Ханс Фаллада - Волк среди волков

Если бы Петра созналась, что ее друг посещает один из игорных клубов Вестена, дело тем самым сразу потеряло бы для полиции Остена всякий интерес. Она же вместо того виляла, притворялась, что ничего не знает, лгала, два-три раза попалась на лжи и, наконец, беспомощно умолкла вовсе.

Если бы умирающий не держал еще незримо дело в своих руках, с Петрой не стали бы долго возиться. Ничего особенного здесь скрываться не могло; девица, которая так неловко лгала, да еще поминутно краснела и проговаривалась, едва ли работала наводчицей у завзятого шулера, как не была она, конечно, и сообщницей мошенника. А так все еще казалось возможным, что тут что-то кроется, что-то неизвестное, подозрительное. На Петру кричали, пытались отечески увещевать, предупреждали о дурных для нее последствиях — и в конце концов, так и не вызвав ее на откровенность, отвели обратно в камеру.

— В семь часов отправить с партией в Алекс! — решил начальник отделения. — Отметить в протоколе, что случай важный.

Секретарь что-то шепнул.

— Понятно, мы примем меры, чтобы схватить и парня. Он, верно, давно смылся. На всякий случай я сейчас же пошлю человека на Георгенкирхштрассе.

В семь часов, когда около участка остановился зеленый полицейский фургон, Петру погрузили вместе с прочими. Шел дождь. Ей досталось место подле ее старого врага, Стервятницы, но секретарь оказался прав: действие кокаина прошло, и девушка сидела совсем размякшая. Петре пришлось обхватить ее и держать, чтоб она не свалилась со скамьи.

С Ландсбергерштрассе он сворачивает на Гольновштрассе. Справа остается Вайнштрассе, слева Ландверштрассе. Теперь пойдет Флидерштрассе — короткая уличка, всего несколько домов, и там на углу пивная, куда Пагель еще ни разу не заглядывал.

Медленно и задумчиво поднимается он по ступенькам, подходит к буфету и спрашивает вермут. Вермут стоит семьдесят тысяч марок, он отдает сивухой. Пагель платит, направляется к двери и тут вспоминает, что выкурил все сигареты. Он возвращается и требует пачку "Лакки Страйк". Но "Лакки Страйк" у них нет, есть «Кэмел». "Тоже неплохо", — думает Пагель, берет пачку «Кэмел», закуривает и спрашивает еще стакан вермута.

Некоторое время он стоит у буфета, его познабливает в намокшей одежде, сивушный вермут слабо помогает против озноба. Он заказывает двойную порцию коньяка, большую стопку, но коньяк отвратительно отдает спиртом. Зато от желудка поднимается легкая теплота и медленно расходится по всему телу. Это только физическая теплота, не ему принадлежащая, она не сообщает того чувства спокойного счастья, которое ощутила Петра, съев горбушку.

Пагель разомлел, он стоит и обводит равнодушным глазом проспиртованное помещение пивной, фигуры скандалящих гостей. Им вдруг овладело безграничное отчаяние: он уверен, что уже все провалилось, когда он еще и шага не сделал для Петры. Сейчас уже ничего не значит, что из этих денег, которые он так старательно берег, кое-что израсходовано. Да он, пожалуй, хочет, чтоб они уплыли, разошлись — если можно, даже без его участия… Чем помогут ему деньги? Но если и деньги не помогут, что же тогда поможет? Да и нужна ли помощь? Теперь уже все равно!

Он стоит на месте.

Вот так бы стоять и стоять на месте; каждый сделанный шаг все ближе подводит к решению, которого он не хочет принимать, которое хочет оттянуть до последнего. Ему приходит в голову, что он, собственно, весь день ничего другого и не делал, как только оттягивал. "Вот получу деньги, и можно будет что-то сделать, тогда пойду и такого наделаю!.." Теперь деньги у него есть, а он стоит спокойно и ждет у буфета в пивной.

Подходит подросток в кепке набекрень, жадно нюхает дым и клянчит папироску:

— Подари хоть штучку, я до черта люблю сладкий английский табачок. Дяденька, не скупись, оставь хоть бычок!

Вольфганг с тихой улыбкой и без слов качает головой, у мальчика вдруг мрачнеет лицо. Он круто поворачивает и уходит. Вольфганг сует руку в карман, достает в кармане из пачки сигарету, кричит — "Лови!" — и кидает мальчишке. Тот ловит, кивает ему, тотчас еще трое-четверо пареньков обступают Пагеля и тоже клянчат сигарету. Он быстро расплачивается в буфете, видит, что глаза пареньков прикованы к его толстой пачке денег, и при выходе сильно наддает плечом одному из них, который норовит к нему притиснуться.

Он только в трех минутах ходьбы от своей квартиры, и в самом деле потратил на дорогу только три минуты. Он звонит к мадам Горшок. Когда захрипел звонок, он вдруг почувствовал, что небольшое оживление, вызванное столкновением в пивной, опять его оставило — безграничная печаль вновь охватывает его. Она ширится в нем, тяжелая, давящая, как грозовое облако в небе сегодня с полудня.

Слышно противное шарканье мадам Горшок по коридору, ее жирное, хриплое покашливание. От этих шумов печаль переходит во что-то другое, у Пагеля что-то сжалось в груди. Он почувствовал, сейчас он что-то сделает с этой женщиной, он ее накажет за то, что случилось… что ни случилось там, все равно!

Дверь осторожно приоткрылась только на щелку, но Пагель так ударил в нее ногой, что распахнул настежь. Он стоит во весь свой длинный рост перед испуганной женщиной.

— Боже мой, господин Пагель, до чего же вы меня испугали! — захныкала она.

Он стоит перед ней, не говоря ни слова, может быть, ждет, чтоб она сама что-нибудь сказала, заговорила сама о случившемся. Но, видно, он и впрямь нагнал на нее страху, она не может выдавить ни слова, только все поводит руками по фартуку.

Вдруг — за секунду до того Пагель сам не знал, что так сделает, — вдруг он вступил в темный коридор, отстранил плечом, как только что в пивной, завизжавшую женщину и без колебания прошел по темному коридору прямо к своей комнате.

Фрау Туман, завизжав, ринулась вслед за ним.

— Господин Пагель! Господин Пагель!.. Прошу вас… минутку! — сбивчиво забормотала она.

— Ну? — спросил он и, быстро обернувшись, остановился перед ней так неожиданно, что и вовсе поверг ее в трепет.

— Боже мой, да что это с вами, господин Пагель? Не пойму я вас! — И быстро, так как он снова двинулся вперед: — Дело в том, что я уже сдала вашу комнату Идиной знакомой. Она сейчас там, и не одна. Вы понимаете!.. Что вы так на меня смотрите? Запугать хотите? Ни к чему, я уж и так натерпелась страху! Дайте только прийти Виллему! У вас же там из вещей ничего не оставалось, а девушку вашу забрала полиция…

Опять она завела шарманку, мадам Горшок. Но Пагель не слушает. Он толкнул дверь своей комнаты — окажись дверь заперта, он бы вышиб ее, но она не заперта, и он входит.

На кровати, полуголая, сидит женщина, проститутка, разумеется, на той же узкой железной кровати, на которой он еще сегодня утром лежал с Петрой. В комнате стоит молодой человек, безличный и щуплый юнец, он только начал отстегивать подтяжки.