Айн Рэнд - Источник. Книга 1

Но Китинг понял: Тухи знает, что он никогда и не задумывался об общей теме, пока не прочел об этом в статье, и еще — Тухи и сейчас одобряет его. Когда стекла очков спустились к лицу Китинга, глаза Тухи были полны дружеской приязни, очень холодной и очень подлинной. Затем Китинг почувствовал, что стены комнаты как будто тихо сдвинулись и он остался один на один, но не с Тухи, а с какой-то неизвестной виной. Он хотел вскочить и бежать, но остался сидеть на месте с полуоткрытым ртом.

И не осознав, что же подтолкнуло его, Китинг услышал в тишине собственный голос:

— Я хотел выразить свою радость, что вам удалось избегнуть вчера пули этого маньяка, мистер Тухи.

— О-о?.. О, благодарю. Какой пустяк! Было бы из-за чего переживать. Это весьма небольшая цена, которую мы платим за свое положение на общественном поприще.

— Мне никогда не нравился Мэллори. Какой-то странный человек. Слишком издерганный. Мне не нравятся издерганные люди. И его работы мне тоже не нравятся.

— Просто эксгибиционист. И ничего больше.

— Во всяком случае, не я придумал дать ему шанс. Так решил сам мистер Злотник. Связи, как вы понимаете. Но, в конце концов, мистер Злотник разобрался.

— Мэллори когда-нибудь упоминал при вас мое имя?

— Да нет, никогда.

— И я, как вы знаете, тоже не встречался с ним. Даже не видел его. Почему он так поступил?

И теперь наступила очередь Тухи, завидев выражение лица Китинга, замереть настороженно и беспокойно. «Так вот оно, — подумал Китинг, — то, что связывает нас, и это — страх». Было еще что-то, и может быть, больше, чем страх, но назвать это можно было только словом «страх». И он понял, вне всякого сомнения, что любит Тухи больше, чем кого-либо, с кем прежде встречался.

— Что ж, вы знаете, как это бывает, — весело сказал Китинг, надеясь, что привычные сочетания слов, которые он был готов произнести, помогут ему покончить с этой темой. — Мэллори — человек не очень компетентный даже в своей области, и он это понимает, потому и решил устранить вас как символ всего высокого и талантливого.

Но вместо ожидаемой улыбки Китинг увидел, как Тухи внезапно пронзил его взглядом. Это был даже не взгляд, а настоящий рентгеновский луч. Китингу показалось, что он чувствует, как тот вползает в него, разглядывая его внутренности. Затем лицо Тухи окаменело, подобралось, и Китинг понял, что тот каким-то образом снял свое напряжение, и скорее всего потому, что обнаружил в его, Китинга, душе или в выражении его ошарашенного, с раскрытым ртом лица такую бездну невежества, которая успокоила Тухи. Потом Тухи медленно, со странной насмешливой интонацией произнес:

— Мы станем прекрасными друзьями, Питер, — вы и я. Китинг немного помолчал, прежде чем заставил себя торопливо ответить:

— О, я надеюсь на это, мистер Тухи!

— Ей-богу, Питер! Неужели я такой старик? Эллсворт — это память о своеобразном вкусе моих родителей по части имен.

— Да… Эллсворт.

— Так-то лучше… Вообще-то я ничего против своего имени не имею, особенно если сравнить его с тем, как меня называли в узком кругу, а то и прилюдно все эти годы. Ну да ладно. Мне это только льстит. Если ты наживаешь себе врагов, значит, ты опасен именно там, где и должен быть опасен. Всегда есть нечто подлежащее уничтожению — или оно уничтожит тебя. Мы будем часто видеться, Питер. — Его голос звучал теперь свободно и уверенно, с окончательностью решения, которое подверглось испытанию и выдержало его, с убежденностью, что уже никогда ничто в Китинге не будет для него неясным. — Например, я уже некоторое время задумываюсь, а не собрать ли вместе несколько молодых архитекторов — я знаком со многими из них, — этакий неформальный круг людей для обмена мнениями, развития духа сотрудничества и, при необходимости, выработки общей линии действий ради блага архитектуры в целом. Ничего похожего на официальную организацию типа АГА. Просто группа молодых. Вам это интересно?

— Господи, конечно! А вы будете председателем?

— О нет. Я никогда нигде не председательствовал, Питер. Мне не нравятся звания. Нет, я подумал бы, вы будете председателем. Вряд ли нам удастся найти лучшую кандидатуру.

—Я?

— Вы, Питер. О, конечно же, это только проект — ничего определенного, просто идея, к которой я возвращаюсь время от времени. Мы с вами еще поговорим об этом. Но мне хотелось бы, чтобы вы кое-что сделали, — и это одна из причин нашей встречи.

— О, конечно, мистер Ту… конечно, Эллсворт. Все, что вы пожелаете…

— Но это не для меня. Вы знакомы с Лойс Кук?

— Лойс… кто?

— Кук. Я вижу, вы незнакомы. Но вы просто обязаны с ней познакомиться. Эта молодая женщина — величайший гений литературы после Гете. Вы должны ее почитать, Питер. Как правило, я это предлагаю только избранным. Ее не понять буржуазии, любящей лишь очевидное. Она подумывает о собственном доме. Небольшой особнячок на Бауэри. Да, на Бауэри. Как это в духе Лойс! Она обратилась ко мне, чтобы я порекомендовал ей архитектора. Я уверен, что лишь такой человек, как вы, может понять такую личность, как Лойс. Я назову ей ваше имя… если вас это интересует, и вы построите ей небольшой, но весьма дорогой особнячок.

— Ну конечно же! Это… это очень мило с вашей стороны, Эллсворт! Знаете, я подумал, когда вы сказали… и когда я читал вашу записку, где вы писали, что хотите, чтобы я оказал любезность… ну, понимаете, услугу за услугу, а вы…

— Мой дорогой Питер, до чего же вы наивны!

— Ох, полагаю, мне не следовало говорить это! Извините. Я не хотел обидеть вас, я…

— Ничего, ничего. Вы должны научиться лучше понимать меня. Как ни странно это звучит, но совершенно бескорыстная заинтересованность в другом человеке все еще возможна в нашем мире, Питер.

Затем они заговорили о Лойс Кук и ее трех опубликованных произведениях («Романы?» — «Нет, Питер, не совсем романы… Нет, даже не собрание рассказов… это просто, просто Лойс Кук — совершенно новая литературная форма…»), и о том огромном наследстве, которое она получила от нескольких поколений преуспевших торговцев, и о доме, который она намерена построить.

И только когда Тухи поднялся, чтобы проводить Китинга до двери, и Китинг обратил внимание, как беззащитно прямо стоял он на своих маленьких ножках, — только тогда Тухи приостановился и внезапно произнес:

— Да, кстати, мне кажется, следовало бы вспомнить о некоторых личных связях между нами, хотя всю свою жизнь я не мог их точно установить… Ах да, конечно. Моя племянница. Малышка Кэтрин.

Китинг почувствовал, как лицо его напряглось, и понял, что не должен позволить обсуждать это; но лишь неловко улыбнулся вместо того, чтобы запротестовать.

— Я так понял, вы с ней обручены?

— Да.

— Очаровательно, — сказал Тухи. — Просто очаровательно. Был бы рад стать вашим дядюшкой. Вы ее любите?