Константин Седых - Даурия

Прибежав в штаб, Василий Андреевич увидел горячо споривших Журавлева и Бородищева. Размахивая письмом под носом Журавлева, Бородищев кричал:

– А я тебе говорю, что тут может быть и подвох! Придешь к ним для переговоров и влипнешь, как кур во щи. Если они серьезно хотят разговаривать, так пусть сами и едут к нам. Кориться ведь они хотят.

Василий Андреевич взял у него письмо, подошел к лампе и стал читать. Журавлев и Бородищев наблюдали за ним, остывая от возбуждения. Дочитав, он спросил Бородищева:

– А откуда ты взял, что они кориться хотят? Из письма этого не видно. Они просто изъявляют желание встретиться с нашими ответственными представителями.

– Как это так не видно? Даже очень все видно. Раз пишут, значит, приспичило. В письме этом одно из двух: либо подвох, либо – сдаюсь, помилуйте!

– Нет, здесь что-то другое, – с видом, не допускающим возражений, сказал Василий Андреевич. – Из всего этого мне ясно только одно: не одним нам известно, что Красная Армия уже под Иркутском. Вот это и заставляет Каргина, Кибирева и всех, кто с ними, что-то предпринимать. А сдачей на милость здесь и не пахнет. Хитрят эти люди, а мы должны их перехитрить.

– Что же ты тогда посоветуешь? – спросил Журавлев.

– Встретиться с ними. Хотя бы только затем, чтобы выведать, что у них затевается… Да, – потер Василий Андреевич левой рукой лоб, – а кто привез это письмо? Может, кое-что узнаем от этих людей.

– Да, потолковать с ними не мешает, – согласился Бородищев.

– Роман! – крикнул Журавлев. – Попроси сюда парламентеров.

Через две минуты в горнице снова появились Капитоныч и два его спутника.

– Михаил Капитоныч, что ли? – приглядевшись к нему, спросил Василий Андреевич.

– Он самый. А откуда ты меня знаешь? Я тебя вижу как будто впервые.

– Разбогател, видно, если своих одностаничников не узнаешь, – пошутил Василий Андреевич. – Я – Василий Улыбин.

Капитоныч удивленно взметнул косматыми бровями и уже без прежней сдержанности сказал:

– Тогда еще раз здорово! Помню тебя! Бывал ты у меня с отцом.

Василий Андреевич пригласил парламентеров садиться и, достав из кармана хранившуюся на случай пачку китайских сигарет, предложил им закурить. Двое охотно закурили, но Капитоныч отказался.

– Благодарствую! Куревом отродясь не грешил.

Помедлив, Василий Андреевич спросил его:

– Ну, так что у вас там затевается? Переходить к нам решились?

– Да не совсем оно так, – замялся Капитоныч, – переходить как будто не собираемся, а помириться желаем.

– Что-то я не пойму тебя. Как же это так – помириться?

Капитоныч хитренько прищурился:

– А, к примеру, так, как оно у ребятишек бывает. Утром друг другу носы в кровь разобьют, а к обеду снова вместе, и водой не разольешь. Это я к тому говорю, что делить нам нечего. Столкнули нас друг с другом лихие люди. Поняли мы это и решили им того… под зад коленом. Ну, а с вами полюбовно столковаться, – довольно закончил он, вспотев от длинного разговора.

– Так, так… – выслушав его, забарабанил Василий Андреевич пальцами по столу. – Как же это думаешь ты помирить батрака и хозяина, фабриканта и рабочего? Как ты помиришь у нас Алеху Соколова и Архипа Кустова, Семена Забережного и Сергея Ильича? Какими посулами отделаешься от вдов и сирот, которых наделали и пустили по миру господа белопогонники? Дадите вы этим сукиным детям по загривку. Ну, а дальше что? Прямо присоединиться к нам вы не собираетесь. Поторговаться еще хотите. А торговаться-то мы с вами и не будем. Простить тех, кто заблуждался по несознательности, кто не порол и не расстреливал наших отцов и братьев мы можем. Но жить по старинке не собираемся. На этот счет у нас давно все взвешено и обдумано. А вам я скажу вот что: если вы действительно поняли, что с Семеновым вам не по пути, милости просим к нам. Ничего вам худого не сделаем. Ну, а насчет каких-нибудь взаимных уступочек – забудьте и думать.

– С Семеновым-то мы, верно, обожглись, – насупив брови, буркнул Капитоныч, – а обжегшись на молоке, дуешь и на воду, – доверительно улыбнулся он Василию Андреевичу. – Я это к тому клоню, что и к вам подаваться боязно. Как бы, думаем, и тут промашки не получилось. У нас ведь какое ни на есть, а хозяйство. С жиру мы, конечно, не бесимся, но голодными не сидим. А свяжись с вами, вы и скажете: твое – мое и ваше – наше. Вот она в чем закавыка-то!

Журавлев и Бородищев рассмеялись, а Василий Андреевич подался всем туловищем вперед и дружески похлопал Капитоныча по колену.

– Ты, я, брат, вижу, себе на уме. Правильно! Режь, что думаешь, не стесняйся! Только бояться таким хлеборобам, как ты, нечего. Ничего отнимать у вас мы не собираемся. А когда покончим с белогвардейцами и интервентами, вместе с вами будем думать, как лучше построить новую жизнь. Только своей руководящей роли в борьбе за эту жизнь наша партия никаким каргиным и кибиревым не отдаст. Пусть уж они в овечьи шкуры не рядятся.

– Значит, ни коня, ни старухи моей отнимать у меня не собираетесь? – пошутил довольный Капитоныч.

– Нет, владей ими сам!

– Ну, а как насчет Бога? Веру-то в него отмените, что ли?

– Тоже не собираемся. Вера в Бога – это личное дело каждого. Если веришь, молись себе на здоровье. Руки, ноги тебе за это никто не отрубит.

– Ну, спасибо, Василий Андреевич! Разъяснил ты нам всю арифметику от корки до корки. Вот, если говоришь ты святую правду, значит мозгами пошевелить нам ой как надо! Хорошо бы тебе и с другими из нашего брата так потолковать. А то ведь народ мы неграмотный, вертят нами Каргин да Кибирев как хотят. Затеяли они переворот, много казаков из тех, кто победней, на это дело подбили, а куда целятся – не поймешь. Надо бы тебе поговорить с ними. Тогда бы уж, если отрубили, так раз и навсегда.

– Поговорить, конечно, следовало бы. Но ведь к вам приедешь, а вы, чего доброго, к Шемелину на исповедь потащите, – улыбнулся Василий Андреевич, довольный тем, что Капитоныч наконец проговорился.

– Да что ты, паря! Разве креста у нас на вороте нет? – с жаром сказал Капитоныч, а другой дружинник поддержал его, решительно заявив:

– В обиду не дадим, будь покоен. Приезжай.

Василий Андреевич незаметно подмигнул Журавлеву и стал расспрашивать Капитоныча и его спутников, где стоит дружина в Нерчинском Заводе, как туда можно пробраться и где устроить свидание. Выяснив все интересующие его подробности, спросил в заключение, все ли дружинники знают о готовящемся перевороте.

– Нет, в первой сотне, где богач к богачу, ни одна душа не знает. Там ведь Дорофей Золотухин, а его мы потрухиваем, – ответил Капитоныч.

– Хорошо. Тогда вы на минутку выйдите, Михаил Капитоныч, – сказал Василий Андреевич. – Посоветуемся и быстренько дадим наш ответ.