Оноре Бальзак - Брачный контракт

— Но, дружище, ведь я не де Марсе, я просто-напросто Поль де Манервиль, как ты сам сказал, будущий отец семейства, примерный супруг, депутат партии центра и, быть может, пэр Франции, — судьба чрезвычайно скромная, но я непритязателен и охотно с этим примирюсь.

— А примирится ли твоя жена? — не унимался де Марсе.

— Моя жена, дорогой, будет делать то, что я захочу.

— Ах, бедный друг, ты все еще упорствуешь? Так прощай, Поль, я перестал тебя уважать. Еще два слова, — ведь не могу же я равнодушно отнестись к твоему отречению. Видишь ли, еще одно дает перевес нашему брату: холостяк, даже если у него только шесть тысяч дохода, даже если от всего богатства у него осталась лишь репутация щеголя, лишь воспоминания о былых успехах, — этот холостяк еще не пропал: у него лишь тень прежней удачи, но эта тень очень много значит. У этого поблекшего холостяка еще есть шансы кое-чего добиться в жизни, он еще на многое может рассчитывать. Но жениться, Поль, это значит сказать себе:

«Дальше идти некуда». Женившись, ты остановишься на том, чего уже достиг, если только тобой не займется жена.

— Ах, не выношу твоих вечных преувеличений! — сказал Поль. — Я устал жить для других, мне надоело держать лошадей только напоказ, надоело руководиться во всех своих поступках мыслью: «А что скажут?» Мне надоело разоряться лишь для того, чтобы не дать глупцам повод восклицать: «Вот тебе на! У Поля все та же карета! Где же его состояние? Он его промотал? Проиграл на бирже?» — «О нет, он миллионер. Госпожа N. N, без ума от него. Он выписал из Англии упряжку, равной которой нет во всем Париже. На прогулке в Лоншане особенно выделялись коляски господ де Марсе и де Манервиля; в каждую было впряжено по две пары великолепных лошадей…» Одним словом, мне надоели бесчисленные вздорные замечания, при помощи которых толпа дураков управляет нами. Мне стало ясно, что такая жизнь, когда несешься куда-то, вместо того чтобы спокойно идти своим путем, истощает и старит нас. Поверь, дорогой Анри, я восхищаюсь тобой, но вовсе не завидую. Ты умеешь рассуждать обо всем, твои мысли и поступки достойны государственного деятеля, ты выше общепринятых законов, предвзятых идей, укоренившихся предрассудков, общепризнанных условностей, короче, ты умеешь извлекать выгоду из таких положений, которые мне не приносят ничего, кроме неприятностей. Твои бесстрастные, логичные и, быть может, вполне верные умозаключения показались бы толпе ужасно безнравственными. Я принадлежу к этой толпе. Играя, я должен подчиняться законам игры, созданным той общественной средой, в которой мне суждено жить. Поднявшись на вершины человеческой мысли, на недоступные ледяные кручи, ты продолжаешь владеть своими силами; но я замерзну там. Есть чувства, составляющие для большинства людей основу жизни, и я, тоже рядовой человек, теперь испытываю в них потребность. Можно волочиться за десятком женщин, но не иметь успеха ни у одной; как бы ты ни был ловок, умен, опытен, бывают случаи, когда ничего не можешь добиться. В браке мне нравится спокойный повседневный обмен мыслями, нравится мирная, бесхитростная жизнь, когда постоянно чувствуешь присутствие женщины…

— Ну, не торопись с этим, Поль! — перебил его де Марсе.

Поль не смутился и продолжал:

— Смейся сколько угодно, но я буду счастлив лишь тогда, когда камердинер будет входить и докладывать:

«Мадам ожидает месье к завтраку»; когда, возвращаясь вечером домой, я буду знать, что меня ждет кто-то…

— А все-таки не торопись, Поль! Ты еще не созрел для женитьбы, особенно в нравственном отношении.

—..что меня ждет кто-то, кому я могу рассказать о своих делах, доверить свои тайны. Я хочу быть настолько близок с женой, чтобы наша любовь не зависела от случайно сказанных «да» или «нет», чтобы я не мог очутиться в таком положении, когда, случается, даже самый обаятельный молодой человек терпит в любви неудачу. Словом, у меня хватит духу, чтобы стать, как ты выражаешься, отцом семейства, примерным супругом. Я чувствую, что создан для радостей семейной жизни, и хочу подчиниться тем условиям, какие установило общество: иметь жену, детей…

— Ты похож на муху, летящую на мед в мухоловку. Лети! Ты будешь одурачен на всю жизнь. Вот как? Ты хочешь жениться? Хочешь, чтобы возле тебя была жена? Так, значит, рассчитываешь благополучно и даже с выгодой для себя разрешить труднейшую из всех проблем, выдвинутых буржуазными нравами, этим порождением французской революции? И начинаешь с того, что хочешь поселиться с женой уединенно! Уверен ли ты, что жена твоя не станет стремиться к той самой жизни, которую ты так презираешь? Будет ли она питать такое же отвращение к свету, как ты? Если ты не хочешь, чтобы тебя постигла судьба всех мужей, судьба, которую только что во всей ее прелести описал тебе твой старый друг де Марсе, выслушай мой последний совет. Оставайся холостяком еще тринадцать лет, веселись напропалую; затем, когда тебе стукнет сорок, после первого приступа подагры, женись на тридцатишестилетней вдове; ты еще сможешь быть счастлив. Но если ты женишься на молоденькой девушке, твоя песенка спета!

— Вот как! Почему же это? — спросил слегка задетый Поль.

— Дорогой мой, — ответил де Марсе, — сатира Буало о женщинах — лишь ряд опоэтизированных пошлостей. К чему исправлять недостатки женщин? Зачем лишать их естественного наследия всего человеческого рода? Да и проблема брака, по-моему, уже не та, что во времена Буало. Неужели ты думаешь, что брак имеет что-нибудь общее с любовью, что мужа должны любить лишь за то, что он муж? Как видно, ты ничего не вынес из посещения дамских будуаров, кроме счастливых воспоминаний. Наша холостяцкая жизнь такова, что любой из нас, женившись, неизбежно впадает в роковое заблуждение, если только не является знатоком человеческого сердца. Такова уж причудливость наших нравов, что мужчина только в блаженные дни юности неизменно приносит счастье женщинам, побеждает их, очарованных, покорных его воле. Созданные законом препятствия, сила чувств, необходимость преодолевать свойственную женщинам сдержанность способствуют взаимным наслаждениям, что и заставляет неопытного молодожена заблуждаться насчет семейных отношений; когда препятствий больше нет, женщина уже не отвечает на любовь, а лишь терпеливо сносит ее, уже не жаждет любовных утех, а нередко отвергает их. Когда мы женимся, вся жизнь меняется. Свободный, беспечный холостяк всегда готов идти в наступление, даже неудача ему не страшна. А стоит жениться — тут уж положение непоправимо. Если любовник в состоянии добиться любви женщины, которая сначала его отвергла, то для мужа, дорогой мой, такая попытка — Ватерлоо. Удел мужа — одерживать победы, подобные победам Наполеона: их многочисленность не мешает ему быть низвергнутым при первом же поражении. Женщине льстит настойчивость любовника, его ревность; но стоит мужу обнаружить такие же качества, и его обвинят в грубости. Холостяк может сам выбрать поле сражения, ему все позволено, а для мужа все под запретом, для битвы ему отведены лишь одни пределы, раз навсегда. Вдобавок борьба происходит на иных началах: жена склонна отказывать мужу даже в том, что принадлежит ему по праву, тогда как любовнику разрешается то, на что он никакого права не имеет.