Федор Решетников - ГДЕ ЛУЧШЕ?

Положение Горюнова и Короваева было довольно неказистое: деньги выходили, а достать неоткуда…

- Здесь сколько хошь живи, ничего не наживешь. Этот город просто помойная яма! - говорил Горюнов.

- Да, Терентий Иванович! Были мы с тобой люди опытные когда-то.

- Не мы этому виноваты… Однако надо идти в другое место. Вот что я придумал: ведь у тебя много знакомых с золотых приисков. Не махнуть ли нам туда?

- Знакомые есть, только разве они помогут?.. Разве в ихной воле давать нам плату?

- Ты не то судишь! Мы будем иметь золото…

- Я на это не согласен. Лучше идти в другое место, где меньше городского народа.

- Постой! Я мальчиком был в селе Моргунове, - там соль добывают. Работы страх как много.

- Не лучше ли нам идти на пушечный завод? Он, говорят, только начинается.

- Нет, уж я туда не пойду: там рабочих теперь много. Уж если здесь их много, то там и еще больше, а в Моргунове должны быть свои люди.

Через два дня после этого разговора, порасспросивши у разных рабочих, где лучше жить, Короваев и Горюнов решили идти на соляные промыслы. Но оставалось еще одно затруднение.

- Мы как пойдем: одни или нет? - спросил Короваев Горюнова.

- Это ты насчет наших-то опрашиваешь… Оно, конечно, лучше, если все вместе будем жить. Только, сам рассуди… баба!

- Ну, с Палагеей Прохоровной мы, может быть, и поладим.

- То-то, чтобы не вышло чего-нибудь…

Горюнов пошел на квартиру Пелагеи Прохоровны. Она еще очень недавно поступила в кухарки к жене столоначальника и говорила, что хуже этого места она нигде в городе не имела. Но как ни тяжела была жизнь в кухарках, ей все-таки не хотелось уходить из города, к которому она начинала привыкать. Поэтому, когда Горюнов сделал ей предложение, чтобы идти вместе с ним, братьями и Короваевым в другое место, она долго не соглашалась, и Горюнов убедил ее только тем, что она будет сама хозяйка, не намекая, впрочем, на Короваева.

В это время у Пелагеи Прохоровны был уже короткий знакомый, дворник соседнего с ее хозяйкою дома, Егор Максимыч. Ему было годов под сорок, но он был еще красивый мужчина. Часто, как только Пелагея Прохоровна пойдет куда-нибудь, Егор Максимыч выходил из калитки, кланялся ей и говорил любезности. Случалось, по вечерам, когда не было дома хозяина и хозяйки, Пелагея Прохоровна сидела на лавке рядом с Егором Максимовичем и разговаривала о заводской жизни, о своей барыне и т. п.; но Егор Максимыч вел себя прилично и никогда не дозволял себе сказать какое-нибудь неприличное слово. Егор Максимыч был вдов и имел уже взрослую дочь. Поэтому ей никак не приходило в голову, чтобы он мог предложить ей выйти за него замуж; ей просто нравилось говорить с хорошим человеком, посоветоваться с ним.

Собралась Пелагея Прохоровна совсем, распростилась с хозяйкой и пошла к Егору Максимычу.

- Куда это? - спросил тот, точно в испуге.

- Искать доброе место - где лучше!

- Здесь, в городе?

- Нет. Дядя с собой зовет.

- Напрасно, Пелагея Прохоровна… А я на тебя надеялся…

- Хуже этой барыни уж едва ли я еще, кого найду… Уж теперь я в кухарках не буду жить.

- Ну, это еще вилами писано!.. А я на тебя крепко полагался…

- Что так?

- Да так… Думаю, баба молодая, красивая… работящая… А я вдов.

- Ну?!

- Неужели ты не догадываешься?

Пелагея Прохоровна захохотала и сказала:

- Полно-ко, Егор Максимыч! Ровня ли я тебе: мне двадцатый год, а тебе сорок четвертый…

- Только тридцать восемь… Подумай, Пелагея…

- Покорно благодарю.

- Напрасно ты идешь! Обманет тебя дядя, - помяни меня!

Пелагея Прохоровна ушла. Дорогой сперва предложение дворника смешило ее, но потом ей сделалось стыдно: "И как это я не замечала, что он лебезит около меня для того, чтобы опутать меня. Поди, там все про меня говорят нехорошо… А я, дура, говорила ему обо всем, думала, что он хороший человек. А он - на, поди! Женишок!.. Уж если идти замуж, так за молодого, а то… И выдумал же ведь, что я пойду за него: ты-де бедная, а у меня деньги есть…".

Через день после этого они отправились с Григорьем и Панфилом в дорогу.

Дорогой они больше молчали, потому что о прошедшем говорить не стоило, а в будущем неизвестно что будет. Все, каждый порознь, надеялись, что где-нибудь да найдут они хорошее место. Теперь у каждого из них более прежнего было привязанности друг к другу и ко всем вообще, потому что прежде они жили порознь, каждый приобретал средства сам собой, а теперь идут они все вместе, и бог знает, кому из них будет лучше? Но никто так не нравился Пелагее Прохоровне, как Короваев. Ей нравился его высокий рост, его широкие мерные шаги, его лицо и глаза, с любовью смотрящие на нее в то время, когда он оборачивается, но не нравилось ей то, что он ничего не говорит с ней, а если и говорит, то при дяде… И хочется ей самой сказать ему, что за нее сватался дворник, ждет она удобную минуту, но когда дядя и братья отойдут далеко, ей сделается неловко: "Ну, хорошо ли говорить ему об этом? Стыд! Еще подумает бог знает что". А если и взглянет на нее Короваев, встретятся их взгляды, - сердце Пелагеи Прохоровны точно ожжет что.

- А скверно, что мы не спросили, где лучше остановиться, - сказал Короваев, когда он и его сотоварищи свернули с большой дороги на проселочную, идущую между мелким кустарником березника.

- Э! Мы не богачи какие!.. Обглядимся, тогда и устроимся, - сказал Горюнов.

Мало-помалу стали редеть и кустарники. Наконец путников охватил резкий сильный ветер с левой стороны, и перед ними открылась широкая равнина. Это ровное место походило не на поле, а скорее на озеро, потому что справа и слева виднелись небольшие возвышенности, частию покрытые кустарником, а в середине равнины виднелась вода; в одном Месте даже рос тощий мелкий кустарник, и от него до какого-то места стояли столбы. Но не это заняло путников. Налево от дороги строилось много барок; там и сям пилили доски, обтесывали бревна; народ копошился, и воздух оглашался стуком топоров, шарканьем пил, дружными возгласами нескольких голосов враз: "Дернем, подернем…" Наши путники не сводили глаз с рабочих и, наконец, подошли к одной кучке.

- Бог на помочь! - сказал Горюнов.

Рабочие посмотрели на пришедших, не переставая работать, и ничего не оказали.

- Почем робите?

- По шести рублев в месяц…

- Маловато.

- И это слава богу. А вы не здешние, што ли?

- Как не здешние? Любопытно стало - вот и спросили.

- Есть тут чего любопытного!

И путники пошли.

- А эта работа нам не с руки… У нас тоже строят барки, да только от них много не поживишься! - проговорил Короваев.

- Я помекаю: нельзя ли мне тут какую выгоду приобрести, - сказал в раздумье Горюнов.

Мало-помалу перед ними вырастало село, расположенное частию на низком, частию на холмистом месте; но виднелись только крыши и колокольни двух церквей, остальное же закрывалось рядом множества высоких столбов с перекладинами, насосов, варниц и высоких, в три яруса, амбаров.