Джин Уэбстер - Длинноногий дядюшка

Одиннадцать страниц – вот так письмо! Крепитесь. Я останавливаюсь.

Всегда Ваша,

10 апреля

Уважаемый мистер Толстосум,

Вот Ваш чек на пятьдесят долларов. Большое спасибо, но мне не кажется, что я могу оставить его себе. Моего пособия мне вполне хватает, чтобы позволить себе все шляпы, какие бы я ни пожелала. Сожалею, что написала Вам всю ту чушь про магазин дамских шляп; это оттого, что я до сих пор не видела ничего подобного.

Тем не менее, я не попрошайничала! И, пожалуй, мне не стоит принимать пожертвований больше, чем положено.

Искренне Ваша,

11 апреля

Дражайший Дядюшка,

Простите меня, пожалуйста, за то письмо, что я написала Вам вчера! Отправив его, я пожалела об этом и попыталась вернуть назад, однако этот противный почтовый клерк не отдал мне его.

Сейчас полночь; я не сплю уже несколько часов, думая о том, какая я Глиста – Глиста-многоножка – хуже не скажешь! Я очень аккуратно прикрыла дверь в кабинет, чтобы не разбудить Джулию и Салли, и в данный момент сижу в кровати и пишу Вам на листке бумаги, вырванном из моей тетрадки по истории.

Я просто хочу сказать Вам, что я очень сожалею, что столь невежливо отозвалась о Вашем чеке. Я знаю, Вы желали мне добра, и мне кажется, Вы ужасно милый, если беспокоитесь о таком пустяке, как шляпа. Мне следовало вернуть его гораздо любезнее.

Но в любом случае, мне пришлось его вернуть. У меня все не так, как у других девочек. Они могут принимать от людей подарки естественным образом. У них есть отцы и братья, тети и дяди; я же ни с кем не могу состоять в подобных отношениях. Мне нравится делать вид, что Вы принадлежите мне, просто чтобы поиграть с этой идеей, но, разумеется, я знаю, что это не так. На самом деле я, спиной к стене, в одиночку сражаюсь с окружающим миром, и, думая об этом, мне становится трудно дышать. Я выкидываю эту мысль из головы и продолжаю играть роль; но разве Вы не понимаете, Дядюшка? Я не могу принять больше тех денег, что мне причитается, потому что однажды я захочу вернуть их назад, и какой бы великой писательницей я ни стала, я не в состоянии буду расплатиться с УЖАСАЮЩЕ ГРОМАДНЫМ долгом.

Я бы с удовольствием носила красивые шляпки и вещи, однако я не должна закладывать свое будущее в счет оплаты долга за них.

Вы ведь простите меня за грубость? У меня есть отвратительная привычка написать письмо необдуманно, под влиянием нахлынувших эмоций, а потом опустить в почтовый ящик и больше о нем не вспоминать. Но, если я иногда кажусь легкомысленной и неблагодарной, то делаю это не нарочно. В глубине души я всегда благодарю Вас за жизнь, свободу и независимость, которые Вы мне дали. Мое детство было одной сплошной, зловещей полосой протеста, а теперь я так счастлива каждое мгновение своего существования, что не верю в реальность происходящего. Я чувствую себя придуманной героиней из детских сказок.

Пятнадцать минут третьего. Я собираюсь прокрасться наружу и отправить это письмо. Вы получите его со следующей почтой, так что у Вас будет не слишком много времени, чтобы думать обо мне плохо.

Спокойной ночи, Дядюшка,

С бесконечной к Вам любовью,

4 мая

Дорогой Длинноногий Дядюшка,

В прошлую субботу у нас был День спорта. Это весьма впечатляющее событие. Сначала прошел парад всех классов, где все были одеты в белые полотняные одежды, старшекурсницы несли синие и золотые японские зонтики, а третьекурсницы – белые и желтые флаги. Наш класс нес малиновые воздушные шары, – очень притягательные, особенно, если учесть, что они все время отвязывались и улетали, – первокурсницы же вырядились в зеленые шляпы из папиросной бумаги с длинными лентами.

Кроме этого, мы наняли из города оркестр в синих форменных костюмах. А также около дюжины комедиантов, которые, подобно клоунам в цирке, развлекали публику между этапами соревнований.

Джулия нарядилась толстым фермером в бакенбардах, с холщовой тряпкой для пыли и мешковатым зонтом. Пэтси Мориарти (вообще-то, Патриси. Вы слыхали когда-нибудь такое имя? Миссис Липпет не придумала бы лучше), высокая и худая, изображая жену Джулии, нахлобучила на одно ухо нелепый зеленый чепчик. На протяжении всего шествия их преследовали взрывы смеха. Джулия отыграла свою роль просто потрясающе. Я и вообразить не могла, что член семьи Пендлтон способен проявить такую сильную комическую индивидуальность – прошу прощения у мастера Джерви; хотя я не считаю его истинным Пендлтоном, не больше чем Вас – настоящим попечителем.

Мы с Салли не участвовали в параде, поскольку были заявлены на соревнования. И что бы Вы думали? Мы обе выиграли! Хоть в чем-то. Мы участвовали в прыжках в длину и проиграли; но Салли победила в прыжках с шестом (семь футов три дюйма), а я выиграла в спринтерском забеге на пятьдесят ярдов (за восемь секунд).

На последних ярдах я изрядно запыхалась, но было ужасно весело, все одноклассницы махали шариками, улюлюкали и вопили:

Что случилось с Джуди Эббот?

Она в полном порядке.

Кто в полном порядке?

Джуди Эб-бот!

Дядюшка, вот она – истинная слава. Потом я рысью вернулась в раздевалку, где меня так почистили спиртом, что пришлось потом сосать лимон. Мы настоящие профессионалы, знаете ли. Хорошо выиграть состязание за свой класс, так как классу, одержавшему наибольшее количество побед, присуждается годовой кубок по легкой атлетике. В этом году чемпионками стали старшекурсницы, записав в свой актив семь выигранных состязаний. Ассоциация по легкой атлетике организовала ужин для всех победителей в помещении гимнастического зала. Мы ели жареных слинявших крабов и шоколадное мороженое в формочках, в виде баскетбольных мячиков.

Вчера я просидела полночи, читая «Джен Эйр». Дядюшка, Ваш возраст позволяет помнить то, что было шестьдесят лет назад? Если да, то люди действительно так разговаривали?

Заносчивая леди Бланш говорит лакею: «Довольно разговоров, болван! Делайте, как я приказываю». Мистер Рочестер говорит о серебряном небосводе, подразумевая небо; что же касается сумасшедшей женщины, которая смеется, как гиена, поджигает полог над кроватью, разрывает на клочки свадебную вуаль и КУСАЕТСЯ, – это в чистом виде мелодрама, и все-таки ты читаешь, читаешь и читаешь. Я не понимаю, как девушка могла написать такую книгу, в особенности, девушка, выросшая на церковном подворье. Есть что-то в этих Бронте, что завораживает меня. Их книги, их жизнь, их дух. Откуда они это взяли? Когда я читала о бедах маленькой Джен в приюте, я так разозлилась, что мне пришлось выйти и пройтись немного пешком. Я в точности понимала, что она чувствует. Зная миссис Липпет, я могла представить себе мистера Брокльхерста.

Не возмущайтесь, Дядюшка. Я не намекаю, что приют Джона Грайера был похож на Ловуд. У нас было много еды и одежды, вдоволь воды для купания, имелась печь в подвале. Но было убийственное однообразие. Наша жизнь была абсолютно монотонной и лишенной всяких событий. Не происходило ничего приятного, кроме мороженого по воскресеньям, да и то было делом привычным. За все восемнадцать лет, что я там провела, со мной случилось лишь одно приключение – когда сгорел сарай для дров. Нам пришлось встать ночью и одеться, чтобы быть готовыми на случай, если займется здание. Но оно не занялось, и мы отправились обратно в постели.