Шолом Алейхем - Кровавая шутка

Сарра попыталась отделаться ничего не значащим ответом, но Бетти не так легко было провести. Пришлось рассказать все, как есть.

Бетти и слышать не хотела о даче, о доброй тетке, о богатом дяде, о правожительстве.

– Ша! Нет так нет! - сказала Сарра. - Глупенькая! Я и сама сказала, что это не пройдет! Деточка, тебя же никто неволить не станет! Не хочешь - не надо! Я уже забыла! Кончено!

На следующий же день Сарра пристала к доктору с просьбой поговорить с Бетти на тему о "воздухе".

– Воздух, понимаете, необходимейшая вещь! - убеждала Сарра своего домашнего врача. - Ведь проветрить легкие так же важно, как проветрить комнату или...

– Батюшки! - схватился доктор за голову. - Эта женщина, кажется, собирается прочесть мне лекцию! Что вы толкуете мне о таких вещах, когда я сам говорил вам об этом тысячу раз!

– Вы говорили мне? - сказала Сарра. - А вот попробуйте это самое сказать ей, моей дочери! Со мной вы уже поладили, а вот когда вы с ней поладите, тогда и будете хвастать!

Доктор развел в недоумении руками и спросил:

– Чего вы еще от меня хотите?

– Я от вас? - удивилась Сарра. - Ничего я от вас не хочу! Что мы с вами, контракт заключали, что ли? Чего я от него хочу? Этого еще недоставало!

Прошло еще несколько дней. С Бетти говорили и доктор и мать. Говорили о посторонних будто бы вещах, но неизменно сворачивали на ту же тему - о даче, о воздухе, о поправке...

И в один прекрасный день Бетти приняла предложение поехать к Фамилиантам на дачу.

Мать и доктор праздновали победу, но никто из них не знал, что благосклонностью Бетти они обязаны вести о том, что Рабинович жив и сидит в тюрьме.

Как только Бетти узнала о судьбе Рабиновича, она принялась за газеты старые и новые. В несколько часов прочла все, что сообщалось о деле Володи Чигиринского, и в голове её зародился план освобождения своего возлюбленного. План, казалось, был прост: проведение его как будто не представляло особых трудностей, а сулило много - все! Все, что теперь стало целью жизни Бетти!

Бетти припомнила кошмарную ночь, проведенную ею накануне своей болезни, вспомнила сырой, полутемный подвал, где она просидела до утра в обществе уличной девицы, от которой пахло гелиотропом и йодоформом... Память восстановила все подробности этой встречи и жуткие истории, которые рассказывала несчастная. Среди этих историй - Бетти помнила - была одна о возлюбленном девицы, замешанном в убийстве мальчика... Девица еще хвастала тем, что у нее хранится некая улика: ранец с книжками убитого мальчика...

Но как зовут эту девицу? И того парня? Этого Бетти никак вспомнить не могла! Память удержала только название деревни, откуда родом эта девица. По странной случайности оказалось, что именно в этой деревне живут на даче Фамилианты. Поэтому Бетти и согласилась ехать и даже заторопилась, а мать была в восторге от того, что Бетти так хорошо проведет лето.

Был один из тех горячих летних дней, когда вся природа замирает в тихой дреме, когда мечтаешь о ветерке, о речке...

Как зачарованный, в торжественной тишине стоял высокий сосновый лес, наполовину переплетенный гамаками изнывающих от жары дачников.

В глубине леса под сенью зеленых иглистых шапок висело три гамака, в которых полудремали обе дочери Тойбы Фамилиант и их кузина.

Жара и одуряющий запах сосен сомкнули уста словоохотливых барышень Фамилиант, и даже неизменно волновавшая их тема - беседа о последних романах властителя умов, Арцыбашева, - завяла под безжалостным действием солнечных лучей...

Бетти наслаждалась безмолвием и целиком ушла в свой уединенный мирок. В это время ей сообщили, что её спрашивает некий молодой человек в белом пиджаке.

Бетти сразу узнала гостя: то был товарищ Рабиновича, Беня Гурвич из Пинска, тот самый, который бродил с ними по улице в ночь, когда ожидали погрома.

Гурвич бросил наземь фуражку, присел около Бетти на земле, обнял колени и стал говорить на своем простецком наречии:

– Ну-с, голубушка, скажите мне, как вы живете-можете и что слышно о вашем суженом, моем полурусском товарище с еврейской фамилией - Рабинович?

Бетти покраснела и сделала попытку переменить тему разговора.

Но Гурвич вдруг повернулся к Бетти и сказал:

– А вы знаете, дорогуша, собственно, я приехал к вам лично! Мне нужно с вами поговорить об очень серьезном деле с глазу на глаз...

Бетти вместе с гостем отошли подальше, и Гурвич заговорил:

– Я, надо вам сказать, человек упрямый и настойчивый. Из упрямства я живу здесь, хотя евреям здесь жить нельзя. Они хотят, чтобы я торчал в Пинске, а я именно потому, что они этого хотят, желаю быть здесь! Кроме всего прочего, мне нужно тут жить: в этом городе я имею все для того, чтобы учиться. А это и есть моя цель!.. Но цель целью, а кормиться-то надо? Надо! Вот я и даю уроки, и именно в русских домах, и не просто в русских, а в таких, которые стоят близко к полицейским кругам! Вы спросите, что у меня может быть общего с полицией? А вот именно то, что у меня... нет правожительства! Я вынужден прибегать к помощи полиции. Я обратился к одному из полицейских чиновников и сказал ему: "Слушай, милый человек, дело в следующем: денег у меня нет, платить тебе я не могу, а ты такой человек, что не брать не можешь. Поэтому я предлагаю тебе нечто, заменяющее деньги... Если у тебя есть ребята и ты хочешь их чему-нибудь научить, то я готов давать им уроки ежедневно. Гарантирую, что сделаю из них ученых, даже в том случае, если твои дети - круглые чурбаны!" Он попросил меня зайти к нему домой. Я нашел у него кучу ребят, и, конечно, непролазных лентяев. Стал заниматься и завоевывать симпатии полицейского чина!.. Кончилось тем, что через некоторое время у меня оказалось несколько уроков, но уже платных, в таких же "высокопоставленных" домах, и среди них - в доме некоего отставного полицейского чиновника. Это человек озлобленный и обиженный неожиданной отставкой... Неизвестно почему, я пользуюсь его неограниченным доверием. Недавно он рассказал мне историю, имеющую отношение к вам...

Бетти отпрянула и даже слегка побледнела.

– Ко мне?.. Гурвич поспешил успокоить свою спутницу:

– Ну, если не к вам лично, то к вашему другу, к моему полурусскому приятелю, отдувающемуся сейчас за все еврейство!..

Дело в том, что этот самый чиновник, как только его сняли с места, воспылал мщением и решил отплатить соответствующим образом тем, кто испортил ему карьеру! Надо вам сказать, что чиновник мой - большой специалист по розыску краж и воров. Ему была поручена куча дел о воровской банде. Он энергично взялся за дело. Стал посещать все наиболее подозрительные трактирчики, кабачки, воровские притоны и прочие злачные места, связался с огромной компанией воров, входил даже с ними в "дело", а потом вылавливал их по одному и через вторые руки сажал куда следует. Наткнулся он как-то на молодого, но уже довольно почтенного вора, который за стаканом вина поведал ему о целой серии преступлений, и между прочим об убийстве несчастного Володи Чигиринского, которому суждено было стать после смерти всемирной знаменитостью! Наткнувшись на новое дело, чиновник забросил кражи и стал выслеживать и выпытывать своего нового знакомого. Путем целого ряда ухищрений мой отставной Шерлок Холмс снискал доверие вора и из его рассказов узнал о шайке, выполнившей это гнусное дело. Шайка была большая, и, разумеется, в ней были и женщины. Некоторую роль играла тут и мать Володи, которой мальчик рассказал, что какой-то господин кормит его конфетами и выпытывает о происхождении отчима. Этот "господин", как вы, вероятно, догадываетесь, был не кто иной, как мой доморощенный Шерлок Холмс, бывший, таким образом, косвенной причиной убийства Володи.