Чарльз Диккенс - Очерки Боза, Наш приход

Но вот, пронзенный внезапным ужасом, он встрепенулся. В ночной тишине раздался крик — кричал он сам, кричал неизвестно о чем, неизвестно зачем. Чу — стон! Еще! Сознание покидало его: невнятные, бессвязные какие-то слова срывались с его уст, пальцы впивались в тело, как бы силясь разодрать его. Он сходил с ума, он звал на помощь, звал долго, изо всех сил, пока не сорвал голос.

Приподняв голову, он поглядел вдоль унылой длинной улицы. Он слыхал, что такие, как он, отверженные от общества и осужденные бродить день и ночь по этим ужасным улицам, зачастую теряют рассудок от невыносимого одиночества. Он припомнил рассказ, слышанный когда-то давно, много лет назад, об одном несчастном, бездомном бродяге: его застали в каком-то глухом закоулке — он точил ржавый нож, намереваясь вонзить его себе в сердце, ибо сама смерть представлялась ему милее этого бесконечного, постылого шатания с места на место. Вмиг у него созрело решение. Он ожил. Ринувшись из своего укрытия, он бежал не переводя дыхания, пока не достиг набережной.

Он бесшумно спустился по крутым каменным ступеням, ведущим с моста Ватерлоо вниз, к реке. Забился в угол и затаил дыхание — мимо прошел дозор. Надежда обрести свободу и жизнь не заставила бы сердце узника биться радостнее, чем билось оно в эту минуту у несчастного при мысли о близкой смерти. Караульные прошли почти вплотную к нему, но не заметили его; когда звук их шагов замер вдали, он осторожно спустился к самой реке; на нижней площадке, под мрачным сводом моста, он остановился.

Был прилив, и вода плескалась у самых его ног. Дождь перестал, ветер улегся, на миг стало тихо и покойно — так тихо, что малейший звук с того берега, даже легкий плеск воды о баржи, стоявшие у причала, доносился до его ушей. Лениво и вяло катила свои воды река. Невиданные, диковинные какие-то призраки то и дело возникали на ее поверхности, как бы приглашая его приблизиться; темные мерцающие глаза смотрели на него из воды и, казалось, насмехались над его нерешительностью, а за спиной кто-то приглушенно бормотал, словно подзадоривая его. Он отступил на два-три шага, разбежался, сделал отчаянный прыжок и погрузился в воду.

Пяти секунд не прошло, как он вынырнул на поверхность, но за эти пять секунд как переменились все его мысли и чувства! Жить — жить во что бы то ни стало! Пусть голод, нищета, невзгоды — только не смерть! Вода уже смыкалась над его головой, ужас охватил его, он кричал и отчаянно бился. Сыновнее проклятье звенело в его ушах. Берег… клочок суши… вот он сейчас протянет руку и ухватится за нижнюю ступеньку!.. Еще бы немного ближе подойти… чуть-чуть… и он спасен. Но течение несет его все дальше, под темные своды моста, и он идет ко дну.

Он снова всплыл и еще раз вступил в единоборство со смертью. На мгновение — на какой-то короткий миг — он различил дома на берегу реки, огни на мосту, из-под которого его вынесло течением, черную воду вокруг и стремительные облака над головой. И опять он тонет, опять всплывает. Огненные языки вспыхивают на земле, взвиваются под самое небо, кружатся перед глазами, в ушах стоит грохот, воды, и грозный этот рев оглушает его.

Неделю спустя в нескольких милях от моста, вниз по течению, река выбросила на берег его труп — распухший и обезображенный. Неопознанное, никем не оплаканное тело предали земле, и теперь оно давно уже превратилось в прах.

Этот очерк был написан, когда еще существовал обычай выставлять депутатов парламента, подобно другим диковинкам, на всеобщее обозрение за необременительную плату в полкроны. (Прим. автора.)

«Не нам, [господи]» (лат.).

С тех пор как этот очерк был впервые опубликован, тюремные правила, касающиеся содержания арестантов в дневное время, их ночного сна, приема пищи и других пунктов, тюремного распорядка, значительно изменились к лучшему. Даже некоторые из зданий теперь перестроены. (Прим. автора.)

Эти два человека вскоре были казнены; третьему казнь была отсрочена впредь до высочайшего решения. (Прим. автора.)

Мистер Хоблер — Фрэнсис Хоблер, современник Диккенса, известный в Лондоне юрист, поверенный при Полицейском суде в резиденции лорд-мэра (Меншен-Хауг), прославился своим остроумием.

Принцесса Шарлотта и принц Леопольд — дочь английского короля Георга IV и ее муж, принц Саксен-Кобургский.

Доска для игры в «Папессу Иоанну» — особо размеченная доска для популярной в Англии карточной игры.

Эксетер-Холл — здание в Лондоне, на одной из главных улиц — на Стрэнде, — воздвигнутое в 1831 году и предназначенное главным образом для религиозных собраний; старушка, упомянув об Эксетер-Холле, тем самым предложила пригласить для выступления в приходе какого-нибудь проповедника.

…от Дана до Вирсавии — библейское выражение означающее «из конца в конец страны»; в библейские времена Дан был на севере Палестины, Вирсавия на юге; Диккенс имеет в виду путевые очерки Лоренса Стерна «Сентиментальное путешествие» (глава «На улице Кале»).

Веллингтоновские сапоги — сапоги с вырезом сзади под коленом.

Тон Кинг и Француз — персонажи в фарсе В. Монкриффа «Мсье Томпсон». По ходу действия весельчак Том Кинг доводит до сумасшествия француза-цирюльника (проживающего в районе Сэвен-Дайелс) своими расспросами о некоем мистере Томпсоне.

Кэтнач и Питс — известные издатели лубков и баллад с нотами.

Хэмптон-Корт — королевский дворец, построенный в начале XVI века; с середины XVIII века не является королевской резиденцией. Бьюла-Спа — курорт с минеральными источниками, открытыми в начале 30-х годов, находится недалеко от Лондона.

Бельцони Джиовани Баттиста (1778–1823) — итальянский археолог, откопал в Египте храм Абу Симбель и др.

Блюхеровские башмаки — высокие штиблеты на шнуровке, которые носили при коротких панталонах.

…пишет стихи для мистера Уоррена — то есть стихотворные рекламы для фабричного заведения по производству ваксы Уоррена, в котором Диккенс работал мальчиком; в «Дэвиде Копперфилде» он описал это заведение, назвав его фабрикой «Мордстон и Гринби», и имя Уоррена упоминал в своих произведениях неоднократно.

Мистер Мартин — Диккенс имеет в виду Ричарда Мартина (1754–1834) одного из основателей Общества Покровительства Животным.

Докторс-Коммонс — коллегия юристов, имеющих право выступать в специальных судах канонического права (которые именовались так же); в компетенцию этих судов входили дела семейные, наследственные и дела, связанные с функцией Адмиралтейства, причем судопроизводство в них было особое и особая система адвокатуры. Эти суды, так же как и особая коллегия юристов, упразднены были только в 1857 году,