Александр Казбеги - Отцеубийца

– Ах, спасибо, спасибо большое!.. Постараюсь не остаться в долгу…

– Ваша доброта для меня превыше всякой награды! Начальник снова принялся разглядывать ковш. Наступила тишина.

– Ваше сиятельство! – начал диамбег вкрадчивым, тихим голосом. – Я задержал одного человека и доставил его сюда.

– А кто такой?

– Зовут его Иаго Гогобаидзе.

– Ну и что?

– Задержан за кражу.

– За кражу надо наказать примерно.

– Да, ваше сиятельство, об этом я и прошу. В Хеви нет злейшего разбойника, чем этот человек!

– Ну, что ж? Мы с него взыщем!

– Лучше сослать, ваше сиятельство!

– Сошлем, сошлем! – успокоительно заверил начальник, снова взявшись за ковш.

В эту минуту в комнату ввалилась свора собак, и начальник позабыл обо всем. Он оставил ковш и принялся ласкать собак, потом взял щетку и стал их чистить и скрести. Диамбег восторгался псами, хвалил их, находил в них какие-то приметы, подтверждающие их необыкновенное обоняние. Наконец начальник передал ему щетку, и он тоже принялся скрести и чистить собак.

– Я пойду к жене, покажу ей твой подарок.

– Кланяйтесь низко княгине от меня, ваше сиятельство!

– Хорошо, хорошо! – обернулся в дверях начальник. – А ты пока хорошенько почисть собак. Что касается Иаго, то составь бумаги, мы передадим дело в суд…

Как только диамбег остался один, он сердито швырнул щетку и пихнул ногой легавую, которая отошла оскалясь.

– Собакам, что ли, молятся эти проклятые! – злобно проворчал диамбег.

Он направился в канцелярию составлять бумаги об Иаго. По этим бумагам выходило, что Иаго – человек опасный, что его обязательно надо удалить, выслать в Сибирь. Бумаги эти составил, подписал и направил следователю, прокурору и судье один человек. Через несколько дней начальник наложил на них резолюцию, и они вместе с обвиняемым были отправлены в уездный суд.

Жизнь Нуну текла по привычному руслу. Она работала с утра до вечера, ложилась спать с курами, закрывала глаза, но часто не могла заснуть до рассвета, и образ Иаго неотступно стоял перед ней, иногда – прежний, светлый и радостный, чаще – теперешний, омраченный страданиями и горем. Но, думая о нем, Нуну сама страдала, сердце ее не знало покоя, и она слабела от постоянных тревог.

Страдания ее были тем тяжелей, что не с кем ей было поделиться ими, не было рядом с ней человека, которому могла бы она доверить свои думы, свои душевные невзгоды, и она хоронила их в себе. Подруга ее Марине в это время уехала к своей тетке в другую деревню.

Махия, которая давно перестала ссориться с Нуну и только изредка взглядывала на нее со злобной усмешкой, более едкой, чем грубые слова, втайне приняла непоколебимое решение – рано или поздно сыграть эту свадьбу, выдать Нуну, хотя бы силой, за брата Гирголы.

А вестей об Иаго не было, словно земля поглотила его. Никто его не видел. Никто не слыхал о нем.

Вернувшись домой, Гиргола зачастил к Махии, и всегда у них находилось, о чем пошептаться, пошушукаться. Онисе как будто вовсе не замечал его, всегда норовил при нем уйти на работу, всячески его избегал.

Как-то раз Гиргола пришел в такое время, когда вся семья Онисе была в сборе. В доме к тому же гостил еще один приезжий старец. Нуну, которая не могла глядеть на Гирголу без отвращения, услышала издали его голос и, вскочив с места, кинулась к двери. Но гость заметил ее у порога и прегради ей путь.

– Куда убегаешь, девушка, зачем от меня уходишь? – воскликнул он.

– Пусти меня, чтоб тебе ослепнуть! – хмуро пробормотала Нуну.

– За что ты меня ненавидишь? Разве я сделал тебе что-нибудь плохое? – обиженно опросил Гиргола.

– Прочь, прочь! – сурово сказала Нуну и выскользнула из его рук.

Гиргола проводил девушку грустным взглядом.

– Измучила меня, – тихо проговорил он. – Но, богом клянусь, не уйдешь от меня, чего бы мне это ни стоило!

Подошел Онисе вместе со своим гостем-старцем. Они поздоровались с Гирголой, и хозяин пригласил гостей войти в дом.

– Пожалуйте! Махия будет тебя угощать, Гиргола, а нам нужно по делу! – обратился Онисе к гостю.

– Нет, Онисе, сделай милость, не уходи, – попросил Гиргола. – Да вот и дедушка здесь, – добавил он, – старый человек, его совет дорог.

Онисе угрюмо взглянул на гостя – довольно, мол, всяких разговоров, все дела поручены жене. Гиргола понял, но настаивал на своем.

– У меня дело как раз к тебе, Онисе! – оказал он.

Старец собрался уходить.

– Нет, нет, – удержал его Гиргола. – Совет старшего – божье благословение всякому делу, останься с нами!

Они вошли в дом. Махия встретила их с приветливой улыбкой.

Долго сидели все молча, ожидая важного разговора.

– Что же ты хотел сказать нам, Гиргола? – нарушил молчание старец.

– Какое у тебя дело? – добавил Онисе.

– Дело важное, дорогие мои, – сказал Гиргола, – на весь мир я опозорен!

– Что ты, что ты? Почему же так? – спросил Онисе.

– А потому, что отказываете нам, девушку к нам не отпускаете!.. Если мы были вам не угодны, не следовало брать выкупа, а уж когда взяли, почему задерживаете девушку?

Наступило тягостное молчание.

– Что же вы молчите? – воскликнул Гиргола.

– Что нам говорить? Что можем мы сказать тебе? – упавшим голосом отозвался Онисе.

– Все-таки, скажите что-нибудь… Род ли наш вам не ко двору, выкуп ли мал? За что пожелали вы опозорить меня на всю общину? Ведь правда, дедушка? – обратился Гиргола к старцу.

– Правда, правда, они должны ответить, должны сказать что-нибудь! Онисе, почему молчишь?

– Что я могу поделать? Девушка грозится покончить с собой, не хочет за его брата замуж итти, не принуждать же ее?

– Да-а! – вздохнул старец. – Раз девушка не хочет, тогда разговор другой…

– Зачем взяли выкуп, зачем обнадежили нас? – снова заговорил Гиргола. – Нас двое братьев, и оба мы ляжем костьми, но от девушки этой теперь не отступимся…

– Что за речи, Гиргола, что за речи? Любовь принуждения не терпит! – начал было старец, надеясь убедить Гирголу.

– Зачем выкуп взяли, если не было согласия девушки? – упрямо твердил Гиргола.

– Ну, взяли выкуп, ну и что же? Разве не бывало такого в Хеви? Случалось, что община разводила даже после женитьбы, если не было любви и согласия между молодыми. Какая же это семья, если нет в ней мира?

– Это прежде так бывало, в давние годы была у общины такая власть. А теперь у нас не то. Теперь все по закону делается… Разве не так, дедушка? Раз взяли выкуп, должны отдать девушку; при чем тут теми или кто бы там ни был? Я не стану считаться со старыми обычаями, пойду прямо к мдиванбегу, к начальнику и девушку заберу, и Онисе погублю, если захочу! Ей-богу, погублю его вместе со всей семьей!

– Нет, Гиргола, постой, так не годится! Разве христианский это поступок – венчать девушку с нелюбимым человеком? Разве это справедливо? Зачем тебе жаловаться чужим? Если обидели тебя твои соседи, соседи же и разберут, рассудят вас; собери старейших, попроси у них совета!