Чарльз Паллисер - Квинканкс. Том 2

— За вознаграждение вы готовы на все, верно? — сказал я. — Именно потому, что мистер Барбеллион подкупил вас много лет назад, нас с матерью постигло столько несчастий.

— Грех вам говорить такое! — резко ответила она. — Я действовала из благих побуждений, ибо мистер Барбеллион желал вашей матушке добра.

— Письмо в высшей степени убедительно, — с восхищением сказал адвокат. — У молодого человека были большие способности.

Да уж, подумал я. И не только по части подделки документов.

— Но вы не должны винить ни вашу старую няню, ни меня, юноша, — продолжал мистер Барбеллион. — Я не желал зла вашей матери, а просто хотел выкупить у нее кодицилл. И вам лучше знать, скольких несчастий можно было бы избежать, когда я бы преуспел в своей попытке.

Я подумал, что мистер Барбеллион не виноват в том, что моя мать ошибочно приняла его за приспешника Клоудира. И если бы мы не пустились в бегство, когда мисс Квиллиам привела его на Орчард-стрит, все могло бы закончиться благополучно. Так что, вероятно, я несправедлив к нему, и сейчас он может помочь мне.

Когда он двинулся к двери, я сказал:

— Полагаю, я сумею найти завещание.

Он резко остановился, круто развернулся и посмотрел на меня с интересом.

— Продолжайте.

— А если найду, что тогда? Отойдет ли имущество к британской короне или же станет моим?

— Вы немного разбираетесь в законах! — воскликнул мистер Барбеллион. — Да, действительно, имущество беглого преступника отчуждается в пользу государства — посему, если сэра Дейвида осудят, он потеряет все. Однако, если завещание найдется, претендент может заявить, что оно задним числом меняет личность собственника: одним словом, у сэра Дейвида нет никаких прав собственности, чтобы терять оные, а все права переходят к претенденту. Но я должен уведомить вас, что завещание не принесет вам никакой пользы. Из него извлечет выгоду только мисс Палфрамонд, ибо вы не вправе притязать на имущество, поскольку нет никаких доказательств, что являетесь законным наследником Хаффама.

— Вы говорите об отсутствии записи о бракосочетании Джеймса и Элайзы Хаффамов? — спросил я, и он утвердительно кивнул.

В этот момент в холл вошла Сьюки, промокшая до нитки.

— Там стоит карета, и форейтор ворчит, что ждет уж добрых два часа, — сказала она мне, озираясь по сторонам в полумраке, а потом вздрогнула: — А, так вы нашли миссис Биссетт! — воскликнула она, враждебно на нее глядя. — Я собиралась сказать вам, что именно ее-то я и увидела нынче, когда подошла к дому заглянуть в освещенные окна.

Биссетт коротко кивнула ей.

Сьюки вытащила из-под шали свернутый лист бумаги.

— Я принесла бумагу, что вы оставили у меня в прошлый раз.

Охваченный радостью, я схватил документ и развернул. Сделанная мистером Эдваусоном копия записи сохранилась в отличном состоянии, но я заметил, что самодельные чернила, которыми я по требованию Гарри написал текст соглашения, выцвели и стали практически невидимыми.

Внезапно Сьюки вскрикнула. Она изумленно смотрела на мистера Барбеллиона.

— Ба, да это же тот самый джентльмен, который тогда напугал нас на кладбище!

— Совершенно верно, — сказал я. Потом снова повернулся к адвокату. — Я знаю, что вы там делали тогда. Вы осматривали склеп Хаффама.

— Да, точно, — удивленно сказал он. — Я надеялся найти какое-нибудь указание на место проведения бракосочетания, о котором идет речь.

— Вы были очень близки к цели, — сказал я. — Когда бы вы откровенно признались приходскому письмоводителю, мистеру Эдваусону, что вас интересуют Хаффамы, он наверняка рассказал бы вам о сундуке из часовни Старого Холла. Именно там состоялось бракосочетание моих прадедушки и прабабушки. Хотя я понимаю: вы держались столь осмотрительно, поскольку не хотели открывать, что вы ищете.

— Так, значит, вы нашли свидетельство о браке? — возбужденно спросил он.

Я кивнул:

— Оно хранится у мистера Эдваусона.

— Тогда, если бы вы только сумели подтвердить свое происхождение… — начал он, но осекся. — Впрочем, как вам, наверное, известно, запись о вашем крещении была похищена из церкви.

— Но прежде я успел снять с нее копию, — сказал я и вручил мистеру Барбеллиону пергаментную бумагу.

Тут Сьюки вскрикнула от ужаса, завидев тело на полу. А потом подошла к Генриетте, все еще сидевшей на корточках у стены, и положила руку ей на плечи. Сначала Генриетта скинула руку, но потом все же позволила обнять себя.

— Это меняет все дело! — воскликнул мистер Барбеллион, внимательно прочитав запись. — Ибо если теперь завещание будет представлено суду, вы получите бесспорное право претендовать на имущество. По-вашему, где оно находится?

Он задал вопрос небрежным тоном, но мне послышалась легкая дрожь в голосе.

Я с улыбкой помотал головой. Я умел быть не менее осмотрительным, чем любой адвокат канцлерского суда.

Мистер Барбеллион вынул из кармана визитную карточку и протянул мне.

— Обращайтесь ко мне, коли вам потребуется помощь. Заметив мои колебания, он вложил карточку мне в руку, вместе с копией записи, и спросил, где я проживаю. Сам не знаю почему, я сообщил ему свой адрес и свое вымышленное имя, и он записал все в записную книжку.

— А теперь, мисс Палфрамонд, — сказал адвокат, — если вы позволите, я провожу вас до дома.

Она не пошевелилась, словно не услышала его.

— Не трогайте пока мисс Генриетту, — сказал я. — Мы отведем ее туда чуть позже.

Мистер Барбеллион пожал плечами и вышел прочь; Биссетт и мистер Фамфред последовали за ним, даже не глянув в мою сторону.

Я объяснил Генриетте, кто такие Джоуи и Сьюки, но она тупо смотрела на меня и ни разу не взглянула на них, хотя Сьюки сидела рядом, по-прежнему обнимая ее за плечи. Что с ней станется? Теперь, когда я могу доказать законность своих претензий на наследство, Момпессонам не имеет смысла выдавать ее за Тома, покуда я жив. Но пока завещание не представлено суду, моей жизни угрожает опасность со стороны претендента от семейства Малифантов, а следовательно, Генриетте грозит другой принудительный брак.

Я подошел к ней, и Сьюки тактично отошла к двери, за которой по-прежнему хлестал дождь и изредка сверкали молнии. И вот мы с Генриеттой сидели одни в огромном темном зале, слыша тяжелое дыхание коров поблизости и видя безмолвную фигуру в дверном проеме всего в двадцати футах от нас.

Я взял руку девушки, и она не отняла ее. Рука была ледяная.

— Постарайтесь оставить прошлое позади, — сказал я.

— Я думала, он любит меня.

— Не надо упрекать себя, Генриетта.

— Он обольстил меня, — просто сказала она.

— Он обольстил и меня тоже, — сказал я, и она удивленно взглянула на меня. — Он умел втираться в доверие.