Чарльз Паллисер - Квинканкс. Том 2

— Милое мое дитя, я очень, очень стара. С меня уже нельзя спрашивать за мои поступки. А что касается до дальнейшей жизни, то люди моего возраста часто берут дурную привычку слишком долго задерживаться на этом свете, и я намерена избавиться от нее, прежде чем она станет неискоренимой.

Начав понимать, в чем дело, я уже собрался заговорить, когда в дверь громко постучали. Охваченные смятением, мы переглянулись. Мы настолько увлеклись разговором, что не услышали шагов в коридоре.

— Нельзя, чтобы вас снова застали здесь, Джон, — прошептала Генриетта.

Тут дверная ручка повернулась несколько раз.

— Скорее, — проговорила мисс Лидия, хватая меня за руку и толкая к двери в спальню. — Туда. И возьми деньги.

Я крепко сжал кошелек, всунутый мне в руку, и бросился в маленькую темную опочивальню, дверь которой плотно затворилась за мной.

Мгновение спустя я услышал голос, который не слышал уже много лет и который не стал приятнее за минувшее время.

— Почему дверь заперта? Полагаю, вы не подстрекаете несносную девчонку упорствовать в своем решении. Думаю, настало время положить конец вашему общению.

Послышалось невнятное бормотанье, а потом вновь раздался властный голос:

— Оставь нас, дитя. Нам с твоей бабушкой нужно поговорить наедине.

— Хорошо, тетя Изабелла.

Я услышал, как открылась и закрылась дверь в коридор, а когда леди Момпессон снова заговорила, голос ее звенел от еле сдерживаемой ярости.

— Что ж, мисс Момпессон, последний ваш возмутительный поступок превосходит все предыдущие. Ужели вы настолько глупы, чтобы рассчитывать, что я ничего не узнаю? В такой критический момент, когда распространяются самые дикие слухи о платежеспособности поместья моего мужа и долгах моего сына, худшего шага со стороны члена нашего семейства невозможно представить. Но с другой стороны, полагаю, именно поэтому вы и пошли на такое. Всю свою жизнь вы всячески старались повредить интересам ваших ближайших родственников. Вы, урожденная Момпессон, ни разу не упустили случая причинить неприятности своей семье, тогда как я, всего лишь вышедшая замуж за Момпессона, посвятила всю свою жизнь защите семейных интересов. Полагаю, вы так и не простили своих родителей за скандал, явившийся следствием единственно вашего постыдного поведения и навлекший на них позор и унижение. И теперь вы одержимы жаждой мести. Я не знаю, какое злодеяние вы приписываете своим родителям, но дело в том, что он умер. Вам так сказали, и это правда.

Она умолкла, и до моего слуха донеслось невнятное бормотание.

— Но чтобы удовольствоваться такой ничтожной суммой! — продолжала леди Момпессон. — Ужели вы не понимали, как это повредит нашему финансовому положению? Все векселя, опрометчиво подписанные моим сыном за последние несколько лет, моментально представили нам к оплате. Собственные долги моего мужа и долговые обязательства Дейвида потребуют новых заемов под закладную, а нам уже грозит опасность лишиться права выкупа ранее заложенного имущества. Что вы можете сказать в свое оправдание?

В ответ послышался лишь неразборчивый лепет.

— Я не понимаю, что вы там бормочете, — продолжал резкий голос. — С каждым днем вы изъясняетесь все бессвязнее. Мне остается лишь предположить, что вы поступили так по причине старческого слабоумия. Зачем вам вдруг понадобились такие деньги? У вас есть все, что нужно старой женщине, не правда ли? Ладно, что посеяли, то и пожнете. Отныне можете не рассчитывать на доброе к себе отношение со стороны обитателей этого дома.

Наступила еще одна пауза, а затем леди Момпессон снова заговорила:

— Либо вы что-то замышляете, либо действительно выжили из ума. Но в любом случае вы показали, что не в состоянии самостоятельно вести свои дела, и понесете ответственность за последствия.

Я услышал частые шаги, потом хлопнула дверь.

Я немного помедлил, размышляя о странных словах, произнесенных леди Момпессон. В голову мне пришла одна мысль. Не здесь ли кроется ответ на вопрос, почему старая леди так сильно разволновалась, рассказывая историю Анны, и так уклончиво и туманно говорила о связи своей тети с собственной историей? У меня возникло такое ощущение, будто теперь в руках у меня оказался последний фрагмент головоломки, но за отсутствием представления о целом я не знаю, где ему место. И я не решался требовать у нее объяснений.

Я осторожно отворил дверь в гостиную, не зная, что я там увижу.

Однако, к моему облегчению, старая леди, раскрасневшаяся от возбуждения, устремила на меня сияющие глаза.

— Здорово она разозлилась, правда? Уже одно это того стоило!

— Мисс Лидия, что вы наделали?

— Довела семейство до нищеты, надо полагать, — в восторге вскричала она. — Какая несусветная чушь!

— Я не могу принять эти деньги, — решительно сказал я, протягивая кошелек мисс Лидии.

— Глупости! — воскликнула она. — Я прекрасно обойдусь. И мое заветное желание — увидеть торжество Справедливости. — Она понизила голос и, подступив ко мне, схватила меня за руку. — И убедиться, что Генриетте ничего не грозит. Ты позаботишься о безопасности моей внучки?

— Да, я сделаю все возможное.

Старая леди пытливо посмотрела на меня.

— Мне кажется, она тебе небезразлична.

Что она имеет в виду? Если то, о чем я подумал, права ли она? Я покраснел под ее проницательным взглядом.

— Я так и думала, — радостно сказала мисс Лидия. — И я знаю, что ты ей тоже небезразличен. Я уже давно подозревала, что она влюблена, а теперь знаю, в кого. Как только завещание будет представлено суду, думаю, все пойдет на лад. Теперь бери деньги и уходи, покуда еще кто-нибудь не заявился.

— Не могу. У меня нет карманов, а кошелек слишком большой, чтобы спрятать. Давайте я пока возьму лишь несколько монет.

— Нет, — горячо возразила она. — Ты должен взять все. Я не знаю, сколько еще времени у меня осталось.

Прежде чем я успел спросить, что она имеет в виду, мисс Лидия схватила полу моей куртки и вывернула изнанкой наружу.

— Смотри, можно спрятать за подкладку, — сказала она, разрывая ткань.

Она ссыпала монеты в прореху.

— Можешь прямо сейчас схоронить деньги в укромном месте?

— Да, — ответил я, думая об угольном подвале.

Я осторожно приоткрыл дверь и убедился, что коридор пуст. Я попрощался со старой леди, а она — к великому моему удивлению и совершенно для меня неожиданно — привстала на цыпочки и поцеловала меня в щеку.

— Да поможет тебе Бог, — промолвила она, глядя на меня сияющими глазами.

Я вышел, тихонько затворив за собой дверь. Шагая по коридору к задней лестнице, я заметил приоткрытую дверь. Когда я уже прошел мимо, она внезапно распахнулась, и кто-то крепко обхватил меня сзади.