Чарльз Паллисер - Квинканкс. Том 1

Мы спустились по лестнице, и горничная проводила нас к двери. Как только мы очутились на улице, матушка воскликнула:

— Джонни, зачем ты солгал?

— Она мне не понравилась.

— Это еще почему?

— С чего ей понадобилось, чтобы мы поверили мистеру Сансью?

— Перестань, Джонни. Ты не прав насчет мистера Сансью. Зачем ты сказал ей неправду?

— Мама, а ты не думаешь, что она может быть связана с тем, кто нас ищет, потому-то ей и нужен был наш адрес?

— Нет, Джонни, конечно нет. — Тут она заколебалась: — А впрочем, это нельзя исключить.

— Во всяком случае, проку нам от нее никакого не будет, так ведь?

— Вероятно, ты прав.

— Тогда, мама, объясни, о какой это «той ночи» упоминала миссис Фортисквинс? И о ком вы с нею толковали?

Она стиснула мне руку.

— Не теперь, Джонни. Пожалуйста; я обещаю, когда-нибудь ты все узнаешь. Только не надо выспрашивать сейчас. Мне не следовало брать тебя с собой, но я думала, она…

— Что она, мама?

— Я думала, она поможет если не мне, то хотя бы тебе. Ради других людей.

Слова матушки еще более подстегнули мое любопытство, однако она ничего к ним не добавила и обратно мы шли молча. Я обдумывал недавний разговор, стараясь найти объяснение, которое бы не противоречило ничему из мне известного; это было все равно что подбирать из связки ключ к замку. Что происходило в ту давнюю ночь, когда моя мать и миссис Фортисквинс в последний раз встретились? А что это за таинственная личность, о «скорбных обстоятельствах» которой она упоминала? А прежде всего что за тайна связана с моим отцом? И что чувствовала миссис Фортисквинс к моей матери… да и ко мне самому?

В гостиницу мы вернулись к легкому ужину, а затем пошли спать. (Когда я вслух заметил, что наша одежда невероятно грязная, матушка объяснила это условиями Лондона, где полным-полно каминов, которые топятся углем.) Моя первая ночь в Лондоне, на софе у нас в гостиной, прошла неспокойно из-за непривычных шумов: грохота повозок, стука лошадиных копыт по мостовой, выкриков сторожей, объявлявших часы; а на рассвете к этому добавились голоса уличных торговцев и звон церковных колоколов. Проснувшись еще затемно, я лежа прислушивался к звукам в гостинице и раздумывал о том, что сейчас происходит в Мелторпе. Встает ли Биссетт так же рано, как обычно, — одна в пустом доме? Проходит ли по дорожке скот, который гонят на пастбище? Открывает ли уже свою лавку мистер Пассант? Странно было думать, что жизнь в деревне течет как всегда, а нас там нет.

После завтрака матушка поговорила с хозяином и узнала о некоей «Марраблес» с соседней улицы, у которой сдавалось жилье и имелись, вероятно, свободные комнаты. Мы немедля отправились туда и нашли, что дом номер 37 по Кондьюит-стрит выглядит опрятно и респектабельно и то же самое можно сказать о его хозяйке. Свободные комнаты, однако, имелись только на втором этаже в задней части дома: две спальни и гостиная, и стоило все это, включая услуги горничной, четыре фунта в месяц.

Я потянул матушку за рукав и шепнул:

— Это нам не по карману.

— Нужно же нам где-то жить, — шепнула она.

Я не сумел ее отговорить, и, невзирая на мои протесты, она отдала вперед плату за месяц.

Возвращаясь в отель, я упрекнул ее за расточительность.

— Не стану же я выполнять обязанности служанки, — возразила она. — Кроме того, Биссетт скоро пришлет нам денег.

— Мы не знаем сколько, мама. Нам нужно все подсчитать и выяснить, что мы можем себе позволить.

— Послушать тебя иной раз и можно решить, что ты мне не доверяешь, — с горечью проговорила она, и мы вдрызг разругались.

Тем не менее, когда мы вернулись в отель, заказали счет и начали упаковывать вещи, она согласилась сесть за стол и помочь мне разобраться с нашими финансами. Оказалось, что на данную минуту у нас наличествовало двадцать четыре фунта — минус шиллингов восемь, чтобы расплатиться за номер. От Биссетт мы ожидали получить фунтов сорок, и я заявил, что даже после их поступления мы не сможем позволить себе снимать такое дорогое жилье.

— Но ты не взял в учет деньги, которые я получу за мои petit point . [4] Вышивка (фр.) . Ты ведь знаешь, я искусная мастерица, а за хорошую работу люди заплатят немалые деньги.

— Ты в этом уверена, мама?

— Какой ты злой, Джонни, — промолвила она. — Не хочешь поверить в способности твоей матери. Но я разбираюсь в одежде и знаю, сколько платили за наряды, когда я была девочкой, а теперь, не сомневаюсь, цены еще выросли. Кроме того, если потребуется, я всегда могу пойти куда-нибудь гувернанткой.

Я узнал эту фразу, в которой сквозило скрытое нежелание.

— Тебе не понравится эта работа, — запротестовал я. — Ты понятия не имеешь, какой это тяжелый хлеб.

— Как, откуда тебе это известно? — Матушка зло улыбнулась.

— Известно. Когда мы были в Момпессон-Парке, я видел, как леди Момпессон обращается с гувернанткой. И в тот день, когда я убежал из сада — помнишь? — я встречался с девочкой, с которой там познакомился, и…

— Ох, Джонни, — перебила она, — какой же ты противный мальчишка.

— Об этом никто не знал, только я и Генриетта, — негодующе заверил я. — Так вот, она собиралась мне рассказать, как много пришлось натерпеться ее гувернантке, мисс Квиллиам, и как ее в конце концов уволили — в одночасье и ни за что.

Матушка тем не менее колебалась, и я привел другое возражение:

— Но даже если ты сумеешь это выдержать, куда денусь я?

— Тебя можно будет отдать на пансион в школу. Мы найдем какую-нибудь поблизости.

— Мне там не понравится. Если ты собираешься пойти на работу, я тоже пойду.

— Не говори глупости. Ты еще маленький.

— Мои ровесники, мальчики и девочки, сплошь и рядом работают — младшие тоже. Братья и сестры Сьюки, к примеру.

— Это другое дело: они живут в деревне. Смотрят за скотиной и прочее в том же духе. Это не настоящая работа. В Лондоне все по-другому.

— Ну да. Джоуи вот работает.

— Кто такой Джоуи?

— Джоуи Дигвид, мальчик, который был у нас на Рождество с матерью! — возмущенно пояснил я.

— Да, но это совсем другое дело. Да и в любом случае, много тебе не заработать. Будет гораздо лучше, если ты сейчас пойдешь в школу — тогда ты приобретешь профессию и сможешь зарабатывать на жизнь трудом, достойным джентльмена. Но я все же уверена, что это не понадобится.

— Если ты пойдешь работать гувернанткой, сколько, по-твоему, тебе станут платить?

— Думаю, не меньше тридцати фунтов: миссис Белфлауэр получала у меня двадцать пять, а я уверена, что леди — которая, как тебе известно, будет жить в семье как ровня — должна зарабатывать не меньше, чем кухарка.

— Очень хорошо. А сколько нужно будет платить за мое обучение?