Рэй Брэдбери - Полуночный танец дракона

— Скажи мне, ты когда-нибудь видел трезвых киномехаников?

— А ты видел китов, которые не умели бы плавать? — ответил я вопросом на вопрос. — Ты видел левиафанов, которые камнем шли бы ко дну?

— Да ты поэт, — уважительно сказал Аарон. Валяй дальше.

— Мой шурин пятнадцать лет работал киномехаником в «Трайлакс Студио» и все эти годы, что называется, не просыхал.

— Нет, ты только вдумайся!

— Я только и делаю, что вдумываюсь. Бедолаге пришлось пятнадцать лет кряду следить за перипетиями «Седла греха», раз за разом крутить «Горное гнездышко» и мучиться с перемонтированными «Сетями страсти». Подобные потрясения могут в два счета сломить кого угодно. Я уж не говорю о кинотеатрах с безостановочным показом. Ты мог бы девяносто раз подряд смотреть «Харлоу» с Кэрролл Бейкер? [ Ты мог бы девяносто раз подряд смотреть «Харлоу» с Кэрролл Бейкер? — «Харлоу» (1965) — фильм Гордона Дугласа, одна из двух вышедших в том году кинобиографий звезды 1930-х годов Джин Харлоу (1911 — 1937), роль которой исполняла Кэрролл Бейкер (р. 1931).] Подобное трудно даже представить, верно? Разве это не безумие? Экранные кошмары, бессонные ночи, импотенция. Нет ничего удивительного в том, что ты начинаешь пить. В этот самый час в Америке с ее неприступными фортами и сверкающими неоновой рекламой городами нет никого пьянее киномехаников, с которыми никогда не сможет тягаться даже видавшая виды подзаборная публика. Если они не будут пить, они просто погибнут.

Мы допивали мартини уже молча. При мысли о разбросанных по всему континенту десятках тысяч киномехаников с их стрекочущими аппаратами и бутылками я даже прослезился.

Из зала вновь послышался какой-то шум.

— Сходи посмотри, что делает этот псих, сказал Аарон.

— Я боюсь.

Зал сотрясался от эмоций. Мы в очередной раз покинули бар и взглянули на окошко аппаратной.

— Всего у него двадцать четыре бобины, верно? Аарон, ты мог бы прикинуть количество их возможных комбинаций? Девятая вместо пятой. Одиннадцатая вместо шестнадцатой. Восьмая вместо двадцатой. Тринадцатая…

— Заткнись, — угрюмо буркнул Аарон.

Мы принялись нервно прогуливаться вкруг квартала и обошли его шесть раз. Из зала теперь доносился не просто шум, но скорее рев обезумевшей толпы.

— Господи, похоже, они уже ломают сиденья…

— Ну, вряд ли.

— Они поубивают всех своих родных и близких!

— Кинокритики? Аарон, ты когда-нибудь видел их родных и близких? Здесь эполеты. Там лычки. Раз пять в неделю качаются в тренажерном зале. Даже в свободное время они то и дело спускают на воду боевые корабли. Какие уж тут близкие? У них и дальних-то нет…

В полночной тьме из зала доносились вопли и свист.

Я приоткрыл дверь и взглянул на экран.

— Девятнадцатая вместо десятой.

В тот же миг из кинотеатра пошатываясь вышел его хозяин. По его бледным щекам катились слезы.

— Что вы со мной сделали! Во что вы меня превратили! — вскричал он. — Ублюдки! Недоноски! Прохиндеи! Театра «Самурай Джо Самасуки» больше не существует!

Он орал с такой надсадой, что я стал беспокоиться о его здоровье.

— Не надо так, Джо, — сказал я. — В конце концов, чего только в жизни не бывает.

Музыка играла все громче. Напряжение нарастало с каждой секундой. Казалось, еще немного — и раздастся страшный, всеразрушающий взрыв, который отделит материю от сознания, как мясо от костей.

Отшатнувшись, Джо Самасука сунул мне в руки какой-то ключ и пробормотал:

— Вызовите полицию, пригласите уборщиков мусора и заприте оставшиеся двери. Мне звонить не надо, я свяжусь с вами сам.

В следующее мгновение он уже исчез.

Конечно же, нам следовало бы присоединиться к нему, но тут раздались оглушительные финальные аккорды фильма (Берлиоз вперемешку с Бетховеном), после чего установилась мертвая тишина.

Мы с Аароном обреченно повернулись к запертым дверям кинотеатра.

Створки дверей распахнулись, и из них на мостовую хлынула совершенно обезумевшая толпа, похожая на многоглазого, многорукого и многоногого бесформенного зверя.

— Умирать-то как не хочется, — просипел Аарон.

— Раньше надо было думать, — сказал я.

Толпа, этот огромный, дрожащий от возбуждения зверь, приостановилась. Мы смотрели на нее. Она смотрела на нас.

— Это они! — раздался чей-то безумный голос. — Продюсер и постановщик!

— Прощай, Аарон, — сказал я.

— До встречи на том свете, — печально откликнулся он.

Издав утробный рык, многоголовый и многорукий зверь набросился на нас и… торжествуя, принялся носить на руках, с воплями и пением нас трижды пронесли вокруг кинотеатра, потом по улице и снова к кинотеатру.

— Аарон!

Я пригляделся к бурлящему под нами морю счастливых улыбок. Вот обозреватель «Манчестер Гардиан». Рядом с ним злобный, страдающий несварением желудка критик из «Гринвич Виллидж Аванти». Вон там зашлись в экстазе второразрядные обозреватели из «Сатердей Ревью», «Нейшн» и «Нью Рипаблик». И повсюду, вплоть до самых дальних берегов этого бурного моря, бесновались, прыгали от восторга, смеялись и размахивали руками корреспонденты «Партизан Ревью», «Сайт-энд-Саунд», «Синема» и бог знает еще откуда.

— Невероятно! — выкрикивали они. — Замечательно! Это куда лучше, чем «Хиросима, любовь моя»! [ «Хиросима, любовь моя» (1959) — знаменитый фильм Алена Рене по сценарию Маргерит Дюрас, в главных ролях Эммануэль Рива и Эйдзи Окада; лауреат нескольких премий, в т. ч. «Оскара».] В десять раз лучше «Прошлым летом в Мариенбаде»! [ «Прошлым летом в Мариенбаде» (1961) — знаменитый фильм Алена Рене по сценарию Алена Роб-Грийе, в главных ролях Дельфин Сейриг и Джорджо Альбертацци.] В сто раз лучше «Алчности»! [ «Алчность» (1924) — знаменитый семи-с-половиной-часовой фильм Эриха фон Штрогейма, сокращенный студией до двух часов, экранизация романа Фрэнка Норриса «Мактиг» (1899).] Классика! Шедевр! Рядом с ним «Великан» [ «Великан» (1956) — драма Джорджа Стивенса, в ролях Элизабет Тейлор, Рок Хадсон, Джеймс Дин, Кэрролл Бейкер, Деннис Хоппер.] кажется жалким сопляком! Новая американская волна! Как вам удалось это сделать?

— Сделать что? — крикнул я Аарону, когда толпа с нами на руках пошла на четвертый круг.

— Помалкивай и крепче держись в седле! — прокричал он в ответ.

Я заморгал, почувствовав слезы на глазах. В тот же миг я заметил в окне аппаратной покачивающегося киномеханика, обалдело взирающего на происходящее. Держа в одной руке бутылку, он ощупал другой рукой лицо, как бы проверяя, он ли это, посмотрел на бутылку и, отступив назад, вновь исчез во тьме своей будки.

Когда в конце концов все эти гномы и газели напрыгались и насмеялись вволю, они поставили нас с Аароном наземь со словами: