Василий Сиповский - Коронка в пиках до валета

— Придется нам, Илья Андреевич, повозиться с этими судами, — сказал командир, обращаясь к Илье. — Особенно вам.

— Почему именно мне? — удивился Илья.

— Потому что я назначаю вас командиром одной из этих шхун. Выбирайте любую.

Илья поклонился командиру, и краска радости залила его лицо.

— Постараюсь оправдать ваше доверие, — сказал он.

— А другим я наметил Ишумова, — сказал командир. — Как ваше мнение?

— Прекрасный выбор, — быстро ответил Илья.

— Возни будет много с этими судами. Весь экипаж придется перетряхнуть… избалованны, видимо, очень, а, с другой стороны, видно, что к плаванию здешнему более приучены, чем наши с «Дианы». Ну, там посмотрим.

Вельбот долго выискивал место, где было поудобнее привалить.

Наконец боцман заметил небольшую пристань, где уже стояла группа человеческих фигур и махала руками, платками, зонтами.

Илья и Вадим впивались глазами в эту группу. Вадим первый увидал Елену и показал Илье.

— Лена! — крикнул Илья, и от этого крика, вырвавшегося из самого его сердца, командир даже скривился.

— Не подозревал, что вы так экспансивны, Илья Андреевич, — не без едкости процедил он сквозь зубы.

Но на этот раз его замечание пропало зря, тем более что и с пристани раздался радостный женский крик:

— Илья, Вадим! — и из группы стоявших выделилась вперед стройная фигура Елены.

Еще момент, и для Ильи и Елены перестали существовать и Охотск, и строгий командир «Дианы», и небольшая кучка ротозеев, стоявших на пристани… все все…

Встреча «командующего эскадрой» в Охотске вышла совсем неудачной: только какой-то щипаный, полупьяный старик-стражник стал перед ним во фронт, вытянулся на цыпочках, держа растопыренную грязную лапу у продырявленного кивера, — видимо, все усилия прилагал к тому, чтобы не качаться.

На все вопросы командира, где начальник города, начальник команды, порта, где пристав, — он отвечал неизменно одно:

— Так что, ваше высокородие, на именинах у Ван Ваныча… ик… (и он в этих случаях прикрывал рукой рот). Супруга ихняя значит с анделом.

— Кто это Иван Иванович? — спросил командир.

— Так что… городничий здешний… А супруга евонная Агафья Семеновна.

Положение командира оказалось затруднительным, хоть обратно на «Диану» уплывай!

— Ну, а командиры «Алеута» и «Камчадала», они где?

— И они… ик… и они там… с анделом… Все у Ван Ваныча! А матросы, те по кабакам отпущены. Потому у нас севодни праздник… И люмиация будет. Во как!

— Проводи меня в городское управление, — сказал командир.

— Это куды такое? — не понял стражник.

— Ну, в канцелярию что ли к городничему… как она у вас там называется?

— Заперто все. И сторож в кабаке… присутствия нет! — в словах стражника вдруг послышался тон недовольства. «Привязался, анафема! Из-за него из кабака прибежал, а он тут с пустяками лезет», — видимо, тоскливо думал старый стражник.

Но упорный командир стоял на своем. Привели из кабака сторожа, открыли канцелярию… Командир уселся и стал ждать.

— Илья Андреевич, — сказал он Илье, — пожалуйста, отложите на время сердечные излияния и приведите ко мне сюда хоть этого Ивана Ивановича. Сходите к нему, стражник вас проводит. А я с супругой вашей вас здесь подожду.

У «Ван Ваныча» дым стоял коромыслом! Гости уже закусили, порядочно хватили и теперь рушили огромный именинный пирог. От избытка чувств все — и кавалеры, и дамы — орали такими зверскими голосами, что разобрать отдельные фразы в этом пьяном гвалте не было возможности.

Илья со стражником вошли прямо в столовую. На них никто ровно не обратил никакого внимания. Стражник недоумевал, что ему дальше делать, и виновато сморкнулся в ладонь, которую потом аккуратно вытер о штаны.

— Гуляют!.. Здорово! — проорал он, наклоняясь к уху Ильи. — Должно, мухоморовки хвативши, от ее завсегда орут все.

— Который здесь Иван Иванович? — прокричал ему в ухо Илья.

— А вон… рыжий… с плешью который, — проорал в ответ стражник. — На краю сидит… и жена евонная с ним… Агафья Семеновна!..

Илья с трудом продрался сквозь толпу пьяных гостей до Ивана Иваныча и принялся кричать ему в ухо:

— Иван Иваныч! — даже за плечо его потряс. Не помогло. Наконец, супруга Ван Ваныча, именинница, виновница торжества, услышала вопли Ильи, повернула к нему свою красную, лоснящуюся от пота физиономию и с недоумением стала смотреть на него, очевидно, стараясь припомнить, кто перед ней.

Илья стал ей объяснять, кто он и почему он беспокоит Иван Иваныча. Но он сам не слышал своего голоса и наконец бросил все объяснения.

— Ван Ваныч, — стала трясти своего супруга именинница.

Иван Иванович в это время увлекся спором с соседом о контрабанде, какая она бывает «правильная» и какая — «неправильная».

— Ван Ваныч! — упорно настаивала именинница. — К тебе.

— Ну тя к чертовой матери! — отозвался, наконец, Ван Ваныч, адресуясь к супруге.

— К тебе офицер морской! Да ты посмотри, дурак ты этакий!.. Анафема пьяная! — и она повернула пьяную рожу мужа в сторону Ильи.

— А, ну его, ко псам! — завтра пусть придет! Сегодня нет присутствия… К лешему!

— Конечно, гони по шеям, — посоветовал сосед Ван Ваныча.

Но Илье не понравилась такая перспектива, и он, желая предупредить соответствующее распоряжение Ивана Иваныча, набрал в легкие воздуха и изо всех сил, как в бурю с капитанского мостика, проорал:

— По приказу начальника эскадры явился просить вас немедленно явиться в городское управление для получения распоряжений высшего начальства! — «Как жаль, что не захватил рупора!» — подумал он невольно.

Иван Иваныч дико посмотрел на Илью и свирепо буркнул жене:

— Агафья, дай огуречного рассолу, — встал и, качаясь, вышел из столовой куда-то во внутренние апартаменты. Гости не заметили отсутствия хозяина, и гвалт не умолкал.

— Обязательно «мухоморка», — говорил сам с собой стражник и даже уронил на пол каплю слюны.

В городское управление пришли втроем: Илья, стражник и Иван Иваныч Насосов, городничий города Охотска. Он был мрачен. Его мучила отрыжка. Волосы торчали мокрыми вихрами, — очевидно, перед выходом поливал голову водой.

Красноречие покинуло Ван Ваныча, когда он предстал перед командиром, — на вопросы он отвечал каким-то мычанием. Когда ему вручили список тех лиц, которых желательно завтра видеть, он наконец заговорил:

— Завтра?… Никак невозможно!.. Все пьяны, в разных градусах. Завтра все опохмеляться будут… день тоже неприсутственный. Послезавтра ежели?

Заговорил командир относительно распоряжений свыше, но к ним городничий отнесся с критикой, — он икнул и сказал: «ерунда».

— То есть, как это ерунда? — вспыхнул командир.

— Ничего с эстого не выдет, — мрачно ответил скептик городничий, — народ здесь пьяный, вольный народ. Одно слово: варнак народ.