просторечные обороты, заменены отдельные слова и выражения.

При жизни Чехова рассказ был переведен на болгарский, венгерский, немецкий, польский, сербскохорватский и чешский языки.

Впервые — «Новое время», 1886, № 3657, 6 мая, стр. 2—3. Подпись: Ан. Чехов.

Включено в сборник «Рассказы», СПб., 1888; перепечатывалось в последующих изданиях сборника.

Вошло в издание А. Ф. Маркса.

Печатается по тексту: Чехов , т. IV, стр. 204—224, с исправлением по НВ и Р 1

Текст для сборника «Рассказы» был подготовлен Чеховым в середине апреля 1888 г. и тогда же послан в типографию с указанием поместить рассказ после «Степи» (Ал. П. Чехову, 24 марта, 5 и 11—12 апреля 1888 г.). Над корректурой рассказа при подготовке собрания сочинений Чехов работал в марте 1901 г.

А. С. Лазарев-Грузинский, вспоминая одно из своих посещений Чехова, описывает, как с шутливой снисходительностью отнесся Чехов к «бестактной» критике этого рассказа со стороны его брата:

«Однажды при мне один из братьев спросил у Чехова:

— Антон, зачем ты написал рассказ „Тайный советник“? Ведь ты же не знаешь ни одного тайного советника!

Чехов ответил спокойно:

— Ну да. Но я знаю действительных статских советников. Не всё ли равно?» (А. Л—в. Памяти Ант. П. Чехова… — «Московские ведомости», 1914, № 152, 2 июля).

В рецензии на первое издание «Рассказов» К. К. Арсеньев отозвался о рассказе «Тайный советник» как о не возвышающемся «над уровнем анекдота» («Вестник Европы», 1888, № 7, стр. 260).

При жизни Чехова рассказ был переведен на немецкий, словацкий и чешский языки. «Тайный советник», напечатанный в Праге в 1892 г. в переводе В. Мрштика (в серии библиотеки «Светозора»), оказался первым рассказом Чехова, вышедшим там отдельным изданием. Переводчица произведений Чехова на немецкий язык Эльза Голлер в письме к нему от 9 октября 1898 г. из Праги делилась своим впечатлением о рассказе: «„Тайный советник“ тоже великолепен; ах, как я смеялась, читая ваш эпизод юности! „Я не позволю!“ Федора и Победимского очаровательно» ( ГБЛ; перев. с французского).

Впервые — «Осколки», 1886, № 19, 10 мая (ценз. разр. 9 мая), стр. 5. Подпись: Человек без селезенки.

Печатается по журнальному тексту.

Несмотря на отчетливо выраженную шутливость чеховской «литературной табели», в ней прослеживаются действительные симпатии и антипатии автора к современным литераторам.

Выдающихся писателей-современников старшего поколения Чехов считал наследниками и продолжателями творческих принципов русской реалистической школы, родоначальника которой он видел в Гоголе.

Испытав на себе влияние Толстого-художника и преодолев в собственном творчестве воздействие его идейно-философских концепций, Чехов с восхищением говорил о нем, что это «не человек, а человечище, Юпитер» (Суворину, 11 декабря 1891 г.). «В своей жизни я ни одного человека не уважал так глубоко, можно даже сказать беззаветно, как Льва Николаевича», — писал он И. И. Горбунову-Посадову 9 ноября 1897 г.

Роль М. Е. Салтыкова-Щедрина в формировании общественно-политических позиций Чехова, его гражданских и демократических идеалов и сатирической направленности творчества была громадной. Чехов внимательно следил за его литературными выступлениями и, когда Щедрин умер, писал о нем: «Мне жаль Щедрина. Это была крепкая, сильная голова <���…> Обличать умеет каждый газетчик, издеваться умеет и Буренин, но открыто презирать умел один только Салтыков» (А. Н. Плещееву, 14 мая 1889 г.).

И. А. Гончарова Чехов считал «первоклассным писателем» и числил его имя в списке своих «полубогов» (Суворину, начало мая 1889 г.), с признательностью и теплотой относился к Григоровичу, напутствовавшему его весной 1886 г. в большую литературу. По свидетельству брата Чехова, «к А. Н. Плещееву Антон Павлович относился с глубоким уважением, дорожил его мнением» ( Антон Чехов и его сюжеты , стр. 56).

Из «молодых писателей» 80-х годов с наибольшим пиететом Чехов относился к В. М. Гаршину и В. Г. Короленко. «Таких людей, как покойный Гаршин, — писал он Плещееву 15 ноября 1888 г., — я люблю всей душой и считаю своим долгом публично расписаться в симпатии к ним». С Короленко у Чехова установились долголетние и прочные дружеские отношения.

А. С. Лазарев-Грузинский высказал недовольство «Литературной табелью» Чехова, указывая, что «Катков, Лесков, Суворин с Бурениным, Муравлиным (неопытен, бездарен), Василевский и т. п. вздернуты чересчур высоко» (Н. М. Ежову, 14 мая 1886 г.; ЦГАЛИ ). В отведенном Суворину непомерно высоком месте, несомненно, сказалось личное расположение к нему Чехова, который в то время ценил его как крупнейшего организатора-книгоиздателя, не сомневался в его честности, восторгался его природным умом и художественным чутьем. Чехов признавал также значительный вес в журнально-газетных кругах В. П. Буренина; однако позднее его и других «нововременцев» во главе с Жителем (А. А. Дьяковым) называл «гнусным племенем» и замечал о них: «…по убеждениям своим я стою на 7375 верст от Жителя и К°» (Ал. П. Чехову, 4 апреля 1893 г.).