Эжен Сю - Парижские тайны. Том II

— Что с вами, отец? — с беспокойством спросила Мария.

— Ничего… ничего… моя девочка.

— Но угрожающие крики… Слышите? Они приближаются… Боже мой, что же это такое?

— Франц, прикажи кучерам повернуть и ехать до Шарантона по другой дороге… — сказал Родольф.

— Ваше высочество, слишком поздно… мы уже среди толпы… Лошадей остановили… опасные люди…

Лакей не мог больше говорить. Ватага, готовая на все, подстрекаемая кровожадным бахвальством Скелета и Николя, внезапно с воплями окружила карету. Несмотря на сопротивление и угрозы кучеров, лошадей остановили, и Родольф увидел сквозь дверцы кареты ужасные, беснующиеся, угрожающие лица, среди которых был и Скелет; бандит подошел к дверце.

— Отец, берегитесь! — закричала Мария, обнимая Родольфа.

— Вы-то и будете высочество? — проговорил Скелет, просовывая свою безобразную морду в карету.

Если бы с ним не было дочери, Родольф при такой наглости дал бы волю своему гневу, но сейчас он сдержанно ответил:

— Что вам угодно?.. Почему вы нас останавливаете?

— А вот так, захотел и остановил, — ответил Скелет, положив свои костлявые руки на край дверцы. — Всему свой черед… Вчера ты давил негодяев… сегодня негодяи уничтожат тебя, попробуй только пошевельнуться.

— Отец… мы пропали! — прошептала Мария.

— Успокойся… я понимаю… — сказал принц, — сегодня последний день карнавала… Эти люди пьяны… я от них отделаюсь.

— Надо заставить его выйти… вместе со своей шлюхой, — кричал Николя, — как они смеют давить нас, бедных людей!

— Мне кажется, вы изрядно выпили и хотите повторить, — проговорил Родольф, вытаскивая из кармана кошелек. — Держите… вот вам… не задерживайте больше карету. — И он бросил им кошелек.

Хромуля схватил его на лету.

— Вот как! Ты собрался путешествовать, карманы-то у тебя полные; а ну не скупись, а не то прикончу. Мне терять нечего… Я требую — среди бела дня — жизнь или кошелек… Вот комедия! — орал пьяный Скелет в кровожадном возбуждении.

И он рывком открыл дверцу кареты.

Терпение Родольфа истощилось; беспокоясь за Марию, которую все более охватывал ужас, и думая, что решительные действия испугают пьяного негодяя, он выскочил из кареты, чтобы схватить Скелета за горло… Тот быстро ускользнул, вытащил из кармана кинжал и бросился на Родольфа.

Мария, увидев кинжал бандита, занесенный над ее отцом, пронзительно закричала, вышла из кареты и обхватила руками отца…

И ей и Родольфу пришел бы конец, если бы не Поножовщик, который в начале этой схватки узнал ливрею принца и сумел ценой нечеловеческих усилий пробиться к Скелету.

В тот момент, когда бандит замахнулся на принца ножом, Поножовщик одной рукой удержал его руку, а другой схватил его за шиворот и отбросил назад.

Пораженный неожиданным нападением сзади, Скелет успел обернуться, узнал Поножовщика и воскликнул:

— А, это ты, гад, давно ли из тюрьмы… на этот раз не уйдешь!

Он яростно кинулся на Поножовщика и пронзил его грудь кинжалом… Поножовщик… зашатался, но не упал… поддержали люди.

— Идет стража! Там стража! — раздались несколько испуганных голосов.

Тут вся плотная масса людей — свидетелей убийства Поножовщика, опасаясь быть замешанной в преступлении, рассеялась, как по волшебству, разбежавшись в разные стороны…

Скелет, Николя Марсиаль и Хромуля также исчезли…

Подошел караул в сопровождении курьера — ему удалось улизнуть в тот момент, когда толпа бросила его и окружила карету принца; на арене этой мрачной сцены остались лишь Родольф, его дочь и залитый кровью Поножовщик.

Два выездных лакея принца посадили его на землю и прислонили к дереву.

Все это произошло мгновенно, невдалеке от харчевни, откуда вышли Скелет и его шайка.

Принц, бледный и взволнованный, обнимал потерявшую сознание Марию; кучера приводили в порядок сбрую, порванную во время этой свалки.

— Поторопитесь, — приказал принц слугам, помогавшим Поножовщику, — перенесите его в харчевню… А ты, — обратился он к кучеру, — во весь опор скачи в гостиницу к доктору Давиду; он там будет до одиннадцати часов… ты застанешь его в гостинице.

Минуту спустя лошади понеслись галопом, а двое слуг перенесли Поножовщика в подвал, где происходила оргия и где теперь еще оставались несколько женщин, принимавших в ней участие.

— Бедная моя девочка, — обратился Родольф к дочери, — я устрою тебя в этом доме… там ты меня подождешь… не могу доверять лакеям жизнь смелого человека — моего спасителя.

— Отец! Прошу вас… — испуганно воскликнула Мария, схватив Родольфа за руку, — не оставляйте меня… Я умру от страха… пойду с вами.

— Тебе будет тяжело смотреть!

— Ведь благодаря ему вы будете жить для меня, отец… позвольте хотя бы вместе с вами повидать вашего друга. Облегчить его муки.

Принц колебался: он понял, что Мария панически боится остаться одна в этом вертепе, ему пришлось взять ее с собой в комнату, где находился Поножовщик.

Хозяин харчевни с находившимися здесь женщинами (среди них была и Людоедка из кабака) положили раненого на матрас и пытались остановить кровотечение, обернув рану полотенцем.

Когда Родольф вошел, Поножовщик открыл глаза. Он увидел принца, смертельно бледные черты его лица немного оживились… он страдальчески улыбнулся и слабым голосом произнес:

— Господин Родольф!.. Какое счастье, что я оказался рядом!

— Мой преданный друг, — взволнованно проговорил принц, — ты опять меня спас…

— Я хотел пойти к Шарантонской заставе… чтобы увидеть, как вы уезжаете… к счастью, меня задержали люди… так и должно было случиться… я об этом сказал Марсиалю… у меня было предчувствие…

— Предчувствие!..

— Да, господин Родольф… сон про сержанта… сегодня ночью он мне снился…

— Забудьте об этом… надейтесь… ваша рана не смертельна…

— Вряд ли… Скелет здорово меня пырнул… Все равно, я был прав… когда сказал Марсиалю, что такой земляной червяк, как я, иногда может быть… полезен… такому великому мужу, как вы…

— Я обязан вам жизнью… жизнью…

— Мы в расчете, господин Родольф… вы сказали мне, что я человек храбрый, честный… эти слова для меня… видите ли… задыхаюсь… Ваше высочество… я не смею вам приказывать, но, прошу вас, окажите честь… подайте вашу руку… я чувствую, что умираю…

— Нет, это невозможно, — воскликнул принц, наклонившись к Поножовщику и держа холодную руку умирающего, — нет… вы будете жить… будете жить…

— Господин Родольф, есть что-то в небесах… Я поразил человека мечом… и теперь умираю от удара меча, — сказал он все более слабеющим голосом.

В это мгновение его взгляд остановился на Лилии-Марии, которую он только что заметил. На его лице отразилось удивление, он шевельнулся и прошептал: