Джеймс Купер - На суше и на море. Сатанстое (сборник)

Никогда я еще не ложился спать в более приятном расположении духа. Я, признаться, был очень доволен собой.

Не найди я, благодаря своей решительности и отваге, этого бассейна, быть может, «Кризис» уже разбился бы давно о скалы. Я начал засыпать, когда Мрамор приотворил дверь моей каюты, завязав со мной разговор.

– Итак, – начал он, – я люблю обобщать факты и делать выводы. Посмотрите-ка, вот уж мы открыли землю Мрамора, бухту Веллингфорд, скалу Ялик, якорное место Милс – и, в скобках, очень плохое, мой мальчик; но, что вы хотите, на всем свете надо мириться со всем.

– Вы правы, капитан, – ответил я почти сквозь сон. – Что же касается места для стоянки, я в другой раз не возьму на себя обязательства отыскивать его, за это уж вам отвечаю.

– Ну, ведь я шучу; хорошо, оставим в стороне этот вопрос. Эге, Талькотт, Милс, никак они уже спят?

– Да, капитан, и очень крепко, и я, кажется, сейчас последую его примеру.

– Этакий соня! Знаете, Милс, что подобное открытие может обогатить человека! Милс… Да вы меня не слушаете?

– Все сюда!

– Ну вот, он уж бредит! Еще одно словечко, пока вы еще не окончательно забылись. Как вы думаете, не лучше ли в наши названия пустить немного патриотизма?! Как приятно звучало бы в ушах: «скала Конгресса», «банка Вашингтона», надо и ему уделить кусочек.

– Благодарю, капитан, я не голоден.

– Ну, он спит совсем. Мне, собственно говоря, тоже не мешает пойти на покой, хотя трудно будет заснуть после такого открытия. Спокойной ночи, Милс!

Никогда мы еще не спали таким сладким сном, как в эту ночь. На судне было так же тихо, как в церкви в будний день. Я спал как убитый; даже во сне ничего не видел. Вдруг я почувствовал, что кто-то тянет меня за плечо изо всех сил. Думая, что настала очередь моей вахты, я вскочил в одну секунду. Ослепленный лучами солнца, падающими мне в глаза через окно, я в первый момент не разглядел, что передо мной стоял сам капитан.

– Милс, – сказал он, – на нашем борту бунт. Слышите ли, самый возмутительный бунт!

– Не может быть, капитан! Я ничего не понимаю; наши матросы казались мне довольными.

– Видите ли, когда бросаешь в воздух монету, неизвестно, какой стороной она упадет на землю. Еще вчера я пошел спать совершенно спокойный, а сегодня нахожу мятеж.

– Но, капитан, я не слышу никакого шума; судно стоит на том же месте, не ошибаетесь ли вы?

– Нет. Я проснулся несколько минут тому назад и хотел подняться на палубу посмотреть при свете на ваш бассейн и подышать свежим воздухом. И что же? Нахожу верхушку лестницы заделанной на манер Спички. Согласитесь, что экипаж не посмел бы запереть своих офицеров, не будь у него намерения завладеть судном.

– Удивительно! Быть может, что-нибудь случилось с дверями? Подали ли вы голос, капитан?

– Я стучал, стучал, но никакого ответа. Пробовал продавить дверь, но тут послышались с палубы раскаты смеха, и тогда я все понял. Когда матросы смеются в лицо своим командирам, предварительно заперев их, это пахнет бунтом.

– Конечно, капитан. Не вооружиться ли нам теперь?

– Я уже все приготовил. Вы найдете в главной каюте заряженные пистолеты.

Через две минуты явились другие два офицера, вооружившись, подобно нам; Мрамор хотел попытаться выйти, но я заметил, что не может же быть, чтобы Неб с метрдотелем были бы в заговоре, что прежде не мешало бы посмотреть, где они.

Талькотт немедленно отправился и тотчас же вернулся, сообщив, что они спят мертвым сном.

Тогда мы тихонько двинулись к той части корабля, в которой должны были находиться матросы, все время прислушиваясь. К нашему великому изумлению, со всех сторон раздавался храп на все лады и тоны.

Мрамор раскрыл дверь, и мы с пистолетами вошли в помещение матросов. Все гамаки были заняты спящими.

Однако дверь лестницы вопреки жаре оставалась закрытой и загроможденной с наружной стороны.

– Милс, – вскричал Мрамор, – мы опять в засаде у дикарей!

– Похоже на то, капитан. Странно, однако, остров показался мне совершенно пустынным. Как вы думаете, не созвать ли нам весь экипаж, чтобы посмотреть, все ли налицо.

– Прекрасно, пусть все идут в кают-компанию, там виднее будет.

Все было тотчас исполнено; все были тут, не хватало только одного вахтенного.

– Не мог же Гаррис позволить себе подобную штуку! – сказал Талькотт.

– Вы уверены, что Земля Мрамора необитаема? – спросил капитан.

– Я полагаю так, капитан, судя по тому, что я на ней не встретил ни одной живой души.

– Какая досада! Все оружие на палубе, в сундуке, или развешано со всех сторон. Однако с одним человеком нечего церемониться. Я сейчас дам знать ему о себе.

При этом Мрамор так сильно хватил в дверь, что я подумал, что он ее сразу вышиб.

– Потише, потише, – послышался голос с палубы. – Зачем так шуметь?

– Кто там, черт вас побери? – спросил Мрамор, удваивая удары. – Сейчас же откройте, или я вас вышвырну за борт.

– Милостивый государь, вы в плену, слышите, в плену!

– Это французы, капитан, – вскричал я, – и мы в их власти!

Мы просто не верили своим ушам. После нескольких минут переговоров мне разрешили сверху подняться на палубу, чтобы узнать настоящее положение дела, а Мрамору было велено оставаться внизу. Дверь передо мной раскрылась, дав мне возможность выйти.

Когда я осмотрелся, ужас сковал все мои члены, я сразу не мог выговорить ни слова. Меня окружили пятьдесят человек вооруженных французов. Среди них находился Гаррис, который подошел ко мне с грустным и виноватым видом.

– Я знаю, что заслуживаю смерть, господин Веллингфорд. После усталости и при царившем спокойствии я не мог противиться сну, а когда я проснулся, эти люди уже хозяйничали у нас.

– Но откуда они взялись? Разве у острова есть какое-нибудь французское судно?

– По всем признакам это экипаж с погибшего судна с каперскими свидетельствами. Конечно, они обрадовались возможности завладеть «Кризисом». Да спасет его Господь! Он теперь под французским флагом!

Подняв глаза, я действительно увидел трехцветный французский флаг, развевавшийся в воздушном пространстве.

В жизни случаются иной раз такие неожиданности, которые не грезятся и во сне. Ну кто из нас мог предвидеть, что мы при данных обстоятельствах попадем в руки неприятелей?

«Полина», французское судно, не подозревая опасности, наткнулось на подводный камень, который чуть не погубил нас, и потерпело крушение. Его капитан, Ле Конт, перевез на остров в лодках весь груз, имевший ценность, и, взяв с «Полины» необходимый материал, принялся за постройку нового небольшого судна, которое могло бы доставить его с экипажем в какую-нибудь культурную страну. Так как инструментов было много, а людей человек шестьдесят, то работа новой шхуны подвигалась так скоро, что уже можно было назначить день, в который ее собирались спустить в море. Таково было положение их дел, когда в одну прекрасную ночь подъехали мы; я уже рассказал, каким именно способом. Французы, державшиеся все время настороже, заметили нас еще тогда, когда мы показались на горизонте, в виде маленькой точки. С помощью подзорной трубы они следили за всеми нашими движениями, и был момент, когда капитан Ле Конт хотел послать нам навстречу лодку, чтобы предупредить нас об опасности разбиться о подводные камни, но, подумав, он рассудил, что мы могли быть неприятелями, а потому он предпочел спрятаться и выжидать результата. Как только мы бросили якорь в бассейне и у нас воцарилась полнейшая тишина, он сел с вооруженными людьми в лодку и, стараясь грести без шума, приблизился к нам. Видя, что спокойствие у нас не нарушалось, он расхрабрился и влез сначала на руслени, а потом и на палубу в сопровождении трех матросов. Здесь он нашел Гарриса, спящего сном праведника, облокотившись на пушку. Оставалось лишь захлопнуть выход из лестницы и все двери кают, – таким образом, мы сделались его пленниками. Затем он послал лодку за подкреплением, и, пока мы спали, наше судно переменило своих хозяев.