Мао Дунь - Осенний урожай

Лишь благодаря смутам семья Тун-бао вот уже который день ела в обед рисовую кашу, а утром и вечером – похлебку из риса. Долгов не было, если не считать трех злосчастных доу риса, которые А-сы взял еще до начала крестьянских волнений. А-сы с женой знали, что во время полевых работ им все равно придется залезть в долги, и потому трудились без должного рвения, вызывая недовольство старого Тун-бао. За последний месяц он потерял былую власть в семье, но начались полевые работы, и, словно преданный сановник, который печется о восстановлении трона после смуты, Тун-бао старался навести порядок в семье – он ведь был умудрен житейским опытом, как старый конь, который хорошо знает дорогу домой. Старик подолгу рассказывал сыну и снохе, как работали в его время, о своем трудолюбии в пору молодости, приводил пример своего отца, который весь век трудился не покладая рук, никогда не падал духом, не унывал и нажил богатство.

Едва вернувшись с тока, Тун-бао начинал кричать:

– Ты что, рехнулся, А-сы? Забыл, что через день-другой пора рис высаживать? Удобрения надо бы!

Как-то раз А-сы безразлично ответил:

– Еще с прошлого года лежит пакет.

– Тот самый порошок? – Тун-бао подскочил и зло уставился на сына. – Да ведь это же яд! Его нарочно заморские дьяволы придумали, чтобы навредить людям. Деды и отцы наши бобовым жмыхом удобряли. Он земле крепость дает, а этот порошок ее отнимает. На кой нам это нужно? Что ни говори, лучше жмыха ничего не сыщешь.

– А деньги на жмых где взять? Немного свежего порошку, и то не на что купить. А его бы надо к старому прибавить, для крепости.

– Ну что ты мелешь! Тебя послушать, так и рис сажать не надо. А жрать что будем? Жить на что? С долгами расплачиваться? – орал Тун-бао, тыча пальцем сыну в лицо.

А-сы понимал, что в словах отца есть доля истины, и потому молчал, печально вздыхая. Оно, конечно, – только земля может кормить их целых полгода и помочь из долгов выпутаться. Знал А-сы и другое, что взять деньги в рост во время полевых работ – значит попасть в кабалу. А какой от этого прок? Сам, может, и был бы сыт. А семья? «На таких условиях и сажать не стоит. Только зря спину гнуть!» – частенько говорила жена. Правду сказал А-до: «Долги для крестьянина – смерть». Но только земля и может прокормить! И все же А-сы с женой порешили денег на землю не занимать, обойтись тем, что есть…

Раздраженный упорным молчанием сына, старик подумал: «Больше не буду встревать в их дела!» После полудня он поехал в город, навестил своего свата – Чжан Цай-фа и молодого господина Чэня, пожаловался на сыновей, но оба уговаривали его быть снисходительным, – «у детей своя жизнь, свое счастье». Тун-бао заночевал в городке и с самого утра отправился к господину Чэню просить взаймы на жмых, всего на один кусок. Чэнь как раз накурился опиума, и его клонило ко сну. Чтобы отвязаться от старика, он обещал попросить торговца удобрениями дать жмых в кредит.

Весь обратный путь Тун-бао довольно посмеивался и что-то бормотал. В дом он вошел с нарочито безразличным видом, оставив жмых под навесом.

– Вот помру, – сказал старик сыну и снохе, – не будет тогда над вами моего глаза. А пока делайте, как велю. Что да где раздобыл – не ваша это забота.

У старика снова появились надежды, как и весной, когда разводили шелкопрядов. И эти надежды росли в его упрямой голове так же бурно, как саженцы риса на полях. От живительного солнечного тепла и легкого ветерка саженцы быстро поднимались, словно их тащила из земли чья-то рука. Но вода в реке постепенно убывала. А-сы, работавший на водочерпалке, которая стояла на меже, быстро устал, и Тун-бао поспешил ему на помощь, но, едва сделав десять оборотов, стал задыхаться и ощутил боль в пояснице и ногах. Его заменила сноха.

Рис нуждался во влаге, а солнце, точно огненный дракон, поглощало ее капля за каплей. Крестьяне зачастую не управлялись на водочерпалках и обращались за помощью к соседям. В нынешнем году семья Хэ-хуа посадила только овощи, и у нее с мужем, человеком угрюмым и молчаливым, было много свободного времени. Поэтому никто теперь не обзывал Хэ-хуа обидным прозвищем и то и дело обращались к ней и к мужу за помощью. Лу Фу-цину в этом году не удалось арендовать участок земли, и, не занятый в поле, он вместе с сестрой часто помогал семье Тун-бао работать на черпалках. Тун-бао по-прежнему гневался на младшего сына и всех уверял, что знать его не желает. Поэтому парень редко появлялся в деревне, и то домой не шел, а помогал кому-нибудь из сельчан.

Каждое утро, едва проснувшись, люди с надеждой вглядывались в небо, однако надежду тут же сменяла печаль – небо было светло-синее, как лазуревый камень. Изредка, в час заката, по нему плыли легкие, белые облачка, и сердца крестьян трепетали от радости. Старушки напряженно всматривались в небо подслеповатыми глазами и горячо молились. Но не суждено было сбыться надеждам крестьян – за целый месяц с неба не упало и капли. Особенно тяжко приходилось семье Тун-бао – их земля лежала на относительно высоком месте, мутная вода из пересохшей реки не успевала по канаве доходить до поля и почти вся впитывалась в потрескавшуюся от жары глинистую землю. Крепкие, упругие ростки риса стали чахнуть, словно пораженные малокровием. Сердце Тун-бао разрывалось на части, но что он мог сделать?! А-сы уныло молчал, зато сноха нет-нет да и высказывала свое недовольство, говорила, что надежды на урожай нет, что все их усилия зря пропали, только новый долг повис на шее из-за проклятого жмыха.

Чувствуя себя виноватым, Тун-бао, как мог, утешал сноху:

– Нам бы только воду, а урожай не подведет!

– Воду! Воду! Не вода это, кровь наша! – вышла из себя сноха. – А много ли этой крови у меня, у А-сы, да еще у Лю-бао с братом, которые подсобить нам приходят? Месяц с лишком из нас ее выжимают! Скоро капли не останется. Вот у А-до силы хоть отбавляй, так ты его на порог не пускаешь!

– А в самом деле, давайте позовем А-до! Он быка скрутить может, – заметил А-сы, подмигнув жене.

Тун-бао плюнул в сердцах и ничего не сказал. На другой день А-до, очень довольный, явился домой. Но сейчас он уже ничем не мог помочь. Речушка почти вся обмелела – только на середине еще оставалась вода. А-сы и А-до трижды подкапывали землю, пока дотянулись до живительной влаги, однако поднять воду черпалкой было невозможно, даже у А-до не хватило сил. Тогда он пошел по речке чжанов пять на запад, там было глубже, по пояс. Но поставить черпалку было негде – ни одной отмели. Единственная надежда сейчас на Владыку неба – если он ночью не пошлет дождь, рис у Тун-бао погибнет. А через несколько дней и у остальных крестьян земля высохнет и станет твердой, как панцирь черепахи. Люди залезали на самые высокие деревья и напряженно всматривались в небо. Увы, оно по-прежнему было как лазурный камень, без единого облачка.