Шолом Алейхем - Кровавая шутка

Старик опустил глаза и тихо, как бы в раздумье, проговорил:

– Как вы говорите - Григорий Моисеевич? Дома мы его зовем "Гершем", а тут он уже именуется "Григорием"? Меня зовут "Мойше", в паспорте записан "Мовша", а тут оказывается, я - "Моисеевич"?.. Нынешние дети! Ну и ну!..

Старик заметно понравился Сарре. Она пригласила его с сыном к столу. Давид тоже уселся, и завязался разговор.

Гости рассказали о всех своих мытарствах, о том, как их внезапно арестовали, держали два дня без объяснения причин, потом выпустили... И только тогда они узнали, что дантист, которого подозревали в ритуальном убийстве, не кто иной, как их Гершель...

– А я вам говорю, что все это ломаного гроша не стоит! - заявил Шапиро и, воспользовавшись случаем, стал рассказывать о себе, о том, как он держал себя во время допросов, как отчитал все начальство... - Кто чеснока не ел, у того изо рта не пахнет! - закончил он глубокомысленной сентенцией. - Нечего бояться! Подержат вашего сына и отпустят на все четыре стороны!..

– Дай Бог! - молитвенно произнесла Сарра. - А пока он, бедняжка, сидит. Такой нежный, холеный должен сидеть в тюрьме, в одиночном заключении. За что? Боже мой, за что?..

Сарра прослезилась, а гости стали неестественно моргать глазами... Смахнув украдкой слезу, старик стал снова расспрашивать: как все это происходило? Каким образом пало на их сына такое ужасное подозрение?

И Шапиро снова изложил подробно все обстоятельства дела, не забыв, конечно, упомянуть, что Рабинович занимался с убитым Володей Чигиринским не из-за денег. К чему ему деньги? Своих мало, что ли? Просто так, в угоду Сёмке-гимназисту (он сейчас, к сожалению, в гимназии) и Бетти, их дочери, живущей в настоящее время на даче.

– Вы говорите, что мой сын не нуждается в деньгах? - спросил старик Рабинович. - А зачем же он давал уроки в двух богатых еврейских домах?

– Какие уроки, какие дома? - пожал плечами Давид и вернулся к своим повествованиям.

Гости снова переглянулись, изумленные:

– Как так, никаких уроков не давал... с ума можно сойти!

А Давид Шапиро взобрался на своего конька и рассказывал, рассказывал...

– Однако хватит! - сказал он, взглянув на часы. - Я, знаете ли, подневольный человек, служащий... пора на работу! Сарра, может быть, ты накроешь к столу и пригласишь наших гостей разделить с нами скромный обед?

Гости мялись, не зная, удобно ли принять приглашение.

– Ну что вы! У вас не гостиница! - сказал отец, глядя на сына.

– Мы приехали по делу! - прибавил Авраам-Лейб, не двигаясь, впрочем, с места.

– Не беспокойтесь! - сказала Сарра, накрывая на стол.- Вы нас нисколько не стесните! Где едят двое, там и четверо сыты будут! Поди, Давид, вымой руки и приглашай гостей!

– Помилуйте! - ломался из приличия старик. - Ведь мы даже не знаем порядком друг друга...

– Ерунда! - сказал хозяин, умывая руки и произнося второпях молитву. Глупости, вас мы уже знаем. Ваш сын у нас не только квартирант: он наш большой друг, и мы все его искренне любим! А кто мы такие - вы сейчас будете знать. Я вам только одно слово скажу: "Славута". Слыхали вы когда-нибудь про Славуту?..

– Что за вопрос? Какой еврей не знает Славуты? - сказали в один голос гости и облегченно присели к столу.

Несмотря на то что у обоих Рабиновичей было довольно пришибленное настроение, они, сидя за столом, все же сочли нужным спросить Давида Шапиро:

– Значит, вы из Славуты?

Давид усмехнулся с видом человека, готовящего ошеломляющий сюрприз, и спросил в свою очередь:

– Вы слыхали когда-нибудь фамилию Шапиро? Надеюсь, слыxали!.. Короче говоря, я происхожу от настоящих славутских Шапиро!..

Было бы несколько рискованно утверждать, что гости были повержены в прах сообщением xозяина...

Впрочем, может быть, впечатление было бы сильнее, если бы в разговор не вмешалась Сарра, которой все время не терпелось спросить: почему богатая тетка-миллионерша и ухом не ведет, зная, что её родной племянник сидит в тюрьме?

– Я совершенно не понимаю, - сказала Сарра, - что это за тетка такая? Извините меня, что я так откровенно говорю, но, по-моему, она из железа, из камня!..

Все время, пока Сарра говорила, отец с сыном обменивались недоумевающими взглядами, а когда она окончила свою гневную тираду, реб Мойше спросил:

– Скажите на милость, о какой тетке вы говорите?

– Что значит - о какой? О какой тетке мне говорить? Я говорю об этой миллионерше, вдове...

– Какая миллионерша? Какая вдова?

– Что за ерунда такая? - прибавил Авраам-Лейб.

Шапиро были потрясены. Давид даже забыл о своем происхождении и многозначительно взглянул на жену.

– Позвольте! Что это значит? - спросила, резко повысив тон, Сарра. - У вашего Рабиновича разве нет тетки-миллионерши, бездетной, у которой он является единственным наследником через сто двадцать лет?!

Гости даже вилки выронили.

– Ничего подобного! - сказал старик.

– Что за чепуха! - прибавил сын.

– И никогда не было? - спросила Сарра, глядя на мужа.

– Что значит не было? - сказал реб Мойше. - У него и сейчас есть тетка, две тетки, три, много теток!.. Но все они наполовину нищие и ни одной миллионерши среди них нет!

– Кто вам это наговорил такого вздора? - спросил Авраам-Лейб.

– Да он сам, братец ваш! - ответила уже рассерженная Сарра.

– Так-таки и сказал? Этими самыми словами? - допытывался Авраам-Лейб.

Сарра взбеленилась:

– Что вы выпытываете у меня, как следователь? Какими словами он говорил? Вы сами прекрасно знаете, что "такими словами" он говорить не мог, хотя бы потому, что он на нашем языке и говорить-то не умеет!..

– А на каком же, собственно, наречии он изъясняется? - ядовито спросил Авраам-Лейб.

– Чего уж тут стесняться? - вмешался хозяин.- В наше время не редкость молодые люди, которые ни слова по-еврейски не понимают...

– Мой Гершель, говорите вы, не понимает ни слова по-еврейски?

– Кто это вам так остроумно наврал? - спросил Авраам-Лейб.

– Кто наврал? - вскипела Сарра, невзлюбившая Авраам-Лейба. - Он сам, ваш брат! Ну, теперь вы уже знаете? Может быть, вы думаете, что я сочинила? Да будет вам известно, что здесь лгунов нет! Нас в городе знают!..

Авраам-Лейб ничего не ответил. А реб Мойше проговорил недоуменно:

– Дай Бог вам здоровья! Молодой человек, который ничего не знает по-еврейски, разве мог бы писать мне такие письма? Жаль, что у меня их нет с собой: во время обыска их у меня забрали; я показал бы вам, как он пишет по-древнееврейски!..

Давид ушам своим не верил. Что все это значит? Сон! Наваждение!

– Почему вы не едите? - спросил он с кислой усмешкой, не забывая о гостеприимстве.

– Кушайте, кушайте! - прибавила Сарра. - Одно другого не касается!

– Замечательная история! - сказал старик, ударившись в амбицию. - Я очень хотел бы, чтобы вы слышали, как мой Гершель произносит "кадиш", как он на праздниках читает в синагоге священное писание или "Агаду" на пасхе!..