Иван Гончаров - Полное собрание сочинений и писем в двадцати томах Том 5

8Он, наконец,

9перестал дотрогиваться до приносимых книг.

10Свободное от уроков время

11он проводил, положив локоть на стол, а на локоть голову; иногда вместо

109

локтя употреблялась книга,

1которую Штольц навязывал ему прочесть,

2особенно если она была толста.

3

[Таково было уч‹ебное›] [Таков был] Так совершил свое учебное поприще Обломов. То число, в которое он выслушал последнюю лекцию, и было геркулесовыми столпами его премудрости. Начальник школы,

4подписью своею на аттестате, как прежде учитель ногтем,

5провел черту, за которую герой наш не считал уже нужным простирать свои ученые стремления. Он покинул училище

6с запасом сведений, которые в нашем разнохарактерном обществе могли ему доставить [титул] название

7образованного человека. Его нельзя было, по крайней мере вначале, пока еще он не забыл тетрадок, озадачить, заговорив при нем [об основании] о падении Римской империи, об Альфреде Великом, о каких-нибудь Итальянских войнах. Он, бывало, не прочь и поспорить о каком-нибудь ученом предмете.

8Но по мере того как он удалялся от этого выхода из [училища] школы,

9познания его бледнели и испарялись. Если ему случалось как-нибудь случайно

10попасть на ученый разговор, ‹л. 32› он ссылался на отжившие, уважаемые в его время авторитеты, называл новым открытием устарелую и забытую истину.

Вскоре то, что приобрел из учебных книг и тетрадок, начало мало-помалу сливаться в одну общую массу и наконец превратилось в темное и сбивчивое представление о тех предметах, [над] на изучение которых [его мучили около десяти лет] [несколько лучш‹их›] ушло у него

11несколько лучших лет жизни. Голова его превратилась в чрезвычайно сложный архив мертвых дел,

110

лиц, эпох, разных цифр

1или [в разро‹зненную›] в библиотеку разрозненных томов

2по всем частям человеческих познаний. Греки, римляне, вандалы, китайцы, норманны; Карл, Рашид, Югурта, Аттила – всё это теснилось в беспорядке, рядом, часто под одним ярлычком. Иногда [ему пока‹жется›] он Локка перенесет куда-нибудь в Италию, а Макиавеля – в Англию, а Спинозу провозгласит китайским мудрецом. А потом с годами

3и этот весь [учен‹ый›] школьный хлам стал куда-то исчезать, превращаться в мелкий сор, в пыль.

Странно подействовал курс наук

4на Илью Ильича: у него между наукой и жизнью лежала целая бездна, которой он и не пытался перейти и не извлек никакого

5практического сока для жизни. Жизнь у него была сама по себе, а наука сама по себе [и что между ними общ‹его›] [связи между ними он и не подозревал никакой]. Он учился всем существующим и уже

6не существующим правам, прошел курс и практического судопроизводства, а когда, по случаю какой-то покражи в доме, понадобилось написать бумагу в полицию, он не знал, как и приступить, и нанял писаря.

7В аттестате у него сказано было, что он прошел высшую алгебру, конические сечения и математику

8до интегральных и дифференциальных исчислений, а если дадут ему, бывало, в лавке сдачи ассигнацию, два-три целковых да мелочи [или со‹считать›], так он на четверть часа станет в тупик. Даже танцы – уж что за наука – и тут не совсем далось ему.

9Выучившись

111

в школе начинать мазурку и кадриль от печки, он и танцевал исправно и в обществе, если приходилось стать у печки, [то] но если придется [стать] начинать от окна, непременно спутает всё. Потом он покинул и танцы, находя, что это тряско. ‹л. 32 об.›

Так сначала неохота к чтению и письму, потом

1служба, отчасти жизнь в обществе [изгл‹адили›] вытеснили мало-помалу из памяти Обломова шаткие, ничем [не скрепленные] не упроченные энциклопедические сведения. В нем остался какой-то неясный, немой признак, что он учился когда-то чему-нибудь,

2например,

3хоть он потом [он] уж не вмешивался в ученый разговор, [но молчал и хранил] но можно было заметить, что он молчал [умно] не тупо и бессмысленно, как совершенный невежда, но с толком, умно;

4в глазах у него мелькала сознательная идея;

5говорят, там, кажется, написано было: «Да, помню, было что-то… и я учил это да забыл… понимаю, да рассказать не могу…» И он воротился в свое уединение без запаса [спаситель‹ных›] знаний, без способов дать

6направление вольно гуляющей в голове или праздно дремлющей мысли.

Что же он делал?

Да ничего.

7Всё чертил узор своей жизни.

8[После неудавшейся [ем‹у›] карьеры в службе и изменившей ему роли] Изменив службе и обществу, он начал [вдумываться] иначе решать загадку

9своего существования,

112

вдумываться в свое назначение и открыл,

1что горизонт его деятельности и житья-бытья находился весь

2над его деревней.

3Он стал догадываться,

4что ему досталось [одно: жени‹ться›] в удел семейное счастье и заботы об имении. До тех пор он не знал порядочно состояния имения,

5за него заботился иногда Штольц, не ведал он хорошенько ни дохода, ни расхода своего, не составлял никогда бюджета – ничего.

Отец оставил ему эти триста пятьдесят душ не то в хорошем, не то в дурном положении. Он как сам принял его от своего отца, так передал его и сыну. Он хоть и жил весь век в деревне, но не [ломал] мудрил, не ломал себе головы над разными занятиями,

6как бы

7открыть какие-нибудь новые источники производительности земель или как-нибудь [поприлежнее разработыв‹ать›] распространять и усиливать старые.

8[Хотя старик

9натяжек и выдумок не любил никаких.] Как и чем засевались поля при дедушке, какие были пути сбыта продуктов

10тогда, такие оставались и при нем.

11‹л. 33› Впрочем, старик бывал доволен,

12если хороший урожай или возвысившаяся цена даст ему дохода больше прошлогоднего: он называл это благословением Божиим. Он только не любил выдумок и натяжек

113

к приобретению денег.

1«Отцы и деды не глупее нас были, – говорил он в ответ на какие-нибудь вредные, по его мнению, советы, – да прожили век счастливо: проживем и мы: даст Бог, сыты будем». Получая, без всяких лукавых ухищрений, с имения столько дохода, сколько нужно было ему с семейством, чтоб быть с излишком сытым и одетым,

2он благодарил Бога и считал грехом стараться приобретать больше. Если староста

3приносил ему две тысячи, спрятав третью в карман, и со слезами ссылался на град, засуху, неурожай, старик Обломов крестился и тоже со слезами приговаривал: «Воля Божья; с Богом спорить не станешь. Надо благодарить Господа и за то, что есть». Если [бы] кто-нибудь из соседей, [из которых многие] которые чужие дела

4знают лучше своих, вздумал породить

5в Обломове подозрение насчет бескорыстия приказчика, старик всегда качал головой и приговаривал: «Не греши, брат, долго ли опорочить человека? ну а как неправда, что тебе на том свете за это будет?»