Ги Мопассан - Избавилась

Молодая маркиза де Реннедон влетела, словно пуля, пронизавшая стекло, и, не успев еще заговорить, начала смеяться, смеяться до слез, точь-в-точь как месяц тому назад, когда объявила своей подруге, что изменила маркизу из мести – только из мести, и только один раз, потому что он, право, чересчур уж глуп и ревнив.

Баронесса де Гранжери бросила на канапе книгу, которую читала, и с любопытством смотрела на Анкету, заранее смеясь.

Наконец она спросила:

– Ну, что еще набедокурила?

– О, дорогая… дорогая… Это так смешно… так смешно… Представь себе… я избавилась… избавилась… избавилась!

– Как избавилась?

– Так, избавилась.

– Отчего?

– От мужа, дорогая, избавилась! Я освобождена! Я свободна! Свободна! Свободна!

– Как свободна? В каком отношении?

– В каком! Развод! Да, развод! Я могу получить развод!

– Ты развелась?

– Да нет еще, какая ты глупая! Ведь за три часа нельзя развестись. Но у меня есть доказательства… доказательства… доказательства, что он мне изменяет… его застали с поличным… подумай только… застали с поличным… он в моих руках…

– О, расскажи! Значит, он тебе изменял?

– Да… то есть, как сказать… и да и нет. Не знаю. Но у меня есть доказательства, а это самое главное.

– Как же тебе это удалось?

– Как удалось?… А вот как! О, я повела дело ловко, очень ловко! За последние три месяца он сделался невыносим, совершенно невыносим, груб, дерзок, деспотичен – словом, отвратителен! Я решила: так больше продолжаться не может – нужно развестись. Но как? Это было не легко. Я пыталась устроить, чтобы он побил меня. Но на это он не шел. Он только ссорился со мной с утра до вечера, заставлял меня выезжать, когда я не желала, и оставаться дома, когда мне хотелось обедать в гостях; он целыми неделями отравлял мне жизнь, но все-таки не бил меня.

Тогда я попыталась узнать, не завел ли он себе любовницу. И что же – так оно и оказалось, но, отправляясь к ней, он принимал множество предосторожностей. Застичь их вместе было совершенно невозможно. Попробуй-ка догадаться, что я сделала?

– Не могу.

– О, никогда и не догадаешься! Я упросила брата достать мне фотографию этой женщины.

– Любовницы твоего мужа?

– Да. Жаку это обошлось в пятнадцать луидоров – стоимость вечера с семи часов до двенадцати, включая обед; в общем, по три луидора в час. А карточку он получил даром, в виде премии.

– По-моему, он мог бы добыть ее и дешевле, с помощью какой-нибудь уловки и без… без… необходимости получить в придачу оригинал.

– О, она хорошенькая! Жаку это было отнюдь не противно. И, кроме того, мне нужно было узнать разные подробности о ее талии, груди, коже, ну, и о многом другом.

– Не понимаю.

– Сейчас поймешь. Узнав все, что мне было нужно, я отправилась к одному… как бы это сказать… к одному деловому человеку… Знаешь… к одному из тех, кто занимается понемножку всякими делами… какими угодно… К агенту… но… по разным… изобличениям… к одному из тех… из тех… Ну, сама понимаешь.

– Да, приблизительно. Что же ты ему сказала?

– Я показала ему карточку Клариссы (ее зовут Кларисса) и заявила: «Сударь, мне нужна горничная, похожая вот на эту особу. Я хочу, чтобы она была хорошенькая, элегантная, ловкая и опрятная. Я заплачу ей, сколько потребуется. Пусть это мне обойдется хоть в десять тысяч франков – не беда. Понадобится она мне не больше чем на три месяца».

Ну и удивился же этот человек! Он спросил:

– Вам нужна горничная безукоризненного поведения?

Я покраснела и пробормотала:

– Да, в смысле честности.

– А… в смысле нравственности? – продолжал он.

Я не посмела ответить. Я только покачала головой, в знак отрицания. Но вдруг сообразила, какое у него могло возникнуть подозрение, и, очертя голову, крикнула:

– Сударь… это для моего мужа… Он мне изменяет… изменяет где-то на стороне… а я хочу… я хочу, чтобы он изменял мне дома… Понимаете? Я хочу его поймать.

Человек расхохотался. И по его взгляду я поняла, что он проникся ко мне уважением. Он даже нашел, что я очень изобретательна. Держу пари, что в эту минуту ему хотелось пожать мне руку.

Он сказал:

– Через неделю, сударыня, я подберу то, что вам нужно. Если не подойдет одна, отыщем другую. За успех я ручаюсь. Вы заплатите мне только после благополучного окончания дела. Итак, это портрет любовницы вашего супруга?

– Да, сударь!

– Красивая особа и вовсе не такая худая, как кажется. А какие духи?

Я не поняла и переспросила:

– Что значит – какие духи?

Он улыбнулся:

– Духи, мадам, – весьма существенное обстоятельство в деле соблазна мужчины: запах рождает в нем бессознательные воспоминания, побуждающие его к действию; запах вызывает смутные сопоставления, томит и волнует, напоминая о привычных наслаждениях. Хорошо бы также узнать, какие блюда подаются к столу, когда ваш муж обедает с этой дамой. Вы можете заказать те же самые к ужину в тот вечер, когда решите захватить его. О мадам, он у нас в руках! Он у нас в руках!

Я ушла в полном восхищении. Действительно, мне посчастливилось напасть на очень смышленого человека.

Три дня спустя ко мне явилась высокая, смуглая и очень красивая девушка, скромного и в то же время вызывающего вида – особа явно опытная. Со мной она держалась вполне прилично. Хорошенько не зная, кто она, я называла ее «мадемуазель», но она заявила: «Мадам, называйте меня просто Розой». Мы вступили в разговор.

– Итак, Роза, вам известно, для чего вас пригласили сюда?

– Вполне, мадам.

– Очень хорошо, милая… И это… вам не особенно неприятно?

– Мадам, я уж восьмой развод устраиваю; я привыкла.

– В таком случае – великолепно. А много вам для этого понадобится времени?

– Мадам, это всецело зависит от темперамента вашего супруга. Побыв с мсье минут пять наедине, я отвечу вам совершенно точно.

– Вы сейчас увидите его, милая. Но предупреждаю вас: он далеко не красив.

– Это для меня безразлично, мадам. Я разводила и совсем безобразных. Но позвольте спросить, узнали вы уже относительно духов?

– Да, милая Роза: вербена.

– Тем лучше, я очень люблю этот запах! Может быть, мадам, вы сообщите мне также, какое белье носит любовница мсье – шелковое?

– Нет, дитя мое, батистовое с кружевами.

– Так эта особа не лишена вкуса! Шелковым бельем теперь уже никого не удивишь.

– Вы совершенно правы.

– Итак, мадам, я приступаю к своим обязанностям.

Действительно, она немедленно приступила к своим обязанностям, как будто всю жизнь только этим и занималась.