Автор неизвестен - Халиф на час

А потом я пробудился, на рассвете, от сна и не увидел и следа девушки и не знал о ней ничего. И случилось у меня с евнухом и с везирем то, что случилось. Как же может быть это сном или ложью, когда дело с перстнем — истина? Если бы не перстень, я бы думал, что это сон, но вот ее перстень у меня на маленьком пальце. Посмотри на перстень, о царь, сколько он стоит?»

И Камар аз-Заман подал перстень своему отцу, и тот взял перстень и всмотрелся в него и повертел его, а затем он обратился к своему сыну и сказал: «В этом перстне — великое уведомление и важная весть, и, поистине, то, что случилось у тебя с девушкой сегодня ночью, — затруднительное дело. Не знаю, откуда пришло к нам это незваное, и виновник всей этой смуты один лишь везирь. Заклинаю тебя Аллахом, о дитя мое, подожди, пока Аллах облегчит тебе эту горесть и принесет тебе великое облегчение.

О дитя мое, я убедился сейчас, что нет в тебе безумия, но дело твое диковинно, и освободит тебя от него лишь Аллах великий».

«Заклинаю тебя Аллахом, о батюшка, — сказал Камар аз-Заман, — сделай мне добро и разузнай для меня об этой девушке. Поторопись привести ее, а не то я умру с тоски и никто не будет знать о моей смерти». Потом Камар аз-Заманом овладела страсть, и, повернувшись к своему отцу, он произнес такое двустишие:

А затем, произнеся эти стихи, Камар аз-Заман обернулся к своему отцу, смиренно и огорченно, и пролил слезы, и стал плакать, сетовать и вздыхать из глубины пораненного сердца, и произнес еще такие стихи:

А когда он кончил говорить стихи, везирь сказал царю: «О царь века и времени, до каких пор будешь ты сидеть подле твоего сына, удалившись от войск? Быть может, нарушится порядок в твоем царстве, так как ты удалился от вельмож царства. Разумный, когда на его теле разнообразные раны, должен лечить опаснейшую из них, и, по моему мнению, тебе следует перевести твоего сына отсюда во дворец, выходящий на море, и ты будешь удаляться туда к своему сыну. А для дивана и для выезда ты назначишь во всякую неделю два дня — четверг и понедельник, и станут входить к тебе в эти дни эмиры, везири, придворные и вельможи царства, и остальные воины и подданные, чтобы изложить тебе свои дела, и ты будешь исполнять их нужды, судить их, брать и отдавать, и приказывать, и запрещать. А остаток недели ты будешь подле твоего сына Камар аз-Замана и останешься в этом положении, пока Аллах не пошлет тебе и ему облегчения. О царь, берегись превратностей времени и ударов случая, разумный всегда настороже».

Услышав от везиря эти слова, царь счел их правильным и полезным для себя советом, и они произвели на него впечатление. Он испугался, что нарушится порядок в его царстве, и в тот же час и минуту поднялся и приказал перевести своего сына из этого места во дворец, выходящий на море.

А этот дворец был посреди моря, и туда проходили по мосткам шириной в двадцать локтей. Вокруг дворца шли окна, выходившие на море, и пол в нем был выстлан разноцветным мрамором, а потолок был покрыт разными прекраснейшими маслами и разрисован золотом и лазурью.

И Камар аз-Заману постлали во дворце роскошную шелковую подстилку и вышитые ковры, а стены в нем покрыли избранной парчой и опустили занавески, окаймленные жемчугами. И Камар аз-Замана посадили там на ложе из можжевельника, украшенное жемчугами и драгоценностями, и Камар аз-Заман сел на это ложе, но только от постоянных дум о девушке и любви к ней у него изменился цвет лица, и его тело исхудало, и перестал он есть, пить и спать и сделался точно больной, который двадцать лет болен.

И его отец сидел у его изголовья и печалился о нем великой печалью, и каждый понедельник и четверг царь давал разрешения эмирам, придворным, наместникам, вельможам царства, воинам и подданным входить в этот дворец, и они входили и исполняли обязанности службы и оставались подле него до конца дня, а затем уходили своей дорогой. А царь приходил к своему сыну в тот покой и не расставался с ним ни ночью, ни днем и проводил таким образом дни и ночи.

Вот что было с Камар аз-Заманом, сыном царя Шахрамана. Что же касается царевны Будур, дочери царя аль-Гайюра, владыки островов и семи дворцов, то когда джинны принесли ее и положили на ее постель, она продолжала спать, пока не взошла заря. И тогда она проснулась от сна и села прямо и повернулась направо и налево, но не увидела юноши, который был в ее объятиях, и сердце ее взволновалось, и ум покинул ее.

И она закричала великим криком, и проснулись все се невольницы, няньки и управительницы и вошли к ней, и старшая из них подошла к царевне и сказала: «О госпожа моя, что такое тебя постигло?» И Будур ответила ей: «О скверная старуха, где мой возлюбленный, прекрасный юноша, который спал сегодня ночью у меня в объятиях? Расскажи мне, куда он ушел».

И когда управительница услышала от нее эти слова, свет стал мраком перед лицом ее, и она испугалась гнева царевны великим страхом. «О госпожа моя Будур, что это за гадкие речи?» — спросила она. И Ситт Будур воскликнула: «О скверная старуха, где мой возлюбленный, красивый юноша, со светлым лицом, изящным станом, черными глазами и сходящимися бровями, который спал подле меня сегодня ночью, с вечера и пока не приблизился восход солнца?» — «Клянусь Аллахом, — ответила управительница, — я не видела ни юноши, ни кого другого. Ради Аллаха, о госпожа, не шути таких шуток, выходящих за предел, — не то погибнут наши души. Может быть, эта шутка дойдет до твоего отца, и кто тогда вызволит нас из его рук?» Но царевна Будур сказала ей: «Юноша ночевал подле меня сегодня ночью, и он лучше всех людей лицом», а управительница воскликнула: «Да сохранит Аллах твой разум! Никто не ночевал подле тебя сегодня ночью».