Чарльз Диккенс - Лавка древностей

— Что ты там делаешь, милочка? — громко зевая, спросил мистер Кодлин, потом приподнял голову, увидел, что его компаньон крепко спит, и добавил громким шепотом: — Ваш друг — Томас Кодлин! Помни! Не Коротыш, а Кодлин!

— Я вяжу букеты, — ответила девочка. — Хочу попробовать, может за эти три дня удастся продать их на скачках. Вот, возьмите один — в подарок, конечно!

Мистер Кодлин собрался было встать, но Нелли предупредила его и сама подала ему цветы. Он воткнул букетик в петлицу с поразительным для такого мизантропа благодушием, победоносно скосил глаза на мирно почивающего Коротыша и пробормотал, снова укладываясь: — Вот кто друг-то — Кодлин! Кодлин, черт побери! По мере того как близился полдень, палатки становились все пестрее и наряднее, а на широкую луговину, мягко шурша колесами, начали выезжать длинные вереницы карет. Люди, не снимавшие всю ночь холщовых блуз и кожаных гамаш, надели теперь атласные куртки, шляпы с перьями, пышные ливреи или добротное платье, превратившись соответственно кто в клоунов и жонглеров, кто в учтивых слуг при балаганах, кто в простачков фермеров, толпившихся для приманки там, где велись запрещенные азартные игры. Черноглазые цыганки в цветастых платках выискивали желающих погадать; тощие женщины с бледными, чахоточными лицами, стоя у палаток чревовещателей и фокусников и жадно поглядывая по сторонам, мысленно подсчитывали выручку задолго до того, как монеты попадали к ним в руки. Ребятишек, с которыми удалось справиться, убрали с глаз долой и вместе со всем, что изобличало убожество и нищету, запрятали среди повозок, лошадей и ослов; остальные же, пробравшись в самую гущу толпы, шныряли под ногами у людей, между колесами экипажей и выскакивали невредимыми из под лошадиных копыт. Танцующие собаки, ходули, карлица и великан и много других диковин — не говоря уже о несметном количестве шарманок и бесчисленных оркестрах — все вылезли из углов и щелей, где они ютились ночью, и теперь действовали, кто во что горазд.

Коротыш вел своих спутников по запруженной людьми и экипажами скаковой дорожке, трубя в медный рожок и балагуря пискливым голосом Панча, а Томас Кодлин шел за ним по пятам, как всегда с ширмами, и настороженно поглядывал на Нелли и ее деда, которые немного отставали от них. Девочка несла на руке маленькую корзинку с цветами и, останавливаясь у элегантных экипажей, застенчиво и скромно предлагала свои букетики. Но — увы! — здесь было столько попрошаек, гораздо более смелых, чем она, столько цыганок, суливших мужей, столько всяких других мастеров своего дела! И хотя некоторые леди, приветливо улыбаясь ей, отрицательно покачивали головой, или восклицали, обращаясь к своим кавалерам: «Посмотрите, какое хорошенькое личико!» никто из них не задерживался взглядом на этом хорошеньком личике и никто не замечал, какое оно усталое и как оно осунулось от голода.

Но нашлась одна леди, которая, по-видимому, поняла Нелли. Она сидела в красивой карете, а два молодых щеголя, только что вышедших из этой кареты, болтали и громко смеялись, словно забыв о своей спутнице. Вокруг было много других дам, однако они отворачивались от той и смотрели куда угодно — по сторонам или на молодых щеголей (на них — отнюдь не пренебрежительно), — только не на нее. А она отмахнулась от навязчивой цыганки, сказав, что ее судьба давно ей известна, Нелли же подозвала к себе, взяла цветы, положила несколько монет в протянутую к ней дрожащую руку и воскликнула: «Иди домой, заклинаю тебя! Твое место не здесь, а дома!» Кукольники и Нелли с дедом без конца бродили вдоль длинной вереницы карет, видя все, кроме лошадей и самих скачек, и каждый раз при звуке колокола, повелевавшего освободить скаковой круг, садились отдохнуть среди ослов и повозок и выходили снова только после очередного заезда. Панч раз за разом представал перед толпой во всем блеске своего остроумия, но Томас Кодлин все это время не спускал глаз со своих попутчиков, и убежать незамеченными они не могли.

Наконец, уже совсем к вечеру, мистер Кодлин выбрал еще одно подходящее местечко — и вскоре представление было в самом разгаре. Девочка сидела вместе со стариком позади ширм и думала: «Странно! Почему это лошади, такие красивые благородные существа, притягивают к себе всякий сброд?» — как вдруг громкий хохот, вызванный экспромтом Коротыша, имевшим прямое отношение к событиям этого дня, заставил ее очнуться от раздумья и оглядеться по сторонам.

Если уходить тайком, минута сейчас самая подходящая. Коротыш орудовал дубинкой и в пылу драки швырял своих героев по всей сцене, зрители со смехом следили за этой потасовкой, и даже лицо мистера Кодлина смягчилось мрачной улыбкой, когда его блуждающий взгляд скользнул по рукам, украдкой полезшим в жилетные карманы за шестипенсовыми монетами. Если уходить тайком, минута сейчас самая подходящая. Старик и девочка воспользовались ею и побежали.

Они пробирались между балаганами, экипажами и сквозь толпы людей, не останавливаясь, не оглядываясь назад. Зазвонил колокол. И когда до каната оставалось лишь несколько шагов, скаковой круг опустел. Но они нарушили его священную границу, словно не слыша свиста и криков, несшихся им вдогонку, крадучись обогнули крутой склон холма и побежали прямо в открытое поле.

Каждый день, возвращаясь домой после очередной попытки найти работу. Кит поднимал глаза на окно верхней комнаты, — той самой, которая предназначалась Нелли, в надежде увидеть там какие-нибудь знаки ее присутствия. Собственное горячее желание и слова Квилпа поддерживали в нем веру, что девочка все-таки придет под их скромный кров, и надежда, угасавшая в нем к вечеру, каждое утро возрождалась снова.

— Уж завтра-то они непременно придут, а, мама? — со вздохом сказал однажды Кит, усталым движением снимая шляпу. — Неделя как их нет. Не могут же они быть в отлучке больше недели!

Миссис Набблс покачала головой и напомнила сыну, что ему уже не в первый раз приходится испытывать разочарование.

— Да, — согласился Кит, — ты, мама, всегда правильно говоришь. Но, с другой стороны, побродили неделю, и хватит, этого вполне достаточно. Как ты думаешь?

— Достаточно, Кит, даже больше чем достаточно, а все-таки они могут и не вернуться.

Кит чуть было не рассердился на такой ответ, тем более что он ждал его и чувствовал, насколько мать права.

Но порыв этот прошел мгновенно, и его сердитый взгляд снова смягчился, так и не дойдя по адресу.

— Что же с ними сталось, как по-твоему? Неужто в море ушли?

— Матросами — вряд ли, — с улыбкой сказала миссис Набблс. — А не скрылись ли они в какую-нибудь другую страну, вот что мне думается.

— Мама! — воскликнул Кит, и лицо у него вытянулось. — Ну, зачем ты это говоришь!