Роберт Уоррен - Вся королевская рать

– Ему это не понравится, – сказал я.

– Да, – отозвался он, – не понравится.

А в дверях уже стоял высокий, худой, сутуловатый человек со смуглым лицом и черными нечесаными волосами, чернобровый, с грустными глазами и ключом Фи-Бета-Каппа на мятом синем пиджаке. С секунду он стоял там, мигая грустными глазами, словно вышел из темноты на яркий свет или по ошибке попал не в ту дверь. Что и говорить – не такие люди появлялись в этой двери.

Хозяин поднялся и зашлепал по комнате в носках, протягивая руку:

– Привет, Хью.

Хью Милер пожал ему руку, вошел в комнату, а я начал пробираться к двери. Но тут я встретился взглядом с Хозяином, и он кивнул мне на стул. Тогда я тоже пожал руку Хью Милеру и вернулся на свое место.

– Присаживайтесь, – сказал Хозяин Милеру.

– Нет, спасибо, Вилли, – медленно и торжественно отвечал тот. – А вы садитесь, Вилли.

Хозяин упал в свое кресло, снова задрал ноги и спросил:

– Что там у вас?

– Думаю, что вы сами знаете, – ответил Хью Милер.

– Думаю, что да, – сказал Хозяин.

– Вы пытаетесь спасти Уайта, так ведь?

– Плевал я на Уайта, – сказал Хозяин. – Я спасаю кое-что другое.

– Он виновен.

– На все сто, – весело согласился Хозяин. – Если понятие виновности применимо к такому предмету, как Байрам Б.Уайт.

– Он виновен, – сказал Хью Милер.

– Господи, вы говорите так, как будто Байрам человек! Он – вещь! Вы не судите арифмометр, если в нем соскочила пружина и он начал врать. Вы его чините. Я и починил Байрама. Я его так починил, что его праправнуки намочат в штаны в годовщину этого дня и сами не поймут почему. Говорю вам, это будет шок в генах. Байрам – это вещь, которой вы пользуетесь, и с сегодняшнего дня от нее будет польза, можете поверить.

– Все это прекрасно, Вилли, но суть в том, что вы спасаете Уайта.

– Плевать мне на Уайта, – ответил Хозяин. – Я не его спасаю. Нельзя, чтобы шайка Макмерфи в законодательном собрании решила, что такие номера сойдут ей с рук, – тогда с ней сладу не будет. Вы думаете, им нравится то, что мы делаем? Налог на добычу полезных ископаемых? Повышение аренды за разработку недр? Подоходный налог? Программа дорожного строительства? Законопроект о здравоохранении?

– Нет, – признал Хью Милер. – Вернее, не нравится тем, кто стоит за спиной Макмерфи.

– А вам нравится?

– Да, – сказал Хью Милер. – Это мне нравится. Но мне не нравится то, что иногда сопутствует этому.

– Хью, – сказал Хозяин и улыбнулся, – беда ваша в том, что вы юрист. Юрист до мозга костей.

– Вы тоже юрист, – возразил Хью Милер.

– Нет, – поправил Хозяин, – я не юрист. Я знаю право. Даже хорошо знаю. Я ведь зарабатывал этим. Но я не юрист. Поэтому-то я понимаю, что такое право. Право – это узкое одеяло на двуспальной кровати, когда ночь холодная, а на кровати – трое. Одеяла не хватит, сколько его ни тащи и ни натягивай, и кому-то с краю не миновать воспаления легких. Черт возьми, законы – это штаны, купленные мальчишке в прошлом году, а у нас всегда – нынешний год, и штаны лопаются по шву, и щиколотки наружу. Законы всегда тесны и коротки для подрастающего человечества. В лучшем случае ты можешь что-то сделать, а потом сочинить подходящий к этому случаю закон; но к тому времени, как он попадет в книги, тебе уже нужен новый. Вы думаете, половина того, что я сделал, записана черным по белому в конституции штата?

– Верховный суд постановил… – начал Хью Милер.

– Да, они постановили, потому что я посадил их туда, и они поняли, что от них требуется. Половины того, что я сделал, не было в конституции, а теперь есть. А как это туда попало? А очень просто – кто-то взял и вставил.

Кровь прилила к лицу Хью Милера, и он начал подергивать головой – тихо, едва заметно, словно медлительное животное, когда ему досаждает муха. Наконец он произнес: «В конституции ничего не сказано о том, что Байрам Уайт может безнаказанно совершить уголовное преступление».

– Хью, – мягко начал Хозяин, – неужели вы не понимаете, что сам по себе Байрам ничего не значит? В этом скандале. У них одна цель – свалить нынешнюю администрацию. Байрам их не интересует – разве лишь в той мере, в какой человеку вообще ненавистна мысль, что кто-то другой набивает карман, а ты нет. Их одно интересует – поломать все, что сделала нынешняя администрация. И сейчас самая пора поставить их на место. Когда начинаешь работать, – он выпрямился в кресле, оперся на ручки и приблизил лицо к Хью Милеру, – приходится работать с теми, кто у тебя есть. Приходится работать с такими, как Байрам, Крошка Дафи и эта мразь из законодательного собрания. Ты не слепишь кирпичей без соломы, а солома твоя – по большей части прелая солома, из коровьей подстилки. И если ты думаешь, что можно работать по-другому, ты спятил.

Хью Милер слегка распрямил плечи. Он смотрел не на Хозяина, а на стену за его спиной.

– Я ухожу в отставку с поста генерального прокурора, – сказал он. – Вы получите мое заявление утром с посыльным.

– Вы долго собирались это сделать, – мягко сказал Хозяин. – Долго, Хью. Почему вы так долго собирались?

Хью Милер не ответил, но и не перевел взгляда со стены на лицо Хозяина.

– Я вам сам скажу, Хью, – продолжал Хозяин. – Вы пятнадцать лет сидели в своей адвокатской конторе и смотрели, как сукины дети протирают здесь штаны и ничего не делают, а богатые богатеют и бедные беднеют. Потом пришел я, сунул вам в руку дубинку и шепнул на ушко: «Хотите их раздраконить?» И вы их раздраконили. Вы отвели душу. От них только пух летел. Вы посадили девять хапуг – из тех, кто играет по маленькой. Но тех, кто стоял за ними, вы не тронули. Закон для этого не приспособлен. Все, что вы можете, – это отнять у них правительство и не подпускать их к нему. Любым способом. И в душе вы это знаете. Вы хотите сохранить свои гарвардские руки в чистоте, но в душе вы знаете, что я говорю правду, вам надо просто, чтобы марался кто-то другой. Вы знаете, что дезертируете, подавая в отставку. Вот почему, – сказал он еще мягче прежнего и наклонился вперед, заглядывая в глаза Хью Милеру, – вы так долго собирались это сделать. Выйти из игры.

С полминуты Хью Милер смотрел сверху на поднятое мясистое лицо с выпуклыми немигающими глазами. Собственное его лицо омрачилось, стало озадаченным, словно он пытался что-то прочесть, и не то свет был тусклым, не то написано было на языке, который он плохо знал. Потом он сказал: «Мое решение – окончательное».

– Я знаю, что окончательное, – сказал Хозяин. – Я знаю, что не смогу вас переубедить, Хью. – Он встал с кресла, поддернул брюки привычным движением человека, полнеющего в талии, и зашлепал в носках к Хью Милеру. – Очень жалко, – сказал он. – Мы с вами – хорошая пара. Ваши мозги и мой напор.