Илья Глазунов - Россия распятая

«…В разные эпохи своей жизни, по мере развития мировоззрения, Пушкин по-разному понимает Петра. В раннюю, юношескую пору – он для него полубог, позже он видит в нем черты демона разрушения. В статье „Просвещение России“ Пушкин указывает на то, что в результате совершенного Петром Россия подпала под влияние европейской культуры: „…Крутой переворот, произведенный мощным самодержавием Петра, ниспровергнул все старое, и европейское влияние разлилось по всей России. Голландия и Англия образовывали наши флоты, Пруссия – наши войска. Лейбниц начертал план гражданских учреждений“.

Пушкин всегда остается трезв в своих рассуждениях о Петре, всегда видит крайности многих его мероприятий. Гениальным своим чутьем он угадывает в нем не обычного русского царя, а революционера на троне.

Как бы ни старались члены Ордена доказать, что Петр будто бы являлся для Пушкина образцом государственного деятеля, все их уверения все равно будут ничем иным, как сознательной ложью.Именно никому другому, а Пушкину принадлежат утверждения, что Петр I был не реформатором, а революционером, и что он провел совершенно не реформы, а революцию. Он первый назвал мнимые реформы Петра I революцией. В заметке «Об истории народа Русского Полевого» Пушкин пишет: «С Федора и Петра начинается революция в России, которая продолжается до сего дня». В статье «О дворянстве» Пушкин называет Петра I «одновременно Робеспьером и Наполеоном – воплощенной революцией».

…Весной 1830 года он… приветствует возникшее в то время у императора Николая I намерение положить конец некоторым политическим традициям, введенным Петром I. 16 марта 1830 года он с радостью пишет П. Вяземскому: «Государь, уезжая, оставил Москве проект новой организации контрреволюции Петра». Пушкин отзывается об намерении Николая I совершить контрреволюцию – революции Петра I с явным одобрением. «Ограждение дворянства, подавление чиновничества, новые права мещан и крепостных – вот великие предметы».

…Рост духовного влияния Пушкина, несмотря на все создаваемые ему его врагами препятствия, весьма заботил ушедшее в подполье масонство. Для масонства… нависала вполне реальная угроза, оно теряло свое влияние на русское общество, здоровый национализм Пушкина вливается благодетельной струёй в нездоровую, зараженную либерализмом и космополитизмом общественную атмосферу – решение убрать, устранить Пушкина стало первоочередной задачей масонства». Особенное негодование вызвало, по-видимому, у масонов отрицательное отношение Пушкина к очередному «достижению масонства» – Июльской революции во Франции и восстанию в Польше.

«…Революция в Европе, волнения в России заставили воспрянуть духом всех ждавших падения самодержавия: „Вдруг блеснула молния, вспоминал в „Замогильных записках“ В. С. Печорин, – раздался громовой удар, разразилась гроза июльской революции… Воздух освежал, все проснулось, даже и казенные студенты. Да и как еще проснулись!… Начали говорить новым, дотоле неслыханным языком: о свободе, о правах человека и прочее и прочее“. Именно в это время Пушкин пишет свои знаменитые стихотворения: „Клеветникам России“, и „Бородинская годовщина“, в которых „в полных глубокой исторической правды словах показал, что Европа ненавидит нас именно за то, что мы не приняли масонские принципы восемьдесят девятого года, не приняли наглой воли Наполеона Бонапарта, который штыками армии двунадесяти языков стремился просветить православную Россию светом масонского учения. Он открыто и мужественно заявил, что Россия не боится угроз темной силы. Россия, по мысли поэта-патриота, несмотря на все беды и напасти, по зову русского царя встанет на защиту своей независимости и чести. И на угрозы мутителей палат и клеветников России Пушкин дал достойный великого сына Русской Земли ответ: «Не запугаете“.

«…Многолетние преследования Пушкина в 1837 году кончаются его убийством. Убийца уже давно был подыскан: это был гомосексуалист и вертопрах француз Дантес. Будущий убийца Пушкина появился в Петербурге осенью 1833 года. „Интересно отметить, – пишет В. Иванов, – что рекомендации и устройство его на службу шли от масонов и через масонов. Рекомендательное письмо молодому Дантесу дал принц Вильгельм Прусский, позднее Вильгельм, император Германский и король Прусский, масон, на имя графа Адлерберга, масона, приближенного к Николаю Павловичу и занимавшего в 1833 году пост директора канцелярии военного министерства“. Вполне возможно, что и Дантес был не только орудием масонов, но и сам масоном, Во всяком случае, граф Адлерберг мироволит к Дантесу уже чересчур сильно. Из сохранившихся писем Адлерберга видно, что он лезет из кожи вон, чтобы только обеспечить хорошую карьеру Дантесу, не останавливаясь даже перед обманом Николая I, если такой обман послужит на пользу Дантеса. В письме от 5 января 1834 года, сообщая Дантесу, что им все подстроено для того, чтобы он выдержал экзамен на русского офицера, Адлерберг делает следующую приписку: „Император меня спросил, знаете ли вы русский язык? Я ответил наудачу удовлетворительно. Я очень бы посоветовал вам взять учителя русского языка“.

В дневнике А. Суворина читаем (стр. 205): «Николай I велелБенкендорфу предупредить (то есть предупредить дуэль). Затем А.Суворин пишет: «Геккерн был у Бенкендорфа». После посещения приемным отцом Дантеса Бенкендорфа последний вместо того, чтобы выполнить точно приказ царя, спрашивает совета у княгини Белосельской, как ему поступить – послать жандармов на место дуэли или нет. «Что делать теперь?» – сказал он княгине Белосельской.

– А пошлите жандармов в другую сторону»…Многое остается темным в убийстве Пушкина и до сих пор. Эта темная тайна сможет быть раскрыта только историками национального направления и будущей свободной России, когда они постараются установить на основании архивных данных, какую роль сыграли в убийстве Пушкина, бывшего самым выдающимся представителем крепнувшего национального мировоззрения, – масоны, продолжавшие свою деятельность в России и после запрещения масонства. Может быть, если большевиками, или еще до них, не уничтожены все документы, свидетельствующие о причастности масонов к убийству, национальные историки сумеют документально доказать преступную роль масонов из высших кругов русского общества в организации убийства Пушкина.

Бенкендорф приказ Николая I о предотвращении дуэли не выполнил, а выполнил совет княгини Белосельской и не послал жандармов на место дуэли, которое ему было, конечно, хорошо известно. Секундант Пушкина Данзас говорил А. О. Смирновой, что Бенкендорф был заинтересован, чтобы дуэль состоялась. «Одним только этим нерасположением графа Бенкендорфа к Пушкину, – говорит Данзас, – указывает в своих известных мемуарах Смирнова, – можно объяснить, что не была приостановлена дуэль полицией. Жандармы были посланы, как он слышал, в Екатерингоф будто бы по ошибке,думая, что дуэль должна происходить там, а она была за Черной речкой, около Комендантской дачи».