Луиза Мэй Олкотт - Хорошие жены

— Ну, тогда, почему ты не сказал мне все это раньше? — спросила Джо застенчиво.

— Сейчас я должен открыть тебе все мое сердце, и я с радостью сделаю это, потому что ты должна будешь заботиться о нем потом. Так вот, послушай, моя Джо, — ах, какое милое, забавное маленькое имя! Я хотел сказать кое-что в тот день, когда я сказал «до свидания» в Нью-Йорке, но я думал, что красивый друг помолвлен с тобой, и поэтому я не сказал. Ты сказала бы «да» тогда, если бы я заговорил?

— Не знаю. Боюсь, что нет, тогда у меня вообще не было сердца.

— Фу! Я не верю в это. Оно спало, пока прекрасный принц не пришел через лес и не разбудил его. Ах, конечно, «Die erste Liebe ist die beste» [93], но на это мне не следовало надеяться.

— Да, первая любовь — самая лучшая, так что будь доволен. У меня не было другой. Тедди был всего лишь мальчиком и скоро покончил со своим маленьким увлечением, — ответила Джо, горя желанием исправить ошибку профессора.

— Хорошо! Тогда я буду спокоен и счастлив и буду уверен, что ты отдала мне все. Я ждал так долго, я становлюсь себялюбив, как ты скоро заметишь, госпожа профессорша.

— Мне это нравится! — воскликнула Джо, в восторге от своего нового имени. — Теперь скажи, что же привело тебя сюда наконец тогда, когда я больше всего хотела тебя увидеть?

— Вот это. — И мистер Баэр вынул из кармана жилета затертый газетный листок.

Джо развернула его и была очень смущена, так как там оказалось ее собственное стихотворение, которое она отправила в газету, платившую за стихи, чем и объяснялось, что она послала туда свое произведение для пробы.

— Как это могло привести тебя сюда? — спросила она с недоумением.

— Я нашел это случайно; я узнал, что оно твое, по именам в нем и инициалам вместо подписи, и в нем были строчки, которые, кажется, звали меня. Прочитай и найди их; я послежу, чтобы ты не зашла в лужу.

Джо повиновалась и принялась торопливо просматривать строфы, которым дала название

— Это очень слабые стихи, но все это я чувствовала, когда писала их. В тот день мне было очень одиноко, и я хорошенько выплакалась на мешке с лоскутками. Я никогда не думала, что оно попадет туда, где будет разглашать секреты, — сказала Джо, разорвав листок, которым профессор так дорожил.

— Пусть пропадет, оно исполнило свой долг, и у меня будет другое, когда я прочитаю всю коричневую книжку, где она хранит свои маленькие секреты, — сказал мистер Баэр, с улыбкой глядя, как ветер уносит обрывки. — Да, — добавил он серьезно, — я прочитал это и подумал: у нее горе, она одинока, она хотела бы найти утешение в настоящей любви. Мое сердце полно любви, любви к ней. Не пойти ли мне, чтобы сказать: если это не слишком жалкая вещь, чтобы отдать ее за то, что я надеюсь получить, возьми ее во имя Бога?

— Итак, ты приехал, чтобы узнать, что она «не слишком жалкая», а та самая, единственная драгоценность, которая мне нужна, — прошептала Джо.

— Сначала я не имел смелости так думать, хотя ты была божественно добра, когда встретила меня. Но скоро я начал надеяться, и тогда я сказал: она будет моя, даже если это будет стоить мне жизни. И она будет моя! — воскликнул мистер Баэр, с вызовом вскинув голову, словно подступающая к ним стена тумана и была преградой, которую ему предстояло преодолеть или доблестно разрушить.