Карел Чапек - Кракатит

И он исчез.

Прокоп бродил по парку, безотчетно злясь и сонно позевывая. Он удивлялся — чего от него хотят? — и с неудовольствием рассматривал свои заношенные брюки и ботинки, смахивавшие на солдатские башмаки. Задумавшись, Прокоп едва не забрел на середину теннисного корта, где княжна играла с двумя франтами в белых костюмах. Он быстро свернул и пошел туда, где предполагал найти выход из парка.

С этой стороны парк оканчивался своего рода террасой: каменная балюстрада и отвесно вниз — стена, метров двенадцати высотой. Отсюда можно было любоваться сосновой рощей; внизу, вдоль опушки, ходил солдат с примкнутым к винтовке штыком.

Тогда Прокоп направился в другую сторону; там парк, полого спускался. Здесь он обнаружил пруд с купальнями, но, пересилив желание искупаться, вошел в чудесную березовую рощицу. Ага, здесь только забор из штакетника, полузаросшая тропинка ведет к калитке; калитка даже не заперта, можно выйти из парка в сосновый лес. Он тихо добрался по скользкому хвойному ковру до самой опушки. А, черт, перед ним — изгородь из колючей проволоки, в добрых четыре метра высотой! Интересно, прочна ли проволока? Осторожно попробовал рукой, ногой и вдруг заметил, что с той стороны проволочной изгороди за его действиями с любопытством наблюдает вооруженный солдат.

— Вот жара, а? — заговорил Прокоп, чтобы не показать смущения.

— Проход воспрещен, — ответил солдат.

Прокоп повернулся на каблуках и пошел вдоль проволочной изгороди. Сосновый лес сменился кустарником, за ним виднелись какие-то амбары и хлева — видимо, скотный двор; Прокоп заглянул в щелку забора — оттуда вдруг раздался страшный лай, рык, храп, и добрая дюжина догов, волкодавов и овчарок в остервенении кинулись к забору. Четыре пары недоверчивых глаз выглянули из четырех дверей. Прокоп на всякий случай поздоровался и хотел было двинуться дальше, но один из работников побежал за ним и сказал, что и здесь "ходить воспрещается!" — после чего проводил Прокопа до самой калитки в березовую рощу.

Все это очень расстроило Прокопа. "Карсон должен сказать мне, где тут выход, — решил он. — Я вам не канарейка, чтоб держать меня в клетке". Он обошел стороной теннисный корт и направился к парковой дорожке, по которой Карсон привел его к замку.

Но теперь на его пути возник словно сошедший с экрана парень в берете блином, пожелавший узнать, куда господин изволит идти.

— К выходу, — коротко ответил Прокоп.

— Но здесь проход воспрещен, — объяснил парень в берете, — это дорога к складам боеприпасов, и кто хочет туда попасть, должен получить пропуск в дирекции. А ворота, ведущие с территории замка, — как раз в противоположной стороне, идите назад по главной дороге, потом налево, пожалуйста.

Прокоп пустился по главной дороге и налево — и пожалуйста, добрался до больших решетчатых ворот. Дед привратник вышел отпереть их.

— Пожалуйте листочек!

— Какой листочек?

— Пропуск.

— Какой пропуск?

— Разрешение на выход.

Прокоп взбесился:

— Да что я, в тюрьме, что ли?!

Дед сочувственно пожал плечами:

— Прошу прощения — сегодня мне такой приказ даден.

"Бедняга, — подумал Прокоп, — ну, тебе ли задержать кого? Достаточно двинуть рукой вот так…"

Из окна сторожки выглянуло знакомое лицо, чрезвычайно напоминавшее лицо некоего Боба.

И Прокоп, даже не закончив своей мысли, повернулся спиной и побрел обратно к замку. Клянусь всеми чертями, сказал он себе, странные тут делаются дела.

Похоже, что кого-то не хотят выпускать. Ладно, поговорю с Карсоном. И вообще — чихать я хотел на их гостеприимство, к столу не пойду; не стану я сидеть с хлыщами, которые там, на корте, хихикали у меня за спиной. В крайнем возмущении поднялся Прокоп в отведенный ему покой, бросился в старинный шезлонг, жалобно скрипнувший под ним, и предался гневу. Вскоре постучал Пауль и мягко спросил, — пойдет ли господин к dejeuner.

— Не пойду, — проворчал Прокоп.

Пауль поклонился и исчез. Через несколько минут он появился снова, толкая перед собой столик на колесиках, уставленный бокалами, хрупким фарфором и серебром.

— Какого желаете вина? — деликатно осведомился Пауль.

Прокоп проворчал что-то в том духе, чтобы его оставили в покое.

Пауль на цыпочках подошел к двери, принял там из двух белых лап большую суповую миску.

— Consomme de tortues 1, - почтительно шепнул он и налил супу в тарелку, после чего миска была передана белым лапам. Таким же путем появились рыба, жаркое, салаты — блюда, которых Прокоп никогда не ел; он даже не знал толком, как их

1 Черепаховый суп (франц.).

едят, однако ему было стыдно обнаружить при Пауле хоть тень замешательства.

— Сядьте, — пригласил его Прокоп, понюхав и пригубив чуть терпкое белое вино.

Пауль сдержанно поклонился и, конечно, остался стоять.

— Слушайте, Пауль, — продолжал Прокоп, — как вы думаете я арестован?

Пауль учтиво пожал плечами.

— Простите, не могу знать.

— По какой дороге можно выбраться отсюда?

Пауль подумал немного.

— С вашего разрешения — по главной дороге, потом налево. Прикажете кофе?

— Что ж, давайте.

Прокоп ошпарил себе глотку превосходным мокко, и Пауль поднес ему вместе с серебряной зажигалкой все ароматы Аравии в сигарном ящике.

— Слушайте, Пауль, — снова начал Прокоп, откусывая кончик сигары, — спасибо за все. Не знали вы тут некоего Томеша?

Пауль, усердно вспоминая, обратил глаза к небу.

— Простите, не знал.

— Сколько здесь солдат?

Старый слуга подумал и стал подсчитывать:

— На главном посту — сотни две. Это пехота. Затем — полевые жандармы, не знаю, сколько их. В Балттин-Дортуме гусарский эскадрон. На полигоне в Балттин-Диккельне артиллеристы, но они сменяются.

— Зачем тут полевые жандармы?

— Прошу прощения, мы на военном положении. Завод боеприпасов.

— Ага. Значит, здесь вокруг — всюду посты?

— Здесь только патрули, ваша милость. Цепь — дальше, за лесом.

— Какая цепь?

— Запретная зона, ваша милость. Туда никому нельзя.

— А если кто захочет уехать…

— Должен попросить разрешение на выезд в комендатуре. Не угодно ли вашей милости еще чего-нибудь?

— Нет, спасибо.

Прокоп с наслаждением растянулся в шезлонге, как сытый бей. Ладно, посмотрим, сказал он себе; пока тут не так уж плохо. Он хотел поразмыслить о случившемся, но вместо этого ему вспомнилось, как прыгал, увертываясь от него, Карсон. "Неужели не догоню?" — подумал Прокоп и пустился вдогонку.

Достаточно было одного пятиметрового скачка, чтоб настичь беглеца, но Карсон поднялся в воздух, как кузнечик, и плавно перелетел через кусты. Прокоп топнул и взлетел следом за ним — только ноги поджал, перелетая над кустами. Еще толчок — и Прокоп полетел неизвестно куда, уже не заботясь о Капеопе. Он возносился над деревьями, легонький, сольный, как птица; попробовал сделать ногами несколько плавательных движений и поднялся выше!