Эжен Сю - Парижские тайны. Том II

Первую строфу своей песни Сесили исполнила со сладострастной негой, во вторую строфу, особенно в ее последние слова, она вложила все неистовство дикой страсти.

Казалось, музыка бессильна была передать овладевшее креолкой бурное и пылкое желание; она вдруг отшвырнула в сторону гитару… и, приподнявшись на софе, протянула руки к двери, за которой стоял Жак Ферран, и безумным, почти умирающим голосом прошептала:

— О, приди же… приди… приди…

Эти полные страсти слова Сесили сопроводила таким огненным взглядом, что описать его мы не в силах… Из груди Жака Феррана вырвался дикий вопль:

— Смерть!.. Смерть тому, кого ты станешь так любить… к кому ты станешь обращаться с какими пылкими речами! — закричал он, колотясь о дверь в приступе ревности и — бешеной страсти. — Возьми все мое состояние… возьми саму жизнь… но прежде даруй мне хотя бы минуту всепоглощающего сладострастия… которое ты рисуешь огненными словами.

Гибкая, как пантера, Сесили одним прыжком оказалась у двери; наклонившись к окошечку, она с непостижимым притворством сделала вид, будто из последних сил борется с охватившей ее страстью и заговорила едва слышным голосом, трепеща и словно сдерживая волнение:

— Ничего не поделаешь!.. Я вынуждена тебе признаться… я сама вся горю… пламенные слова этой песни воспламенили меня. Я ни за что не хотела подходить к этой двери… и вот я здесь, возле нее… помимо собственной воли… потому что в моем мозгу звучат слова, которые ты недавно произнес: «Если ты скажешь «ударь»… я ударю…» Стало быть, ты и впрямь так любишь меня?

— Чего ты хочешь?.. Золота?.. Всего моего золота?..

— Нет… мне и своего хватит…

— Есть ли у тебя враг? Я убью его,

— У меня нет врагов…

— Хочешь стать моей женой? Я тотчас женюсь на тебе…

— Я замужем!..

— Так чего же ты хочешь? Господи боже!.. Чего же ты все-таки хочешь?..

— Докажи мне, что тобою владеет слепая, неистовая страсть ко мне, что ты готов для нее всем пожертвовать!..

— Я готов! Я пожертвую всем… всем!.. Но что мне надо сделать?

— Я сама не знаю… Но в какой-то миг блеск твоих глаз ослепил меня… Если ты сейчас, немедленно, дашь мне доказательство неистовой любви, которая способна взволновать женщину до глубины души, наполнить ее исступленным восторгом, я не знаю, на что я готова пойти!.. Поторопись же! Ведь я капризна, и завтра настроение, владеющее мной сейчас, возможно, пройдет бесследно.

— Но какое доказательство я могу тебе дать немедленно, здесь? — завопил негодяй, ломая руки. — Какая жестокая мука! Доказательство! Скажи, какое доказательство тебе нужно?

— Да ты просто глупец! — ответила Сесили, отходя от окошечка и изображая на лице досаду, презрение и гнев. — Видно, я ошиблась! Я-то думала, что ты способен дать мне непреложное доказательство своей любви! Доброй ночи!.. Жаль, конечно…

— Сесили!.. О, не уходи, вернись!.. Но что должен я сделать? Подскажи… В голове у меня мутится… что мне делать? Что мне делать?

— Думай! Ищи!..

— Господи боже! Господи боже!..

— Я-то была готова уступить соблазну, если бы ты сам того захотел… Больше такой случай не повторится…

— Но скажи, наконец… Должен же человек сказать, чего он хочет! — вне себя от отчаяния крикнул нотариус.

— Угадай…

— Объясни хоть что-нибудь, намекни… прикажи!..

— Эх! Если б ты меня действительно хотел так страстно, как ты утверждаешь… ты б нашел средство убедить… Доброй ночи…

— Сесили!

— Я сейчас захлопну окошечко… вместо того, чтобы отворить дверь…

— Сжалься!.. Послушай…

— На миг мне показалось, что голова у меня закружилась от страсти… Но теперь этот порыв прошел… Все угасло, в моей душе опять воцарился мрак… В ту минуту я думала только о том, что ты мне безмерно предан… и готова была отодвинуть засов… но, нет, нет… ты сам не захотел… О, ты даже не понимаешь, как много ты потерял… Прощай, святой человек…

— Сесили… послушай… останься… я придумал, я нашел! — воскликнул Жак Ферран после недолгого молчания с таким взрывом радости, который невозможно передать.

У прохвоста голова шла кругом.

Туман, рожденный порочной страстью, помрачил его рассудок; охваченный слепой и бешеной похотью, он потерял всякую осторожность, перестал владеть собою, даже инстинкт самосохранения покинул его…

— Ну что же? Так в чем доказательство твоей любви? — спросила креолка.

Она подошла было к камину и взяла лежавший на нем кинжал, но при последних словах нотариуса медленно вернулась к окошечку; фигура ее была слабо освещена горевшим в камине огнем…

Незаметно от Жака Феррана она набросила на дверь железную цепочку, висевшую на двух крюках; один из них был прочно вделан в филенку двери, другой — в косяк.

— Послушай, — заговорил нотариус хриплым и прерывающимся голосом, — послушай… Если я отдам тебе во власть свою честь… все свое состояние… даже саму жизнь… прямо здесь… тотчас же… тогда ты поверишь в то, что я тебя страстно люблю? Достаточно ли тебе будет такого доказательства моей безумной страсти? Ответь!

— Ты предашь мне во власть свою честь… свое состояние… саму свою жизнь!.. Ничего не понимаю…

— Если я открою тебе ужасную тайну, такую, что может привести меня на эшафот, тогда ты станешь моей?

— Стало быть, ты… преступник? Да ты смеешься надо мной… А как же твоя хваленая, твоя строгая нравственность?

— Чепуха, ложь!..

— А твоя хваленая честность?

— Тоже ложь…

— А твоя всем известная святость?

— И это ложь…

— Выходит, ты слывешь святым, а на самом деле — ты демон?! Ты просто бахвалишься… Нет, не может человек так ловко лукавить, не может он обладать такой волей, таким холодным умом и такой энергией, не может он быть так дерзок и отважен, чтобы суметь снискать такое доверие и такое уважение окружающих….. Каким же адским презрением к людям должен обладать такой человек, если он осмелится бросить столь дерзкий вызов обществу!

— Я именно такой человек… Мне свойственно подобное презрение к людям, и я — бросил столь дерзкий вызов обществу! — воскликнул Жак Ферран, этот изверг, с пугающей гордостью.

— Жак!.. Жак!.. Не говори таких вещей! — пронзительным голосом закричала Сесили, чья грудь бурно вздымалась от притворного волнения. — Ты сведешь меня с ума…

— Возьми мою голову за свои ласки!.. Согласна?

— Ах! Наконец-то я слышу голос истинной страсти!.. — вырвалось у креолки. — Подожди… Вот мой кинжал… Ты обезоружил меня…

Жак Ферран просунул руку между прутьев решетки, которой было забрано окошко, осторожно взял из рук Сесили смертоносное оружие и швырнул его в глубь коридора.

— Сесили… Значит, ты мне веришь? — вскричал он не помня себя.

— Верю ли я тебе?! — воскликнула креолка, с силой сжимая своими прелестными ручками судорожно сведенные костлявые руки нотариуса. — Да, я верю тебе… потому что у тебя опять такой взгляд, какой был недавно, и этот взгляд завораживает меня… Твои глаза горят диким, свирепым огнем… Жак… я люблю такие твои глаза!