Чарльз Диккенс - Лавка древностей

— Я предчувствовал, что вы скоро вернетесь, Фред. Я так это и предчувствовал, — сказал Квилп, опуская стакан на стол. — И когда «Мэри-Энн» пришла обратно и привезла вас вместо покаянного письма, покаянного и в то же время полного благодарности тому, кто подыскал вам такое хорошее местечко, — меня это рассмешило, ну просто ужасно рассмешило! Ха-ха-ха!

Молодой человек улыбнулся, но, судя по этой улыбке, тема, выбранная для беседы, была для него не из самых приятных, что, собственно, и подстрекнуло Квилпа остановиться на ней.

— Я всегда говорил, если на попечении какого-нибудь богача осталось двое юных родственников, — снова начал карлик, — два брата иди две сестры, или брат и сестра и он привяжется к одному из них, а другого оттолкнет от себя, это с его стороны очень нехорошо.

Молодой человек нетерпеливо заерзал на стуле, но Квилп продолжал совершенно невозмутимым тоном, точно речь шла о каких-то отвлеченных предметах, в которых никто из присутствующих не был лично заинтересован.

— Правда, ваш дед все твердил, будто он много раз прощал вам и неблагодарность, и разгульный образ жизни, и мотовство, и прочее, тому подобное, но я его успокаивал: «Это же, говорю, обычная история с молодежью». А он мне отвечает: «Да ведь мой внук мерзавец!» — «Допустим, говорю (это я, конечно, просто так, в пылу спора), но мало ли мерзавцев и среди благородных молодых джентльменов!» Да разве ему втолкуешь!

— И так и не втолковали? Странно, мистер Квилп, странно! — насмешливо проговорил Трент.

— Мне и самому это показалось странным, — ответил карлик. — Впрочем, он всегда отличался упрямством. Мы с ним хоть и были до некоторой степени друзьями, а все-таки я считал его вздорным упрямцем. Нелл — милая девочка, прелестная девочка, но ведь вы как-никак приходитесь ей братом, Фред! Вы брат и сестра, и тут ничего не попишешь, как вы тогда правильно сами заметили.

— Он давно лишил бы Нелли брата, если бы мог, — чтобы ему пусто было за все, что я от него вытерпел! раздраженно воскликнул молодой человек. — Но какой толк говорить об этом сейчас? Довольно, к черту!

— Не возражаю, — сказал Квилп. — Не возражаю, боже меня упаси! Зачем мне понадобилось ворошить старое? Затем, Фредерик, чтобы доказать вам свои дружеские чувства. Вы тогда сами не знали, кто вам друг, кто враг, — ведь правда, не знали? Вы думали, что я против вас, и между нами чувствовался некоторый холодок; по это ваша вина, только ваша! Обменяемся рукопожатием, Фред!

Карлик поднялся, вобрав голову в плечи, и с отвратительной усмешкой протянул над столом руку. После минутного колебания молодой человек подал ему свою. Квилп стиснул ее с такой силой, что она побелела, потом приложил палец к губам, повел глазами в сторону ничего не подозревающего Ричарда, отпустил руку Фреда и снова сел на стул.

Этот многозначительный жест и взгляд не ускользнули от внимания Трента, который считал Ричарда Свивеллера всего лишь орудием в своих руках и не баловал его излишней откровенностью. Теперь он увидел, что карлик прекрасно отдает себе отчет в их взаимоотношениях и не заблуждается относительно его друга. Такие тонкости умеют ценить даже мошенники. Молчаливое признание его превосходства и власти, исходившее от проницательного карлика, покорило молодого человека, и он решил воспользоваться помощью этого почтеннейшего урода.

Теперь мистеру Квилпу самому захотелось переменить тему разговора, и возможно скорее, чтобы Ричард Свивеллер по неосторожности не выболтал чего-нибудь такого, чего женщинам вовсе не следовало знать. Поэтому он предложил партию в криббедж [33], и, когда бросили жребий, Фредерик Трент сел с миссис Квилп, а Дик с Квилпом. Миссис Джинивин, страстная картежница, была отстранена от участия в игре стараниями зятя, который вменил ей в обязанность время от времени подливать ром в стаканы, а в дальнейшем держал ее под своим наблюдением, дабы она, чего доброго, не ухитрилась как-нибудь отведать этого напитка, и тем самым, со свойственной ему изощренностью, подвергал бедную старушку (рвавшуюся к фляге не меньше, чем к картам) двойной пытке.

Но мистер Квилп интересовался не одной миссис Джинивип — ему приходилось заниматься и другими делами, требующими от него неусыпного внимания. Среди многих причуд мистера Квилпа была одна, особенно забавная: он имел обыкновение передергивать в карты, что вынуждало его сейчас не только пристально следить за ходом игры и проявлять необычайную ловкость рук при подсчете взяток и очков, но также осаживать взглядами, гримасами и пинками под столом Ричарда Свивеллера, ибо тот, будучи в полной растерянности от быстроты, с какой карлик сдавал, и от стремительности передвижения колышков по доске, иной раз совершенно открыто выражал свое изумление и недоверие. Кроме того, миссис Квилп была партнершей Трента, и каждый взгляд, которым они обменивались между собой, каждое их слово, каждый ход — все подмечалось. Не удовлетворяясь тем, что происходило поверх стола, карлик подстерегал; а может быть, они подают друг другу знаки под столом, для чего пускался на всякие хитрости, в частности то и дело наступал жене на ногу, чтобы проверить, как она будет себя вести — вскрикнет или промолчит, — если промолчит, следовательно Трент проделывал то же самое до него. Мистер Квилп поминутно отвлекался то тем, то другим, не забывая, однако, поглядывать одним глазом на миссис Джинивин, и едва та украдкой подносила к ближайшему стакану чайную ложку (что происходило довольно часто), с тем чтобы взять на пробу хоть самый маленький глоточек рома, рука Квилпа мгновенно задевала эту ложку, когда старушка уже была близка к торжеству, а насмешливый голос Квилпа умолял ее поберечь свое здоровье: и, одолеваемый всеми этими заботами и хлопотами, он ни разу не сбился, ни разу ничего не перепутал.

Наконец, когда они сыграли подряд много робберов и осушили чуть ли не всю флягу, мистер Квилп посоветовал своей супруге идти спать. После того как она покорно удалилась в сопровождении своей негодующей матушки, мистер Свивеллер немедленно задремал. Тогда карлик знаком пригласил своего бодрствующего гостя перейти в дальний конец комнаты, и между ними произошел следующий разговор: — В присутствии нашего достойного друга особенно распространяться не следует, — прошептал Квилп, скорчив гримасу по адресу мирно почивающего Дика. — Итак, по рукам, Фред? Женим его на нашем бутончике, на нашей маленькой Нелл?

— У вас, конечно, что-то свое на уме, — сказал молодой человек.

— Разумеется, мой дорогой Фред! — сказал Квилп и ухмыльнулся при мысли о том, что Трент даже не подозревает, что у него на уме. — Может, я свожу старые счеты, может, потворствую своей прихоти. Мое вмешательство способно помочь вам, способно и все погубить. Вот две чашки весов — и оно ляжет на одну из них. Как же мне действовать, Фред?