Эмманюэль Бов - Холостяк

— Я вас люблю, Винни.

— Но, тогда, делайте все, что хотите. Когда ты любишь и любим, то нечего опасаться…

— Это как посмотреть… Я уверяю вас, Винни, вы должны быть более требовательны.

— Ну, хорошо! Альбер, обещайте мне: с этими дурными женщинами покончено.

На этот раз наш герой почувствовал облегчение. Уже с большей нежностью он продолжил:

— Забудем эту маленькую ссору, первую и последнюю, и поговорим о чем-нибудь другом.

— Но ведь и не было никакой ссоры, — пробормотала Винни, которая, из одной этой фразы уже решила, что потеряла любимого ею мужчину.

Этим же вечером Альберу Гиттару удалось созвониться с мсье Пенне. Они договорились встретиться на следующий день, без того, чтобы возник вопрос о причинах этой встречи. Они обменялись парой банальностей и распрощались как старые друзья.

— Как поживаете, мсье Пенне? — сказал Гиттар последнему, ожидавшему его на террасе кафе, в котором они накануне договорились встретиться. — Очень рад вас видеть.

Альбер Гиттар был полон уверенности. Он гордился исполняемой им ролью посредника.

— Что вы натворили? — после небольшой паузы сказал он тоном несколько слишком мелодраматическим.

Мсье Пенне в знак бессилия приложил руку себе ко лбу. Все в его поведении говорило о том, что он не нес ответственности за то, что с ним происходило.

— Я спрашиваю вас: что вы натворили? — повторил, с большим простодушием на этот раз, Альбер Гиттар.

— Что я натворил? Что я натворил? Я вам расскажу… Я — низкий, отвратительный персонаж… Я заслуживаю всяческих наказаний, но только чтобы у меня не отнимали Андре, чтобы она везде была со мной, эту женщину я люблю больше своей собственной жизни.

— Послушайте, дорогой мой, вы говорите с мужчиной. Вы можете все мне рассказать.

— Вы все знаете. Моя жена должна была вам рассказать. Я ушел. Я покинул дом ради Андре.

— В конце концов, у вас не было права так поступать. Мне бы и в мысли не пришло, влюбись в меня самая красивая женщина на земле, бросить Винни.

— Но это не то же самое… Вы ее любите, она… любит вас…

— Это верно… — ответил Альбер Гиттар, польщенный, неизвестно почему, тем, что любил женщину. — Я действительно ее люблю. Но если бы я и не любил ее, я бы не поступил иначе.

— Вы не можете знать, что значит жить с человеком, которого ты не любишь.

— Но вы ее любили, в конце концов.

— Я уже даже и не знаю. И потом, не говорите мне больше о ней.

— Это мой долг.

Произнося последние слова, Альбер Гиттар чувствовал себя возросшим. Разве было не приятно для человека, который до сих пор был всего лишь доверенным лицом, неожиданно превратиться в примирителя, поборника справедливости. Гордый, полный важности, он продолжил, словно он обращался к пьяному:

— Вы пойдете за мной, мсье Пенне, и вы благоразумно вернетесь домой. Слушайтесь меня, иначе я рассержусь. Вы слышите меня, мсье Пенне?

Последний в изумлении смотрел на Гиттара.

— Следовать за вами?

— Совершенно верно. Вы пойдете за мной. Клотильда ждет вас. Этот побег раскрыл ей глаза. Она поняла свои ошибки. И с сегодняшнего дня вы увидите, насколько вы будете счастливы. Пойдем, вставайте. Это уже довольно продолжалось. Я уверен, что в глубине души вы со мной согласны. Не правда ли?

— Я вас больше не понимаю.

— Кто-нибудь когда-нибудь видел мужчину, который бы рушил свой домашний очаг, и все это ради маленькой женщины, встреченной в неизвестно какой колонии.

Альбер Гиттар едва успел закончить эту фразу, как мсье Пенне яростно ударил кулаком по столу.

— Я запрещаю вам, мсье, так говорить о единственной женщине на свете, которую я любил. Я запрещаю вам это. Вы слышите меня?

Этот взрыв возвратил Гиттара к реальности.

— Но я говорю исключительно в ваших же интересах. В конце концов, поступайте, как хотите. Мне совершенно все равно.

Мсье Пенне резко поднялся.

До свиданья, мсье, — сухо сказал он.

И прежде, чем Альбер Гиттар успел ответить, тот испарился. Оставшись один, Альбер Гиттар не мог сдержать своего гнева. "Это конченый человек. Я действовал только ему во благо, я думал только о его счастье, а он относится ко мне, как к врагу! Пусть остается со своей любовницей. Через несколько месяцев он оставит ее, как он оставил Клотильду". Он тоже встал, и, поскольку разговор закончился много раньше, чем он ожидал, решил нанести визит к мадам Пенне.

Когда его провели к ней, он тут же рассказал ей о том, что произошло.

— Я сделал все, что мог, — сказал он. — Но ваш муж был словно сумасшедший. Едва ли он меня слушал. Что вы от меня хотите? Я же не мог удержать его за руку.

— Черт! Не говорите так громко. Здесь Бригитта, и она спит.

Альбер Гиттар продолжил вполголоса:

— Он повел себя непостижимым образом. Я мало его знаю, но никогда бы подумал, что он способен на такое жестокосердие.

— Я его хорошо знаю.

Клотильда была удручена, но не столько рассказом Гиттара о его встрече с мсье Пенне, сколько одиночеством, в котором она жила почти неделю. Что касается Альберта Гиттара, то его охватило странное чувство. Он начинал понимать, но пока смутным образом, что по его оплошности прошлое было забыто, не только Клотильдой, но и им самим. События этого дня были столь неожиданны, что ему пришлось действовать не согласно линии поведения, проведенной с учетом прошлого, но естественно, не размышляя, словно бы супружеские неприятности мадам Пенне касались его лично. Он решил тут же исправить положение.

— Послушайте, Клотильда, моя миссия окончена. Я хотел попытаться что-нибудь сделать для вас, но мне это не удалось. Не упрекайте меня за это, но…

Он смолк. Неожиданно, словно откровение, ему пришло в голову, что до сих пор Клотильда не заметила, насколько он был добр, защищая ее, предпринимая различные действия, занимаясь ее проблемами. Разве не казалось, что она находила все это в порядке вещей? Стало быть, она забыла, с какой жестокостью вела себя по отношению к нему, когда он был в нее влюблен и каждое слово, слетавшее с ее уст, заставляло его трепетать? И теперь казалось, что она не испытывала ни малейшей признательности к нему. Это было невероятно. Но ему не хватило времени более поразмышлять о человеческой неблагодарности. В салон вошла Бригитта. Она также выглядела глубоко подавленной. Ее руки свисали вдоль тела. Голова была опущена, глаза без блеска.

— Я рада вас видеть, мсье Гиттар, — сказала она с грустной улыбкой. — Мне не представилось случая сказать вам об этом, но я нахожу вашу жену такой милой.

— Она вас тоже находит очень милой, — ответил Гиттар на манер секретаря, который сообщал мнение министра.

— Послушайте меня, мсье Гиттар, — перебила мадам Пенне. Я должна попросить вас об одной услуге для этого несчастного ребенка. Она никогда не осмелится сделать это сама. Вы были так любезны ко мне, тем более вы можете оказать любезность ей, которая больше этого заслуживает.