Лион Фейхтвангер - Ифтах и его дочь

Ифтах ощущал то же, что и его люди. Но как бы ни было ясно, что все начинается снова, старая жизнь для него не кончилась. Гнев против мачехи и братьев будет жечь его грудь даже в пустыне. Придет день, когда он заставит их до дна осушить сосуд горького смирения. У него eщё есть дела в Гилеаде. Он вернется. Он не порвет связь между ним и людьми Маханаима. Они не сделали ему ничего плохого — уважали его, были дружны с ним, и должны впредь оставаться его друзьями.

Он организовал празднество, трапезу, в которой должен был принять участие Господь — Бог Союза и Братства. В Его честь зарезали годовалого теленка и расчленили его на куски. Главы семей и предводители семерок, на которые Ифтах разделил свой отряд, прошли между кусками и поклялись: пусть их самих изрежут на куски, как зверей, если они нарушат верность друг другу.

Праздник удался на славу. Едва ли в окрестностях Маханаима устраивали когда-нибудь праздник, свадьбу, поминки, стрижку овец, на которых ели бы и пили так, как на этом великом празднике союза и прощания с «бродягами». Четыре мешка лучшей муки — четыре обычных нормы — использовали для выпечки пирожных. Кроме годовалого теленка, зарезали откормленного быка и несчетное количество баранов и овец. Каждый из отъезжающих с Ифтахом получил кусок филейного мяса и жирный кусок баранины, а также два кувшина вина.

На следующий день после этой трапезы, на рассвете, Ифтах покинул город Маханаим. По настоянию старого Толы на городских воротах вырезали надпись и закрасили eё красной краской. Мало кто мог eё прочитать, но все знали eё значение: «Благословен будь твой отъезд, благословенно и возвращение».

Таким трогательным пожеланием провожал его Маханаим, и Ифтах отправился в пустыню. Он и Ктура скакали на светлокожих ослицах. Его бородка выступала вперед, волосы Ктуры развевались на легком ветру. Яала сидела на более старом, хорошо дрессированном скакуне.

Семерки были хорошо вооружены. Процессию заключало два стада, двенадцать до предела навьюченных ослов везли добро отъезжающих. Нет, это было действительно не бегство человека, выброшенного со своего места, это был отъезд вождя, которому предстояло выполнить важную миссию.

Страна Тоб со своими густыми дубовыми лесами, горными вершинами, ущельями и бурными потоками, вселила в души Ифтаха и членов его отряда уверенность. Конечно, это была суровая страна. Зимой она вообще становилась ужасной. Умерли три женщины и двое мужчин. Люди Ифтаха потеряли большую часть скота.

Некоторые из отряда Ифтаха тайком бежали в страны с мягким климатом. Но большинство с каким-то ожесточением, без жалоб, переносило мороз, голод, лишения. Женщины и дети оправдали его надежды. Они смело карабкались по скользким от дождя камням, продирались через мокрый, частый кустарник. Они не боялись диких зверей и пустыни. Однажды, когда Ктура отправилась на поиски потерявшегося ягненка, на нeё напал волк. После этого две недели она страдала от страшной боли. Знающая толк в медицине Кассия ухаживала за ней, смазывала царапины бальзамом из Гилеада, соком сильных трав, смешанным с маслом, перевязывала раны. Все же на плечах и бедрах остались глубокие шрамы. Ктура сохранила кровь, которую она пролила для жертвы. Позже, осматривая шрамы, она испытывала чувство гордости и считала, что боги надежно защищают ее.

Пришла весна, и проявилась вся прелесть этой страны. Взбивая белую пену, голубые воды журчали и струились вниз по склонам, сильные ветры приносили живительные запахи, на севере блестела заснеженная вершина Хермона. Каждая новая высота открывала прекрасный вид через извилистую реку Ярмук — на пересеченную местность далекой страны Башан. Мужчины бродили вокруг, полные радостного беспокойства. Женщины, выпрямившись, легко шагали под тяжелым грузом, который они носили на голове.

Жестокая зима сплотила людей. Ифтах сидел с ними у огня, равный среди равных, смеялся и шутил, и в каждом принимал горячее участие.

С Паром его связывала тесная дружба. Ему придавало силы, что умный, веселый человек безоговорочно признал его превосходство. Он ценил также непоколебимое, немногословное, свободное от манер священника благочестие Пара. Хорошо, что рядом был такой человек, это дарило надежду на благословение Господа.

Людям на чужбине, как никому другому, требовалось благословение Господа. Жестокая нужда, по-прежнему, и в теплое время года, преследовала их. Жизнь стала eщё суровее, когда подошли к концу взятые с собой запасы. «Анашим реким», мародеры — ими стали теперь Ифтах и его люди — жили с налога, которым они облагали поселения и отдельных крестьян за защиту от опасностей и нападений. Но здесь располагались бедные палаточные деревни со скудными пастбищами, и даже во время стрижки овец, с трудом можно было взыскать налог в размере двух или трех ягнят. Несмотря на это отряд Ифтаха увеличивался. Люди приходили даже с другого берега Ярмука. Там царили путаница и неразбериха. Когда в свое время сюда вторглись израильтяне, они захватили весь север вплоть до Дамешека. Однако прежние жители, эмориты, вновь вернули себе большую часть земель и восстановили свои древние королевства — Башан и Зоба. Города страны часто меняли властелинов — то господствовали в них израильтяне, то король Башана. И каждая перемена принуждала жителей к бегству. Сильные и деятельные искали гостеприимства у Ифтаха. Тот был приветлив, но строго испытывал их. Некоторым говорил:

— Жизнь здесь слишком сурова для тебя, брат мой, нередко тебе придется испытывать голод, холод и жару. Скитания трудны, а мое ухо не переносит жалоб. Ищи себе крышу, очаг и матрац в нормальных условиях, в пропащие ты не годишься.

Эмориты, приходившие к Ифтаху, были большей частью парнями мощного телосложения. Когда Ифтах впервые увидел их, он понял, почему израильтяне, жители Башана, назвали их рефаим, великанами, и ему льстило, что такие воинственные парни хотели присоединяться к его лагерю. Но была в этом и одна неприятность. Отряд нужно было сплотить верой в Господа, а эти люди принадлежали богу Башана — крылатому быку, и его жене Ашторет. Пусть бы они сохранили своих старых богов, важно, чтобы они признали верховным богом Господом. Некоторые отказывались. Однако большинство было готово вступить в союз с божеством, которого представлял столь сильный военачальник. В качестве задатка они жертвовали Господу ягненка, выпивали кувшин вина, смешанного с его кровью, и становились воинами Господа и Ифтаха.

Несмотря на дух товарищества, в воинстве Ифтаха соблюдалась строгая дисциплина. Того, кто пренебрегал его приказами, изгоняли из отряда и страны Тоб. Случалось, что Ифтах разражался страшным гневом — это он унаследовал от своего отца, и со всем, что он говорил в гневе — неважно, насколько это было справедливо — приходилось считаться. Однажды, когда его зять Пар сделал ему замечание, Ифтах с мрачным видом объяснил, что отряд должен воспринимать вождя таким, какой он есть.