Александр Казбеги - Отцеубийца

Угроза Гирголы привела собравшихся горцев в большое смятение. Всяческие притеснения, оскорбления и обиды – вот что сулил им постой карательных казачьих отрядов, экзекуций в их деревнях. Это угрожало чести их женщин, это означало разорение. Поэтому более опытные и дальновидные советовали выйти по приказу диамбега на облаву, однако ни в каком случае не задерживать Иаго, если даже он попадется в руки; другие же, еще не утратившие былой правдивости и прямоты, отказывались наотрез.

– Лучше всем сразу погибнуть, чем жить в таком позоре! – говорили они.

Между тем Гиргола предстал перед начальством в Степанцминде.

– Доброго здоровья моему господину! – низко поклонился он диамбегу.

– А-а, Гиргола! – приветствовал его диамбег. Как живешь?

– Вашими милостями, мой господин!

– Ты уже, конечно, слышал, что Иаго сбежал? Как нам теперь быть?

– Велика ваша сила, куда он от нас денется? – бодро ответил Гиргола.

– Нет, уйти-то он не уйдет! – спесиво усмехнулся диамбег. – Да только я хотел бы поскорее его задержать.

– Уж мы постараемся, ваша милость!

– А как это сделать?

– Мы перережем ему все пути, всюду поставим наших людей, а в самые подозрительные деревни, где у Иаго есть родственники и друзья, пошлем казаков…

– Да, это было бы хорошо, – ответил диамбег. Сообразительный ты человек, – подумал он про Гирголу.

– В какие деревни надо казаков послать? – спросил диамбег.

– В Паншети, Каркуча, Горис-Цихе и Арши, ваша милость!

– По десять человек достаточно будет?

– В Арши надо бы человек двадцать направить, а в остальные можно и по пять.

– А почему туда так много, там и всего-то, кажется, семь дворов.

– Девять, ваша милость, да только все это – родственники Иаго.

– Вот как! Ну, тогда дело другое, – согласился диамбег.

– Я даже полагаю, ваша милость, что и побег Иаго тоже они устроили, – вкрадчиво вставил Гиргола.

– О-о, тогда и двадцать пять человек можно к ним поставить! – победоносно воскликнул диамбег. Он вдруг уверился в своей административной проницательности, и ему стало казаться, что не так уж трудно напасть на след Иаго.

– Где бы они могли его спрятать? – спросил он глубокомысленно.

– Наверняка перехватим его по пути к Аршской крепости.

– Сегодня же послать казаков в Арши, и чтобы сами жители охраняли дороги. Они под их присмотром! – распорядился диамбег.

– Будет исполнено, ваша светлость! – Гиргола низко поклонился и вышел.

В тот же день есаулы в сопровождении казаков направились в Арши.

Аршские крестьяне пошумели, поговорили о горькой своей доле, но в конце концов все-таки выставили по одному человеку от каждого двора для охраны подступов к Аршской крепости.

А Гиргола опустился в Степанцминду и поступил в распоряжение диамбега для дальнейших поисков Иаго.

А теперь мы немного отступим от нашего рассказа, чтобы поведать читателям, куда девался Иаго, где он находился все это время, как жил, как бежал из Анамурской тюрьмы.

Иаго томился в Ананурской тюрьме, где в прошлом веке сотнями гибли ни в чем не повинные люди, по большей части жертвы клеветы и напраслины. Ему казалось, что о нем позабыли даже его враги.

Сперва он был уверен, что скоро будет оправдан и выпущен на свободу, но время шло, а все оставалось без изменения. Иаго стал терять терпение.

Как, – думал он, – неужели я должен окончить жизнь в этой могиле, должен, всеми забытый, без допроса, без суда, бесславно испустить дух в темнице? Нет, это невозможно!

Иаго – человек гор, он не в силах мириться с такой несправедливостью, он предпочтет умереть, но как умереть? Не кинуться же самому на штык? Он хочет умереть храбро, мужественно, чтобы слава о нем долго жила в горах, чтобы хевские девушки вспоминали о нем в своих плачах и песнях, восхваляя его бесстрашие и отвагу.

Как-то в полдень лежал он на полусгнившей соломе в сыром углу, тоскливо вперив взгляд в унылые, сумрачные стены тюрьмы. Рядом с ним, на такой же соломе, валялся второй узник, старик с деревянными колодками на ногах.

– Не могу я больше! – с отчаянием воскликнул Иаго.

– Что же нам делать, Иаго? Сила в их руках! – попытался успокоить его старик.

– Сила! – с насмешкой повторил Иаго. – Дело не в силе, а в том, что сами мы стали хуже баб трусливых. Вот что! Уж лучше бы нас затопило, потоком унесло, чем жить так, как живем мы!

– Не всегда будет так, сын мой, – утешал его старик. – Мы божьи создания, и бог нам поможет.

– Бог? Да где же он, наш бог?… – кричал Иаго.

– Что делать, что делать! – горько сетовал старик. – Есть у меня жена, сыновья, дочери… Разлучили со всеми… Кто теперь будет им заступником?

Наступило молчание, каждый из узников думал свою думу. Вдруг Иаго вскочил.

– Нет! – заревел он как зверь. – Нет, не могу я так, не могу, не выдержу! – Глаза его горели лихорадочным огнем, он метался по камере, бился головой о стены.

– Остановись, несчастный! – закричал старик. – Разве этим горю поможешь, пожалей себя!

– Убей хоть ты меня! Сделай доброе дело! – кричал в исступлении Иаго.

Старик следил за ним с испугом, он решил, что юноша, так долго лишенный свободы и чистого воздуха гор, в конце концов сошел с ума. Все старания успокоить Иаго были напрасны.

На шум и крики прибежал караульный, неистовствование узника ужаснуло его, и он принялся громко звать на помощь. Явился смотритель тюрьмы. Тот затопал ногами, надеясь криком запугать Иаго. Но никакие угрозы не могли укротить человека, впавшего в полное отчаяние.

Тогда смотритель вызвал солдат и вместе с ними сам вошел в камеру. Он спросил Иаго, отчего тот буйствует.

– Я не хочу умирать медленной смертью, – заявил Иаго. – Лучше прикончите меня сразу, одним ударом!..

– Надеть ему на руки колодки, – распорядился смотритель, – чтобы вовсе не двигался!

Солдаты шагнули было к узнику, но замерли на месте. Иаго схватил скамейку и приготовился защищаться.

– Не подходите, – закричал он. – Я раскрою голову каждому, кто посмеет подойти ко мне! – он весь дрожал от гнева.

Старый узник, затаив дыхание, смотрел на своего товарища, в которого отчаяние вдохнуло неистово-самоотверженную смелость.

– Ружья! – скомандовал смотритель, и в дверях появилась стража с ружьями.

– Оставь скамейку! – крикнул старший.

Иаго расхохотался ему в лицо.

– Брось, а то застрелю, как собаку!

– А на что вы еще способны, собаки, если не стрелять в безоружного!

– Нет, так просто мы тебя не убьем! Взять его! – скомандовал старший.

Стража бросилась на Иаго. Первый же охранник свалился к его ногам с разбитым черепом. Иаго снова замахнулся скамейкой, но на этот раз сила ему изменила: занесенная скамейка ударилась о потолок и выпала у него из рук. Тут на него набросились все и стали беспощадно избивать, как и чем попало. Когда он распух от побоев, его, бесчувственного, швырнули в темную, низкую, смрадную комнату и заперли там.