Кристоф Виланд - История абдеритов

– Господин верховный жрец, – отвечал ему Гипсибой, – Вы – человек необыкновенно ученый, это всем известно. Но не сочтите за обиду, в делах светских и государственных ваше преподобие не разбираются. Большинство сената приняло решение, предосудительное для прав батрахотрофов. [349]Оно пока остается в силе, и архонт приведет его в исполнение прежде, чем я успею – пожелай я взяться за такой труд, – изложить ваши логические доводы.

– Но в предметах, требующих размышления, все должно определяться не большинством, а умнейшими людьми.

– Превосходно, господин верховный жрец! – отвечал номофилакс. – Истинная правда! Умнейшими! Умнейшие, бесспорно, имеют на это право. Вопрос, следовательно, теперь только в том, чтобы они удержали за собой это право. Мы должны думать о средстве, которое немедленно задержало бы исполнение сенатского решения.

– Я сейчас же пошлю его милости архонту свою книгу о древностях храма Латоны. Он, видимо, еще не читал ее, ибо в главе о лягушках все предельно ясно изложено об этом предмете.

– Да архонт ни одной книги не прочел за всю свою жизнь, господин верховный жрец, – заметил, смеясь, один из советников. – Средство не подействует, ручаюсь вам!

– Тем хуже, – возразил Стильбон. – В какие времена мы живем, если это правда! И если глава государства подает такой пример… Но трудно поверить, чтобы Абдера уже так низко пала.

– Вы к тому же еще слишком невинны, господин верховный жрец! – сказал номофилакс. – Но оставим это! Было бы совсем неплохо, если бы только в этом заключался самый большой порок архонта…

– Я вижу лишь одно средство, – заявил один из жрецов, по имени Памфаг, [350]– высокочтимая Коллегия десяти выше сената, следовательно…

– Прошу прощения, – прервал его один из советников, – не выше сената, а только…

– Вы не дали мне договорить, – сказал жрец с некоторой раздражительностью, – Коллегия десяти не выше сената в делах юридических, государственных и полицейского надзора. Но поскольку все, что касается храма Латоны, относится к компетенции Коллегии десяти и ее решения не могут быть обжалованы, то ясно, что…

– Коллегия десяти не выше сената! – прервал его тот, – ибо сенат вовсе не заведует делами храма Латоны и, следовательно, никогда не может столкнуться с Коллегией десяти.

– Тем лучше для сената, – сказал жрец. – Но если когда-либо сенату вздумается судить о вещах, имеющих весьма близкое отношение к культу Латоны, как в данном случае, то я не вижу иного средства, кроме созыва Коллегии десяти.

– Это может сделать только архонт, – возразил Гипсибой, – а он, конечно, откажется.

– Он не сможет отказаться, если об этом будет просить его все жречество, – сказал Памфаг.

– Я не разделяю вашего мнения, собрат, – вмешался верховный жрец. – Если бы мы настаивали в данном случае на созыве Коллегии, это противоречило бы ее достоинству и установившемуся порядку. Коллегия десяти может и должна собираться, когда религии действительно нанесен урон. Но в чем здесь урон? Сенат принял абсурдное решение, вот и все. Плохо, конечно, но не ужасно. Разве вы могли бы доказать, что Коллегия десяти существует для того, чтобы судить сенат, когда он принимает нелепые решения?

Жрец Памфаг закусил губу, повернулся к номофилаксу и что-то прошептал ему в левое ухо.

Стильбон, не обращая на это внимания, продолжал:

– Я сейчас же сам отправляюсь к архонту. Я вручу ему свою книгу о древностях храма Латоны. Пусть он прочтет главу о лягушках! Безусловно, он тотчас же убедится в нелепости решения сената.

– Так ступайте же и испробуйте ваше средство спасения, – сказал номофилакс.

Верховный жрец немедленно удалился.

– Ну и голова же! – воскликнул жрец Памфаг после его ухода.

– Он необыкновенно ученый муж, – заметил советник Буцефал, [351]– но…

– Ученый муж? – прервал его тот. – Что вы называете «ученым»? Он учен в вещах, до которых никому и дела нет.

– Но об этом ваше преподобие имеет возможность судить лучше, чем наш брат, – возразил советник. – Я в таких вещах совершенно не разбираюсь. Однако мне всегда казалось непонятным, как такой ученый человек может быть в практических делах наивным, как ребенок.

– Несчастье для храма Латоны! – сказал другой жрец.

– И для всего государства! – прибавил третий.

– В этом я как раз не очень уверен, – сказал номофилакс, хитровато поведя носом. – Но вернемся к делу. Кажется, все согласны с тем, что необходимо созвать Коллегию десяти…

– И тем более, – сказал один из советников, – что мы, вероятно, сможем настроить большинство против архонта.

– Ну, если нет иного выхода, – продолжал номофилакс, – то я согласен.

– Но разве нельзя найти лучшие средства, ведь на нашей стороне сама Латона и все жречество? Разве мы не составляем почти половину совета? Нам недоставало всего шесть голосов. И если мы будем твердо держаться вместе…

– Непременно будем! – зашумели советники.

– У меня есть одна мысль, господа. Но она должна еще созреть. Выберите из вашей среды двух или трех человек, с которыми я мог бы обстоятельней обсудить дело сегодня вечером в своем саду. А между тем выяснится, насколько убедил верховный жрец архонта Онокрадия.

– Ставлю свою голову в заклад против дыни, – сказал жрец Харакс, [352]– что он плохое сделает еще хуже.

– Тем лучше! – отвечал номофилакс.

В то время как в передней у верховного жреца велись подобные разговоры, он собственной персоной отправился к Онокрадию и потребовал аудиенции по делу, весьма важному для архонта.

– О, это определенно насчет лягушек, – сказал советник Мейдий, находившийся как раз у архонта. Он сообщил ему, что номофилакса со всеми его сторонниками видели направляющимися к храму Латоны.

– Черт бы побрал, – да простит мне Латона! – всех этих лягушек! – вскричал в нетерпении Онокрадий. – Сейчас этот угрюмый поп так прожужжит мне уши своими «почему» и «посему», что у меня голова пойдет кругом! Помогите мне отделаться от этого старого хрыча, напоминающего привидение!

Замешательство архонта вызвало смех у Мейдия.

– Вы только слушайте его, – посоветовал он, – но сохраняйте важный вид и настаивайте на том, что нужда не считается с законами. Не можем же мы, действительно, позволить лягушкам сожрать нас! И если так будет продолжаться, то пусть уж тогда Латона превратит всех нас в лягушек. И это будет еще самый счастливый выход, коли мы в ближайшее время не найдем средств спасти себя. Во всяком случае, делу не повредит, когда ваша милость даст понять жрецу, что в Абдере существует еще и храм Ясона и что боги постольку боги, поскольку они творят добро.