Айн Рэнд - Атлант расправил плечи. Книга 2

— Почему ты не настучал на меня своим друзьям в Вашингтоне? — спросил тогда Реардэн.

Парень, не глядя на него, резко ответил:

— Не захотел.

— В твои обязанности входит наблюдать за подобными вещами, да?

— Да.

— Кроме того, твои друзья были бы рады услышать это.

— Конечно.

— Разве ты не знал, каким лакомым кусочком была эта информация и какую сделку ты мог бы провернуть с дружками в Вашингтоне, которых ты мне как-то представил, помнишь? Теми, чья дружба дорого стоит.

Парень не ответил.

— Это помогло бы тебе добиться высокого положения. Только не говори, что не знал этого.

— Знал.

— Почему же ты не воспользовался этим?

— Не знаю.

Парень угрюмо избегал взгляда Реардэна, словно пытался не думать о чем-то необъяснимом в самом себе. Реардэн рассмеялся:

— Эй, ты играешь с огнем! Сегодня ты не стал стукачом. Если и дальше будешь поддаваться этому чувству, твоя карьера полетит к чертям собачьим. Уж лучше пойди и убей кого-нибудь — быстренько.

Парень не ответил.

Сегодня утром Реардэн как обычно пришел в свой кабинет, хотя правление не работало. В обеденный перерыв он остановился у прокатного стана и удивился, увидев там Нашего Няня, в углу, никем не замеченного, с наивным удовольствием наблюдающего за работой.

— Что ты делаешь здесь сегодня? — спросил Реардэн. — Ты что, забыл, что сегодня праздник?

— Я отпустил домой девочек и пришел закончить кое-какие дела.

— Какие дела?

— Письма и… О черт, я подписал три письма и заточил карандаши, я знаю, что не должен был делать этого сегодня, но мне нечего делать дома, а здесь я не чувствую себя одиноким.

— У тебя нет семьи?

— Нет… практически нет. А у вас, мистер Реардэн? У вас есть семья?

— Пожалуй, практически нет.

— Мне нравится это место. Нравится бывать здесь… Видите ли, мистер Реардэн, я же учился на металлурга.

Шагая прочь, Реардэн обернулся и поймал следящий за ним взгляд Нашего Няня, это был взгляд мальчика, взирающего на героя своих любимых детских приключенческих рассказов. Да поможет тебе Бог, бедный маленький дурачок! — подумал Реардэн.

Да поможет им всем Бог, думал он, проезжая по темным улицам города, с презрительным сожалением заимствуя слова их веры, которую не разделял. Он видел наклеенные на металлические стенды газеты с кричащими в пустынных закоулках черными буквами заголовков: «Железнодорожная катастрофа!» Днем Реардэн слышал сообщение по радио: на магистрали «Таггарт трансконтинентал», возле Рокленда, штат Вайоминг, произошло крушение; трещина в рельсе послужила причиной гибели товарного состава, двигавшегося по краю ущелья. Крушения на магистрали «Таггарт трансконтинентал» участились — рельсы изнашивались по всему пути, который Дэгни полтора года назад планировала реконструировать, обещая Реардэну поездку от океана к океану по его собственному металлу.

Дэгни убила год на то, чтобы собрать изношенные рельсы с заброшенных боковых путей и залатать основную линию. Она угробила месяцы на борьбу с людьми Джима из совета директоров, которые заявляли, что национальный кризис — явление временное и путь, который продержался десять лет, прекрасно продержится и следующую зиму, до весны, когда, как обещает мистер Висли Мауч, положение улучшится. Три недели назад Дэгни вынудила их приобрести шестьдесят тысяч тонн новых рельсов; этого хватало лишь на то, чтобы залатать самые опасные перегоны по всему континенту, но добиться от них большего ей не удалось. Ей пришлось вырывать деньги у людей, оглохших от паники: годовой доход от грузовых перевозок падал с такой скоростью, что члены совета директоров с дрожью взирали на этот, по словам Джима, самый удачный год за всю историю «Таггарт трансконтинентал». Дэгни пришлось заказать стальные рельсы — не было никакой надежды получить разрешение на покупку металла Реардэна в связи с «крайней необходимостью», не было даже времени вымаливать это разрешение.

Реардэн перевел взгляд с газетных заголовков на свечение вдоль кромки неба — огни Нью-Йорка далеко впереди; его руки крепче сжали руль.

Была половина десятого, когда Реардэн добрался до Нью-Йорка. Он вошел в квартиру Дэгни, воспользовавшись своим ключом; свет нигде не горел. Он позвонил ей в офис. Ответил голос Дэгни:

— «Таггарт трансконтинентал».

— Разве ты не знаешь, что сегодня праздник? — спросил Реардэн.

— Привет, Хэнк. На железной дороге не бывает праздников. Откуда ты звонишь?

— Из твоей квартиры.

— Я освобожусь через полчаса.

— Хорошо. Я заеду за тобой.

Когда Реардэн вошел, в приемной было темно, за исключением освещенного стеклянного закутка Эдди Виллерса. Эдди запирал свой стол, собираясь уходить. Он с недоумением посмотрел на Реардэна.

— Добрый вечер, Эдди. Почему ты так занят? Крушение в Рокленде?

Эдди вздохнул:

— Да, мистер Реардэн.

— Поэтому я и хочу видеть Дэгни — по поводу вашей железной дороги.

— Она еще у себя.

Реардэн направился к двери в кабинет Дэгни, и Эдди нерешительно окликнул его:

— Мистер Реардэн!

— Да?

— Я хотел сказать… завтра суд над вами… Что бы они ни сделали, предполагается, что это от имени всех… я хочу сказать, что я… что это не от моего имени… даже если я ничего не могу поделать, лишь сказать вам… даже если это ничего не значит.

— Это значит намного больше, чем ты думаешь. Возможно, больше, чем мы оба думаем. Спасибо, Эдди.

Реардэн вошел в кабинет, и Дэгни взглянула на него из-за стола. Реардэн видел, как она наблюдает за его приближением, он увидел, что из ее глаз исчезает усталость. Он присел на край стола. Дэгни откинулась назад, смахнув с лица прядь волос и опустив плечи под тонкой белой блузкой.

— Дэгни, я хочу кое-что сказать тебе о рельсах, которые ты заказала. Я хочу, чтобы ты знала это.

Она пристально наблюдала за ним. Ее лицо приняло спокойное торжественное выражение — как у Реардэна.

— Согласно распоряжению из Вашингтона пятнадцатого февраля я должен поставить компании «Таггарт трансконтинентал» шестьдесят тысяч тонн рельсов, что даст тебе три тысячи миль пути. Ты получишь — за ту же сумму — восемьдесят тысяч тонн рельсов — пять тысяч миль пути. Ты знаешь, какой материал дешевле и легче стали. Твои рельсы будут сделаны не из стали, а из моего металла. Не спорь и не возражай. Я не спрашиваю твоего согласия. Предполагается, что ты не будешь ни о чем знать. Я это делаю, и я один буду за это отвечать. Мы обставим это так, что те из твоих работников, которым известно, что ты заказала сталь, не узнают, что ты получила металл Реардэна, а те, которые узнают, что ты все же получила его, не догадаются, что тебе не разрешили его купить. Мы так запутаем бухгалтерию, что, если что-то и вскроется, никто не сможет обвинить никого, кроме меня. Возможно, заподозрят, что я дал взятку кому-то из твоих работников, что в этом замешана и ты, но доказать не смогут. Я хочу, чтобы ты обещала мне, что никогда не признаешь этого, что бы ни случилось. Это мой металл, и если есть возможность рискнуть, то только я могу решиться на это. Я обдумываю это с того дня, как получил твой заказ. Я заказал медь в надежном месте. Я не собирался рассказывать тебе об этом раньше времени, но передумал. Я хочу, чтобы ты узнала об этом сегодня — потому что завтра я предстану перед судом за такое же преступление.