Джордж Элиот - Мидлмарч

— Его фамилия Ладислав. Говорят, он иностранного происхождения.

— Это народ известный! — сказал мистер Хоули. — Какой-нибудь тайный агент. Начнет с пышных рассуждений о правах человека, а потом придушит деревенскую девчонку. Так у них ведется.

— Однако согласитесь, Хоули, злоупотребления существуют, — заметил мистер Хекбат, предвидя, что разойдется в политических взглядах со своим поверенным. — Я далек от крайностей, собственно говоря, я разделяю позицию Хаскиссона, [128] Хаскиссон Уильям (1770–1830) — английский государственный деятель, специалист по финансам и политической экономии, последовательно выступавший против политики протекционизма; погиб, попав под паровоз в день открытия железной дороги Манчестер — Ливерпуль. но я не могу закрывать глаза на то, что отсутствие представительства крупных городов…

— К черту крупные города! — нетерпеливо перебил мистер Хоули. — Мне слишком хорошо известно, как проходят выборы в Мидлмарче. Ну, пусть они уничтожат все гнилые местечки [129] В описываемую эпоху в Англии завершалась борьба за изменение порядка выборов в палату общин, сохранявшегося со времен средневековья, в результате чего крупные промышленные города, выросшие за последний век, нередко были вовсе лишены представительства в парламенте, а так называемые гнилые местечки — захиревшие, а то и вовсе исчезнувшие населенные пункты по-прежнему сохраняли некогда полученное право посылать в палату общин двух депутатов, которые таким образом в большинстве случаев практически назначались местными землевладельцами. Избирательная реформа была проведена в 1832 г. и дадут представительство каждому скороспелому городу в стране, а в результате выборы будут обходиться кандидатам куда дороже. Я исхожу из фактов.

Раздражение, которое мистер Хоули испытал при мысли, что «Мидлмарчский пионер» редактируется тайным агентом, а Брук занялся политической деятельностью (точно черепаха, тихонько ползавшая туда и сюда, вдруг честолюбиво задрала крохотную головенку к небу и встала на задние лапы), далеко уступало негодованию, охватившему некоторых родственников самого мистера Брука. Все выяснилось постепенно — так мы узнаем, что сосед завел не слишком благоуханную мастерскую и она теперь вечно будет оскорблять наши ноздри, а закон тут ничего поделать не может. «Мидлмарчский пионер» был куплен тайно еще до приезда Уилла Ладислава: бывший владелец весьма охотно расстался с ценной собственностью, переставшей приносить доход, и в промежуток времени, протекший после того, как мистер Брук написал Уиллу, желание заставить мир прислушаться к себе, зародыш которого таился в его душе с юношеских лет, но до сих пор оставался в небрежении, теперь дал под покровом тайны обильные всходы.

Содействовал этому и молодой гость. Он оказался даже восхитительней, чем предвкушал мистер Брук. Ибо Уилл, по-видимому, не только был превосходно осведомлен во всех областях искусства и литературы, которыми мистер Брук в свое время занимался, но так же поразительно умел схватывать особенности политической ситуации и освещать их с той широтой, какая при наличии прекрасной памяти выражается в большом количестве цитат и общей эффектности.

— Он мне напоминает Шелли, [130] Шелли Перси Виши (1792–1822) — английский поэт, ведущий представитель революционного романтизма. Был исключен из Оксфордского университета за издание брошюры «Необходимость атеизма». Его политические и социальные взгляды навлекли на него нападки реакционных кругов. В частности, его обвиняли в безнравственности за то, что его брак с Мэри Годвин некоторое время не мог быть оформлен официально. знаете ли, — при первом же удобном случае сообщил мистер Брук, чтобы доставить удовольствие мистеру Кейсобону. — Не в каком-либо неблаговидном смысле — атеизм, знаете ли, распущенность, ну и так далее. Убеждения Ладислава во всех отношениях здравы, я уверен — вчера вечером мы очень долго беседовали. Но он не меньше его преклоняется перед свободой, вольностью, эмансипацией — при должном руководстве отличные идеи, знаете ли. Я думаю, что сумею поставить его на правильную дорогу. И мне это тем более приятно, что он ваш родственник, Кейсобон.

Хотя речь мистера Брука была весьма расплывчата, мистер Кейсобон невольно пожелал про себя, чтобы «правильная дорога» означала нечто более конкретное — какое-нибудь место подальше от Лоуика. Он испытывал неприязнь к Уиллу, даже пока помогал ему, но теперь, когда Уилл отказался от этой помощи, его неприязнь еще увеличилась. Так бывает со всеми нами, когда в нас живет подозрительная ревность: если наши таланты пригодны главным образом для того, чтобы, так сказать, прокладывать ходы под землей, то, разумеется, наш упивающийся нектаром родич (который по серьезным причинам вызывает наше неудовольствие) исподтишка питает к нам презрение, и всякий, кто его хвалит, тем самым косвенно принижает нас. Будучи людьми щепетильными, мы не доходим до такой низости, чтобы вредить ему, а, наоборот, во исполнение родственного долга спешим сами его облагодетельствовать. Каждый подаренный ему чек доказывает наше превосходство и тем смягчает нашу горечь. И вдруг мистера Кейсобона капризно лишили права чувствовать свое превосходство (разве что в воспоминаниях). Его антипатия к Уиллу родилась не из обычной ревности старого мужа, она была куда более глубока и питалась всеми обманутыми надеждами и разочарованиями его жизни. Однако Доротея, раз уж она вошла в его жизнь, Доротея, молодая жена, которая и сама проявила оскорбительные критические наклонности, способствовала усилению и прояснению этого чувства, прежде довольно смутного.

Уилл Ладислав, со своей стороны, вместо благодарности испытывал все большую неприязнь к мистеру Кейсобону и без конца спорил с собой, оправдывая ее. Кейсобон его ненавидит, в этом он не сомневался: злобно сжатые губы и полный яда взгляд, каким он был встречен, перевешивают былые одолжения и прямо-таки требуют открытой войны. Да, он многим обязан Кейсобону, но, право же, подобная женитьба перечеркивает любые обязательства. Неужели благодарность за добро, сделанное тебе, запрещает негодовать, когда другому причиняют зло? А Кейсобон, женившись на Доротее, причинил ей большое зло. Человек обязан лучше понимать, что он такое, и если ему нравится до седых волос грызть кости в темной пещере, у него нет права заманивать туда юную девушку. «Никакое самое ужасное жертвоприношение не сравнится с этим!» — воскликнул Уилл и нарисовал себе внутренние муки Доротеи так живо, словно клал на музыку причитания греческого хора. Но он ее не покинет. Он станет оберегать ее — да, станет, пусть ради этого ему придется отказаться от чего угодно! Зато она будет знать, что у нее есть преданный раб! Уилл (используя выражение сэра Томаса Брауна) [131] Томас Браун (1605–1682) — английский писатель. был склонен к «страстной щедрости» речи, говорил ли он сам с собой или с другими. На самом же деле все обстояло гораздо проще: в то время ему больше всего на свете хотелось видеть Доротею.