Михаил Зарубин - Илимская Атлантида. Собрание сочинений

– У меня к тебе просьба, Вовка. Если нужно будет помочь моим при переезде, не откажи.

– Мог бы и не говорить. Куда же я денусь?

Пожав друг другу руки, приятели расстались.

Кончился отпуск. В последний день мать расстаралась – состряпала шаньги, пирожки, расстегаи и прочие вкусные сибирские лакомства. К обеду накрыли стол, пригласили соседей. Было много разговоров, напутствий, пожеланий. Только к вечеру они остались одни. Сестры, убрав со стола, убежали в клуб, туда привезли новую кинокартину. Мать смотрела на Сашу полными слез глазами.

– Ну чего ты, мама? – спрашивал Саша. – Отслужу в армии, приеду к тебе, и уже больше никогда не расстанемся.

– Спасибо тебе за эти слова. Вот, возьми от меня подарок. Он не совсем обычный, береги его, не потеряй.

– Ну что ты, мама.

Она подошла к шкатулке, открыла ее и достала железный крестик на цепочке.

– Жаль, что тебя не крестили, пусть он спасает и хранит тебя.

– Мама, как же мне его носить? Особенно в армии.

– Пусть он всегда будет с тобой, я умоляю тебя, Сашенька.

– Хорошо.

Она подошла, аккуратно застегнула крошечный карабинчик на шее сына, расправила цепочку, опустив крестик под майку.

– Ну вот, ничего и не видно.

Саша молчал. За окном быстро сгустились сумерки, и только белый снег отражал свет луны, холодной, как все вокруг. Молодой человек отошел от окна, сел за деревянный стол, накрытый белой скатертью с вышивкой. Сколько помнил себя, по всем праздничным и торжественным дням накрывалась на стол эта скатерть.

Он смотрел на любимое, в морщинках лицо, аккуратно обрамленное седыми волосами, и с чуть прищуренными, все понимающими глазами.

Цвет материнских глаз совпадал с цветом ее темно-синего платья в белый горошек. Это было самое любимое мамино платье. Оно ловко сидело на ней, совсем не по-деревенски.

– Береги себя, сынок.

– Хорошо, мама, постараюсь. Только и ты себя береги. Желудок у тебя болит, надо врачу показаться…

– Иногда так внутри горит, будто там костер развели. У врача нашего я была, но надо ехать в районную больницу или в областную. Может, там что-нибудь скажут?

– Мама, дай мне слово, что съездишь.

– Обязательно, сынок. Даю тебе слово.

Они еще долго смотрели друг на друга, ведя разговор об обычных делах. Затем мать постелила постель и, как в детстве, погладила и поцеловала голову сына, пожелав ему доброй ночи.

На призывной пункт Саша пришел рано. Около дверей никого не было. Он уже было подумал, что перепутал адрес. Подошел ближе к вывеске, прочитал. Нет, не ошибся. В это время подошел еще один паренек.

– Тут забирают в армию?

– Вроде тут.

– Тебя как звать?

– Саша.

– Меня Рома. Ты тоже в двадцатой команде?

– Не знаю.

– А что на повестке написано?

– Повестку забрали в военкомате.

– Ну, а я в двадцатой. Значит, поеду в Афган. Я это потому знаю, что мой двоюродный брат служил в Джелалабаде, в пехоте. Он мне много чего порассказал…

– Но в Афган же берут добровольцев!

– Что, отказаться хочешь? Не получится, братан.

– Почему?

– По кочану. Выполнять интернациональный долг – обязанность каждого советского человека.

Саша с невольным уважением посмотрел на парня, который легко выговаривал трудные слова и выпаливал длинные предложения. Видимо, произносил он их не в первый раз, но вряд ли понимал их точный смысл. Отвернувшись, Саша тихо сказал, словно бы невзначай:

– Я никому ничего не должен.

– Что ты сказал? – переспросил Роман.

– Что слышал, – ответил Саша.

– Да ладно, не обижайся. Может, вместе служить придется, – улыбаясь, Роман протянул руку. Саша пожал ее.

Часам к десяти набралось человек тридцать. Вышел полупьяный майор, зачитал список, посадил всех в автобус и отправил в аэропорт. Медкомиссии, которая всегда бывает перед отправкой в армию, не было. Саша проходил ее два года назад, тогда же получил и приписное свидетельство. Здесь никто их не осматривал, словно армейское начальство было уверено в их богатырском здоровье. Саша никаких дефектов у себя не знал, поэтому любая медкомиссия была для него лишней тратой времени.

До вечера просидели на военном аэродроме, в каком-то захламленном ангаре. Саша пристроился в уголке и сразу заснул. Он еще не мог понять, что с ним происходит, куда и зачем их везут, разговоры сверстников его мало интересовали. Многие парни были пьяными, они пили водку прямо из горла, не обращая внимания на сержантов. Пока еще все были гражданскими. Наконец, ребят посадили в самолет, и тот почти сразу взлетел. В иллюминаторах было темно. Постепенно все успокоились. Кто-то завалился набок, кто-то откинул голову на подголовник. Дневная усталость и водка сделали свое дело, сон пришел к каждому.

Раннее утро Саша встретил в Алматы. Привезли в пересыльный пункт, накормили, выдали форму, сводили в баню и дали несколько часов, чтобы привести себя и форму в порядок.

На пересылке провели несколько дней, а затем опять дорога, поездом до Ферганы. Там ждала учебка. С первого дня молодых загрузили по полной. Сержанты были в основном из Западной Украины, их называли здесь «бендеровцами», конечно, за глаза. Пять месяцев жесточайшей муштры и унижений не прошли даром. После всевозможных марш-бросков, полевых разведок, стрельбищ, ежедневной строевой и физической подготовки он стал совсем другим человеком, окреп физически и морально, научился выживать в мужском коллективе, замкнутом и жестоком. В майские праздники принимали присягу. Всё было просто: без музыки и речей, выстроили на плацу, после короткого приветствия солдат по двое подводили к столу, где они читали Присягу, ставили свою подпись под ее текстом и возвращались в строй. На их место заступали новые бойцы. Длилось это невыносимо долго. Когда последний солдат подписался, начались показательные выступления. Над плацем сильный дым от взрывов гранат и от выстрелов из автоматов. Конечно, не забыты приемы рукопашного боя, потом начались военизированная эстафета и упражнения с оружием. Зрители – только штабные, никого из родственников здесь нет.

Но настроение царит торжественно-приподнятое. Офицеры, для которых это мероприятие было не таким уж и радостным событием, поддались всеобщему веселью. Однако приказы их были строги и требовательны. Сержанты ругались меньше, правда, суетились больше обычного.

Праздник подошел к концу, все усталые и голодные ввалились в столовую, где ждал удивительно вкусный ужин. Вот так становились настоящими солдатами.

Команды по шестнадцать человек готовили для Афгана. Что там творится, все знали, но без конкретики и деталей, хотя главное было именно в деталях. Все верили в свою счастливую звезду и отцов-командиров. Ночью построили на плацу, никаких торжественных напутствий не было. Командир батареи каждому пожал руку и пожелал всем вернуться домой живыми. Саше показалось, что у этого «железного» человека при этом пожелании на глазах появились слезы.