Уильям Фолкнер - Похитители

– Ты за эту поездку успел немало узнать про людей; удивляюсь, как ты про деньги не узнал. Ты что же, хочешь, чтобы Хозяин обидел меня, или я обидел Хозяина, или мы оба друг друга обидели?

– Как это? – сказал я.

– Ежели я предлагать ему полезу, что, мол, заплачу за него игровой долг, я, выходит, так прямо и выскажу ему, что он ничего в скачках не смыслит. А ежели объясню при этом, из каких денег заплачу, выходит, еще и докажу, что ничего не смыслит, так ведь?

– Все равно не понимаю, в чем тут обида для тебя, – сказал я.

– А вдруг он их возьмет, – сказал Нед.

Наконец настал тот день. Эверби послала за мной, и я пошел через весь город и пришел в улочку, где стоял кукольный с виду домишко, Бун купил его на те деньги, которые выплачивал деду по пятьдесят центов каждую субботу. При ней была сиделка, и ей следовало бы лежать в постели. Но она ждала меня, сидела в халате на стуле и даже подошла к люльке и стояла, опираясь на мое плечо, пока я его разглядывал.

– Ну что? – спросила она. – Как он тебе показался? Мне он никак не показался. Младенец как младенец, уже такой же уродливый, как Бун, но не такой громадный – до этого ему оставалось ждать еще лет двадцать. Я так и сказал.

– Как оно зовется?

– Не «оно», а «он», – сказала она. – Не догадываешься?

– О чем? – спросил я.

– Его зовут Люций Прист Хогганбек, – сказала она.

Весной 1940 года, вскоре после выхода «Поселка», Фолкнер сообщал своему редактору Р. Хаасу, что у него возник замысел нового романа. «Это будет нечто в духе Гека Финна,– писал он.– Обыкновенный мальчишка лет двенадцати – тринадцати; взрослый белый мужчина с умом ребенка – сильный, добрый, храбрый, честный и совершенно безответственный; впавший в детство негр-слуга – своевольный, ворчливый, эгоистичный и весьма плутоватый; уже немолодая проститутка, обладающая сильным характером, благородством и здравым смыслом; и украденная скаковая лошадь, которую на самом деле никто из них не собирался красть. История состоит в том, как они – без гроша за душой – проделывают путь в тысячу миль, пытаясь скрыться от полиции, чтобы успеть вернуть лошадь владельцу. Их путешествие продолжается несколько недель…За это время мальчик взрослеет, становится мужчиной и, главное, хорошим человеком, в первую очередь под влиянием проститутки. Его опыт в миниатюре повторяет весь опыт юности, который формирует характер человека. Он проходит через такие испытания, которые для его родителей, принадлежащих к среднему классу, равнозначны разврату, разложению и даже преступлению; но это учит его храбрости, и чести, и благородству, и гордости, и состраданию. Он пропадает из дома всего лишь на несколько недель, но как только его мать снова встречается с ним, она понимает, что произошло с сыном, и говорит, рыдая: «Он больше не мой ребенок».

На протяжении двадцати с лишним лет этот замысел так и оставался неосуществленным. Правда, Фолкнер использовал сам пикарескный сюжет путешествия через всю Америку с украденной лошадью для вставной новеллы к роману «Притча» (1954), но с другим набором персонажей и без какой-либо связи с темой взросления юноши. И только в 1961 году, когда писатель, несколько неожиданно для самого себя, снова ощутил прилив творческой энергии, он вернулся к старому замыслу и начал работу над романом «Похитители», первоначально названному «Конокрады» («The Horse Stealers»).

Тематически «Похитители» примыкают к довольно большой группе произведений Фолкнера («Непобежденные», «Сойди, Моисей», «Осквернитель праха» и ряд рассказов), в которых определяющее значение имеет становление юного героя, теряющего нравственную «невинность» и получающего новый статус, его «инициация» в сложный и противоречивый мир взрослых, в диалектику нравственных антиномий. Однако здесь – пожалуй, впервые у писателя – тема «инициации» разрабатывается преимущественно в комическом плане («Эта книга становится все смешнее и смешнее»,– говорил о «Похитителях» сам Фолкнер). Возможно, со сменой тональности связано и появление в романе целой группы новых для йокнапатофского цикла персонажей. Из всех главных действующих лиц «Похитителей» лишь квартерон Бун Хогганбек, «горе-охотник» из книги «Сойди, Моисей», относится к постоянным йокнапатофцам. Остальные же – члены семьи Пристов и Нед Маккаслин – в других произведениях Фолкнера даже не упоминались. Для того чтобы новые жители Йокнапатофы не выглядели в ней чужаками, Фолкнер породняет их с кланом Маккаслинов, о котором рассказывалось в книге «Сойди, Моисей» (см. генеалогию в комментарии к т. III наст. изд.): дед рассказчика «Похитителей», банкир Люций Квинтус Карозерс Прист (Хозяин) оказывается мужем родной сестры Карозерса Маккаслина Эдмондса (Каса), а квартерон Нед – внуком основателя клана, старого Люция Квинтуса Карозерса Маккаслина, и одной из его наложниц-негритянок и, следовательно, приходится единокровным родственником всевозможным Бичемам.

Кроме Маккаслинов и Бичемов, в романе упоминаются и многие другие постоянные персонажи йокнапатофского цикла: шериф Хэмптон («Поселок») и его внук, тоже шериф («Сарторис», «Осквернитель праха», «Город», «Особняк» и др.); доктор Пибоди («Сарторис», «Шум и ярость», «Когда настал мой смертный час», «Поселок» и др.); аптекарь Билл Кристиан («Город», «Особняк», рассказ «Дядюшка Билл»), судья Стивене, отец окружного прокурора Гэвина Стивенса (трилогия о Сноупсах и др.); майор де Спейн («Авессалом, Авессалом!», «Сойди, Моисей», «Осквернитель праха» и др.) и его сын Манфред («Город», «Особняк» и др.); генерал Компсон, дед героев «Шума и ярости» («Авессалом, Авессалом!», «Сойди, Моисей», рассказ «Справедливость» и др.); потомок индейских вождей Сэм Фазерс («Сойди, Моисей», рассказ «Справедливость», «Осквернитель праха»); охотники из книги «Сойди, Моисей» Уолтер Юэлл и Боб Легейт; механик Баффало («Город»); хозяйка публичного дома в Мемфисе мисс Реба Риверс со своим окружением («Святилище», «Особняк»).

Для понимания романа весьма важен его подзаголовок «Ромап-воспоминанне», имеющий несколько функциональных значений. Во-первых, он прямо указывает на сам способ построения повествования от лица шестидесятипятилетнего Люция Приста, который рассказывает внуку о своем детстве, вспоминая далекое прошлое. Большая временная дистанция между описываемыми событиями и единой точкой зрения на них (прием, уникальный для Фолкнера) сообщает рассказу героя интонацию ностальгической грусти по утраченному раю детства. Его позиция, более чем когда-либо у Фолкнера, приближена к позиции авторской, и весь роман приобретает черты лирической реминисценции, преобразованного «воспоминания» самого писателя, который намеренно подчеркивает автобиографичность книги, включая в нее материал собственной семейной хроники. Так, отец рассказчика, Мори Прист, носит то же имя и занимает в Джефферсоне то же положение, что и отец Фолкнера, владелец конюшни в Оксфорде. У Пристов, как и у родителей писателя,– четверо детей, причем их няньку-негритянку, как и няньку четырех братьев Фолкнеров, зовут Кэлли.