Газета Завтра - Газета Завтра 198 (37 1997)

В армии русского генерала Власова, которую до сих пор лютой ненавистью ненавидят американцы (это ведь армия генерала Власова уничтожила почти 500 тысяч их американских вояк, рвавшихся на встречу с Советской Армией, чтобы остановить наше наступление не на Эльбе, а на Днепре или хотя бы на Буге), так вот, славный русский генерал Власов строжайше запретил кого-либо из своих офицеров посылать в немецкие военные учебные заведения, и в тех тяжелейших условиях, в самом логове врага, под Берлином создал свое чисто русское военное офицерское учебное заведение, в котором суворовскую науку побеждать преподавали исключительно русские офицеры и генералы.

По моим сведениям, сейчас идет битва криминальных кланов за обладание комплексами зданий, корпусов, военными городками, в которых размещались военные академии и военные училища. А это Москва, Питер, Нижний Новгород, Владивосток, Челябинск, Омск… Между криминальные кланами, военными и гражданскими, идет битва за инфраструктуру, составлявшую материальную основу этой уникальной, единственной и лучше в мире системы. А та военная академия, которая останется единственной на всю Россию, разместится в том здании, которое окажется ненужным ни одному криминальному клану. Битва идет за Петровский Дворец, в котором сейчас академия Жуковского, битва идет за гигантский комплекс зданий на Плющихе, в котором размещается академия Фрунзе и так далее…

Наш враг предлагает нам войну электронную, мы навяжем ему войну партизанскую, подпольную, группами в 3-5 человек. Именно такую войну навязал маленький Ирак банде армий 29 стран Запада во главе с американцами. Где сегодня американцы и их наемники в войне против Ирака — Польша, Англия, Франция, Египет, Чехия, Венгрия, Сирия и пр.? Черт знает где, но только не в Ираке. А Ирак живет и здравствует без единого оккупанта, со своим национальным лидером во главе.

Мы не будет взрывать колеи железных дорог, мы будем перерезать кабели, питающие их электронику, мы не будем взрывать мосты, мы будем обесточивать их электронику, выводить блоки в их аппаратуре. Против лома — нет приема: в этом сегодня все наше военное искусство. Мы не станем захватывать “мосты, почту им телеграф”. Мы станем для оккупантов тем, чем натовцы сделали чеченцев против нас, чем являются палестинцы для евреев. Мы создадим народные, массовые, лесные военные академии. Мы создадим массовые лесные военные школы и полевые лагеря. Комплексами зданий наших русских военных академий станут леса Брянщины и Псковщины, Вологодчины и Подмосковья, леса Ленинградской области и горы Урала… Иной логике борьбы с оккупантами сегодня у нас нет.

Настало время лесных братьев!

Николай Лугинов

Николай Лугинов — один из ведущих российских писателей тюркоязычного мира. Достаточно сказать, что еще в 1989 г. книга тогда сорокалетнего прозаика “Дом над рекой” выдвигалась наряду с “Архипелагом ГУЛАГом” А. И. Солженицына на Госпремию России.

Сегодня автор многих рассказов, повестей, пьес якутский писатель Николай Лугинов завершает работу над трилогией о Чингисхане.

Предлагаем главу из романа в переводе Владимира Карпова.

.59. Тогда-то Есугай-Баатур воротился домой, захватив в плен татарских Темужчин-Уге, Хорибуха и других. Тогда-то и ходила на последях беременности Оэлун-учжин, и именно тогда родился Чингисхан в урочище Делиун-Балдах, на Ононе. А как пришло родиться ему, то родился он, сжимая в правой руке своей запекшийся сгусток крови величиною в альчик. Соображаясь с тем, что рождение его совпало с приводом Татарского Темужчин-Уге, его и нарекли поэтому Темужчином. .60. От Оэлун-учжины родилось у Есугай-Баатура четверо сыновей: Темужчин, Хасар, Хачиун и Темуге. Родилась и одна дочь, по имени Темулун. Когда Темужчину было девять лет, то Чжоси-Хасару в это время было семь лет, Хачиун-Эльчию — пять лет, Темуге-Отчигин был по третьему году, а Темулун — еще в люльке.

Сокровенное сказание монголов.

1240 г.

ОЖУЛУН была еще совсем девчонкой, когда мужчины стали невольно засматриваться на ее стройный стан и нежный лик, а старцы улыбаться и кивать с таким удовольствием, будто пред очи им являлась их далекая горячая юность. Только Великий Скакун, равных которому, по признанию старцев, не было столетие, мог сравниться с обожанием, поклонением всего рода, выпавшим на долю прекрасной Ожулун.

Когда Ожулун достигла возраста, уважаемые люди племени собрались вкруг отца ее Хордойона-Баатыра, понимая, что настала пора породниться с самыми знатными и могущественными: все вместе решили сосватать красавицу за Еке-Чилэди — младшего брата одного из самых достопочтимых меркитов Тохтоо-Бэки. Вопрос скоро был решен: стоило Еке-Чилэди раз взглянуть на Ожулун — знатнейший из могущественных меркитов Тохтоо-Бэки прибыл с ужином сватовства к отцу ее, отдавая поклон всему роду Олхонутов.

Большой свадебный пир раскинулся на высоком берегу реки. Великие роды не погнушались мелкими племенами, приветив на празднестве всех в округе. Знатное угощение должно было показать, что теперь Олхонуты не по зубам, не чета тем, кто по отношению к ним таил корыстные цели, всяким там малым племенам “перекати-поле” теперь их берет под свое крыло Великое племя меркитов!

Странно, хоть и была на том пиру Ожулун словно во сне, но знала: все это, уготованное ей как испытание, — временно, настоящее впереди… Главное, настолько огромное, что может раздавить… И тогда уже ее влекло, манило и заставляло волноваться, содрогаться тревожно это неведомое будущее, наполнять покоем веры в свое предназначение, в высокую судьбу Айыы, ведущую по уготованному пути, рыдай — не рыдай.

С замужеством Ожулун стала воспринимать свое прошлое, словно видела его сквозь марево. Папа, мама, братья и сестры, их вечные заботы о пище для будущего дня были никак не сопоставимы с новой жизнью, исполненной богатством и достоинством. Зато все явственнее, будто это и было подлинной жизнью, стал приходить на ум сон, который привиделся ей лет в десять.

…Вдруг наполнилась степь таким светом, что стало больно глазам. И словно из этого сияния появилась на диво красивая, необыкновенно статная, удивительно нарядная женщина. Она плавно, зовуще протянула руку, и маленькая Ожулун, замерев от неизъяснимой радости, подала ей навстречу свою ручонку. Прекрасная женщина повела Ожулун за собой — а под ногами, оказалось, песок — не песок, снег — не снег, что-то зыбкое, колыхающееся, будто клубы тумана, так что под каждый шаг обмирала душа… Впереди, сквозь слепящее сияние, Ожулун увидела высокого, белого, как лунь, старика, который вел навстречу мальчика ее лет… Они приблизились, старик мягкой-мягкой ладонью ласково провел по волосам Ожулун, тепло посмотрел на мальчика, а потом соединил их руки. Не то от света, не то от смущения она не могла глядеть в лицо мальчику, замечала лишь, что он совершенно не похож ни на кого из тех, кого видела она до сих пор в степи: в глазах его отражалось небо, а волосы отливали солнцем… В эти мгновения все ее существо словно перелилось, стало единым целым с его нежной и крепкой ладонью. Старик что-то говорил, шевелилась белая его борода, но одно слово ясно осталось в памяти Ожулун: “Благославляю!”