Иван Гончаров - Полное собрание сочинений и писем в двадцати томах. Том 2.

староста и его помощники, старшины. Членов одного рода называют по-русски родовичами. Они заботятся о взаимных нуждах, по крайней мере должны заботиться, и, кажется, отвечают за благочиние, порядок и исправный взнос повинностей.

Кстати, напомню вам, что Якутская область, с первого января 1852 года, возвышена в своем значении тем, что отделена от зависимости иркутского губернского начальства и управление ее вверено особому 10 гражданскому губернатору. Впрочем, она, на положении других губерний, подчинена главному управлению генерал-губернатора Восточной Сибири.

Нужды нет, что якуты населяют город, а всё же мне стало отрадно, когда я въехал в кучу почерневших от времени, одноэтажных, деревянных домов: все-таки это Русь, хотя и сибирская Русь! У ней есть много особенностей как в природе, так и в людских нравах, обычаях, отчасти, как вы видите, в языке, что и образует ей свою коренную, немного суровую, но величавую физиономию. 20 Пока я ехал по городу, на меня из окон выглядывали ласковые лица, а из-под ворот сердитые собаки, которые в маленьких городах чересчур серьезно понимают свои обязанности. Весело было мне смотреть на проезжавшие по временам разнохарактерные дрожки, на кучеров в летних кафтанах и меховых шапках или, наоборот, в полушубках и летних картузах. Вот гостиный двор, довольно пространный, вот и единственный каменный дом, занимаемый земским судом.

В гостином дворе, который в самом деле есть двор, 30 потому что бо?льшая часть лавок открывается внутрь, я видел много входящих и выходящих якутов: они, говорят, составляют большинство потребителей. Прочие горожане закупают всё, что им нужно, раз в год на здешней ярмарке.

Я ехал мимо старинной, полуразрушенной стены и несколька башен: это остатки крепости, уцелевшей от времен покорения области. Якутск основан пришедшими от Енисея казаками, лет за двести перед этим, в 1630-х годах.

Якуты пробовали нападать на крепость, но напрасно. 40 Возникшие впоследствии между казаками раздоры заставили наше правительство взять этот край в свои руки, и скоро в Якутск прибыл воевода.

Еще я видел больницу, острог, казенные хлебные магазины; потом проехал мимо базара с пестрой толпой

якутов и якуток. Много и русского и нерусского, что со временем будет тоже русское. Скоро я уже сидел на квартире в своей комнате за обедом.

После обеда я пошел к товарищам, которые опередили меня. Через день они отправлялись далее; я хотел ехать вслед за ними, а мне еще надо было запастись меховым платьем и обувью: на Лене могли застать морозы.

«Где я могу купить шубу?» – спросил я одного из якутских жителей, которых увидел у товарищей. «Вам 10 какую угодно: лисью, тарабаганью, песцовую или беличью?» – спросил он. «Которая теплее». – «Так медвежью хорошо». – «Ну, медвежью». – «Азойно (тяжело) будет в медвежьей», – промолвил другой. «Так песцовую». – «Теперь здесь мехов никаких не найдете…» – заметили мне.

«В Якутске не найду мехов!» – «Не найдете; вот если б летом изволили пожаловать, тогда дивно бывает мехов: тогда бы славный купили, какой угодно, и дешево». – «А вот тогда-то бы и не купил: зачем мне летом мех?» 20 «Лучше всего вам кухлянку купить, особенно двойную…» – сказал другой, вслушавшийся в наш разговор. «Что это такое кухлянка?» – спросил я. «Это такая рубашка из оленьей шкуры, шерстью вверх. А если купите двойную, то есть и снизу такая же шерсть, так никакой шубы не надо».

«Нет, это тяжело надевать, – перебил кто-то, – в двойной кухлянке не поворотишься. А вы лучше под одинакую кухлянку купите пыжиковое пальто, – вот и всё».

– «Что это такое пыжиковое пальто?» – «Это пальто 30 из шкур молодых оленей».

«Всего лучше купить вам борловую доху, – заговорил четвертый, – тогда вам ровно ничего не надо». – «Что это такое борловая доха?» – спросил я. «Это шкура с дикого козла, пушистая, теплая, мягкая: в ней никакой мороз не проберет».

«Помилуйте! – сказал тут еще кто-то, – как можно доху? шерсть лезет». – «Что ж такое, что лезет?» – «Как что: в рот, в глаза налезет?» – «Где ж мне купить доху или кухлянку?» – перебил я. «Теперь негде: вот если б 40 летом изволили пожаловать, – дружно повторили все, – тогда приезжают сюда сверху, по Лене, из Иркутска, купцы; они закупают весь пушной товар».

«Торбасами не забудьте запастись, – заметили мне, – и пыжиковыми чижами». – «Что это такое торбасы и

чижи?» – «Торбасы – это сапоги из оленьей шерсти, чижи – чулки из шкурок молодых оленей».

«Но, главное, помните, меховые панталоны», – сказал мне серьезно один весьма почтенный человек. «Нет, уж от этого позвольте уклониться». – «Ну, помянете меня!» – сказал он пророческим голосом. «Не забудьте также мехового одеяла», – прибавил другой. «Зачем же меховые панталоны?» – с унынием спросил я: так напугали меня все эти предостережения! «А если попадете на 10 наледи…» – «Что это такое наледи?» – спросил я.

«Наледи – это не замерзающие и при жестоком морозе ключи; они выбегают с гор в Лену; вода стоит поверх льда; случится попасть туда – лошади не вытащат сразу, полозья и обмерзнут: тогда ямщику остается ехать на станцию за людьми и за свежими лошадями, а вам придется ждать в мороз несколько часов, иногда полсутки… Вот вы и вспомните о меховых панталонах».

«Ну а меховое одеяло зачем?» – спросил я. «На Лене почти всегда бывает хиус…» – «Что это такое хиус?» – 20 «Это ветер, который метет снег; а ветер при морозе – беда: не спасут никакие панталоны; надо одеяло…» – «С кульком, чтоб ноги прятать», – прибавил другой. «Только всё летом!» – повторяют все. «Ах, если б летом пожаловали, тогда-то бы мехов у нас!..»

Меня даже зло взяло. Я не знал, как быть. «Надо послать к одному старику, – посоветовали мне, – он, бывало, принашивал меха в лавки, да вот что-то не видать…» – «Нет, не извольте посылать», – сказал другой. «Отчего же, если у него есть? я пошлю». – «Нет, он 30 теперь употребляет…» – «Что употребляет?» – «Да вино-с. Дрянной старичишка! А нынче и отемнел совсем». – «Отемнел?» – повторил я. «Ослеп», – добавил он.

Стало быть, нельзя и ехать, потому что нельзя ничего достать, купить? Всё можно: a tout malheur remede. Видя мое раздумье, один из жителей посоветовал обратиться к Алексею Яковличу, к Петру Федорычу или к Александру Андреянычу да Ксенофонту Петровичу: у них-де должны быть и дохи и медвежьи шкуры. «Кто это Алексей Яковлич 40 и Петр Федорыч?» – «А вот они: здешние жители, один управляет тем, другой этим». – «Но я не имею удовольствия их знать…» А‹лексей› Я‹ковлич›, П‹етр› Ф‹едорыч› и А‹лександр› А‹ндреяныч› сами предупредили меня. Они начали с того, что позвали к себе обедать

и меня и товарищей, и хотя извинялись простотой угощения, но угощение было вовсе не простое для скромного городка. У них действительно нашлись дохи, кухлянки и медвежьи шкуры, которые и были уступлены нам на том основании, что мы проезжие, что у нас никого нет знакомых, следовательно, все должны быть знакомы; нельзя купить вещи в лавке, следовательно, надо купить ее у частного, не торгующего этим лица, которое остается тут и имеет возможность заменить всегда 10 проданное.