Пэлем Вудхауз - Том 8. Дживс и Вустер

— Естественно.

— Приятно, Вустер, что вы с ходу все уловили. Вы совсем не так тупы, как о вас говорят.

— Кто говорит, что я туп? Пим поднял брови.

— А разве не говорят? Ну ладно. Как-никак, этот вопрос мы решили. Если не придумаю что-нибудь получше, скажу сестре, что автомобиль, который меня сбил, не остановился, а номера я не заметил. А теперь, пожалуй, будет лучше, если вы меня покинете. Доктор особо настаивал на покое и отдыхе. К тому же хочу дочитать роман. Негодяй запустил кобру в дымоход, ведущий в комнату героини, и я за нее волнуюсь. Когда читаешь Эдгара Уоллеса, прямо поджилки трясутся. Я позвоню, если мне что-нибудь понадобится.

Я побрел в гостиную. Там я застал Дживса. Он стоял и пристально глядел на мой портрет с таким выражением, будто картина причиняла ему нестерпимые страдания.

— Дживс, — сказал я, — кажется, мистер Пим прочно у нас обосновался.

— Да, сэр.

— Во всяком случае, в данное время. А завтра сюда явится его сестра, миссис Слингсби — «Непревзойденные супы Слингсби» — собственной персоной.

— Да, сэр. Я телеграфировал миссис Слингсби в Париж около четырех. Если предположить, что, когда доставили телеграмму, она находилась в отеле, то, без сомнения, завтра утром она сядет на пароход и прибудет в Дувр. Если же она предпочтет другой маршрут и отправится в Фолкстон, то как раз успеет на поезд, который прибывает в Лондон около семи. Вероятно, вначале она направится в свою резиденцию…

— Да-да, Дживс, — сказал я. — Захватывающая история, сколько экспрессии, сколько чувства. Вам следует в свободную минуту положить ее на музыку, получится шикарный вокальный вариант. А между тем, запомните, пожалуйста, что я вам скажу. Миссис Слингсби ни в коем случае не должна узнать, что ноги ее брату переломала мисс Пендлбери. Поэтому прошу вас навестить мистера Пима до приезда его сестры, уточнить, что он собирается ей наплести, и придерживаться этой версии во всех подробностях.

— Слушаюсь, сэр.

— А теперь, Дживс, как быть с мисс Пендлбери?

— Сэр?

— Она, конечно, придет справиться о здоровье мистера Пима.

— Вероятно, сэр.

— Так вот, она не должна меня здесь видеть. Дживс, вы ведь все знаете о женщинах, верно?

— Да, сэр.

— Тогда скажите, вправе ли я предполагать, что если мисс Пендлбери придет навестить больного, увидит его, такого привлекательного своей бледностью, и храня в памяти его трогательный образ, выйдет из спальни и наткнется на меня, слоняющегося тут в своих полосатых брюках, сравнение будет не в мою пользу. Вы понимаете? Взгляните на одну картину и на другую, первая — романтичная, а вторая… Что скажете?

— Совершенно верно, сэр. Это именно тот вопрос, к которому я собирался привлечь ваше внимание. Любой беспомощный, прикованный к постели человек, вне всякого сомнения, пробуждает материнский инстинкт, свойственный каждой женщине, сэр, и вызывает в ее душе глубочайшие чувства. Писатель В. Скотт весьма точно подметил эту особенность женского сердца: «О женщины, коль в жизни гладь да тишь, капризны, вздорны вы, на вас не угодишь… Когда же час страдания пробьет… [75] …час страдания пробьет… — Цитата из поэмы «Мармион» В. Скотта.

Я покачал головой.

— Дживс, как-нибудь в другой раз, — сказал я, — я с большим удовольствием послушаю, как вы читаете В. Скотта, но сейчас я не в настроении. В том положении, которое я вам описал, мне лучше отсюда слинять с утра пораньше и до самого вечера. Возьму автомобиль и махну на денек в Брайтон.

— Очень хорошо, сэр.

— Так ведь будет лучше, правда?

— Вне всякого сомнения, сэр.

— Да, я тоже так думаю. Морской ветерок меня взбодрит, а я очень в этом нуждаюсь. Вы же останетесь приглядывать за домом.

— Хорошо, сэр.

— Передайте мисс Пендлбери поклон, скажите, что я весьма сожалею о случившемся. Скажите, что меня вызвали по делу.

— Да, сэр.

— Если эта самая Слингсби потребует чего-нибудь освежающего, снабдите ее чем Бог послал.

— Очень хорошо, сэр.

— И когда будете подсыпать яд в суп мистеру Пиму, избегайте мышьяка, его легко обнаружить. Пойдите к аптекарю и купите чего-нибудь такого, что не оставит следов.

Я вздохнул и поднял взгляд на портрет.

— Как все в мире шатко, Дживс.

— Да, сэр.

— Когда писался этот портрет, я был счастлив.

— Да, сэр.

— Такова жизнь, Дживс!

— Совершенно справедливо, сэр. На том мы с ним и сошлись.

На другой день я несколько припозднился с возвращением. Напоенный озоном воздух, вкусный обед и упоительная поездка при лунном свете в моем добром старом автомобиле, который катился весело, как мячик, снова привели меня в хорошее настроение. В самом деле, проезжая Перли, я даже принялся напевать. Вообще Вустерам свойственен бодрый дух, и мое сердце вновь наполнилось ликованием.

Взглянув на все другими глазами, я понял свою ошибку. С какой стати девица непременно должна влюбиться в молодого человека только потому, что у него сломана нога. Вначале, конечно, Глэдис Пендлбери почувствует симпатию к этому Пиму, потому что он такой беспомощный и нуждается в заботе. Но пройдет немного времени, и в голову начнут закрадываться совсем иные мысли. Она спросит себя, разумно ли доверять свое благополучие человеку, который настолько лишен здравого смысла, что может выскочить на мостовую прямо под колеса автомобиля. Она скажет себе, что, однажды совершив такую оплошность, он наверняка будет продолжать в том же духе. Ее скорее всего не прельстит семейная жизнь, состоящая из сплошного хождения по больницам и ношения фруктов своему мужу. Она, бесспорно, поймет, что более счастливое будущее ожидает ее с таким человеком, как Бертрам Вустер, который, несмотря на все свои недостатки, ходит, по крайней мере, по тротуарам и, прежде чем перейти улицу, смотрит по сторонам.

Итак, в прекрасном расположении духа я поставил автомобиль в гараж и, весело напевая, направился домой. Когда я вошел в квартиру, Биг Бен как раз бил одиннадцать. Я позвонил Дживса, и он, будто угадав мое желание, тотчас же возник с сифоном и графином.

— Ну вот я и дома, Дживс, — сказал я, помешивая виски с содовой.

— Да, сэр.

— Что тут происходило в мое отсутствие? Мисс Пендлбери нас навещала?

— Да, сэр. Молодая леди пришла около двух часов.

— А ушла?

— Около шести, сэр.

Мне это совсем не понравилось. Четырехчасовой визит я воспринял как весьма дурной знак. Однако ничего не поделаешь.

— А миссис Слингсби?

— Миссис Слингсби прибыла в начале девятого и уехала в десять, сэр.

— Кипятилась?

— Да, сэр. Особенно когда уходила. Она выразила настоятельное желание видеть вас, сэр.

— Меня?

— Да, сэр.

— Вероятно, хочет от души поблагодарить за то, что я любезно позволил ее любимому брату лечить здесь искалеченную ногу, как вам кажется?