Василий Розанов - Последние листья

А.Коливова»

Другое:

«1-е февраля.

Случайно натолкнулась на случайно неразрезанные страницы в первом коробе „Опавших листьев“. Обрадовалась, что есть непрочитанное. О Тане. Как Таня прочла Вам стих-ие Пушкина „Когда для смертного умолкнет шумный день“, прочла во время прогулки у моря.

Как хороши эти Ваши страницы. Хорошо — все, все — сначала. Какая она у Вас чудесная — Танечка. Разволновалась я. Так понятно и хорошо все, что Вы рассказали. Потом прочла последние строки — Мамины слова: „Не надо на рынок“ [18] В первом коробе «Опавших листьев» Розанов рассказывает, как его дочь Таня во время прогулки читала стихотворение Пушкина «Когда для смертного умолкнет шумный день», а его жена Варвара Дмитриевна, прослушав эту запись, сказала: «Как мне не нравится, что ты все это записываешь. Это должны знать ты и я. А чтобы рынок это знал — нехорошо» (c.157). . Правда. Только ведь не всякая душа — рынок. Василий Васильевич, дорогой мой, ведь 9/10 ничего, ничего, ну ничего не понимают! Знаете, как о Вас говорят? „Это тот Розанов, что против евреев?“ Или — „это тот, что в Новом Времени?“

Нужно громадное мужество , чтобы писать, как Вы , ведь это большая обнаженность, чем Достоевский».

«Родной мой и любимый Василий Васильевич, я получила Ваше письмо давно, оно дало мне громадную радость , сразу хотела писать Вам, да не пришлось, а потом Ириночка [19] Маленькая дочь, лет 3-х. заболела, а сейчас, вот 2-ю неделю, Евгений [20] Муж, учитель школы. болен, сама ухаживаю за ним. Замоталась совершенно.

Вчера ожидала людей, а Евгений говорит: „Спрячь Розанова“. Я поняла и убрала Ваши книги в комод. Не могу им дать. Не могу. Залапают. Обидят. Есть книги, которые никому дать не могу. У Вас есть слова о том, что книги не надо „давать читать“. Это совершенно совпало с нашим старым, больным вопросом о книгах. За это — нас бранят и обвиняют все кругом. Если книгу не убережешь — увидят — надо дать только — пускай уже лучше не возвращают совсем — ибо „потеряла она от чистоты своей“. Люди никак не могут понять, что дать книгу — это в 1000 раз больше, чем одеть свое платье.

Но мы иногда даем, даем с нежной мыслью отдать лучшее, последнее , и это никогда, никогда не бывает понято: ведь книга — „общее достояние“ (так говорят). Спасибо, дорогой и милый, за ласку, спасибо, что пожалели меня в Вашем письме, от Вас все принимаю с радостью и благодарностью. Как теперь Ваше здоровье?

Преданная и любящая Вас

Надя [21] «Надей» (как молодую) я ее назвал в первом ответном письме, — так как у меня тоже есть дочь Надя 15 лет <���примеч. В.В.Розанова>. А.»

14. II.1916

Какое каннибальство… Ведь это критики, т. е. во всяком случае не средние образованные люди, а выдающиеся образованные люди.

Начиная с Гарриса, который в «Утре России» [22] Под псевдонимом Гаррис 15 марта 1912 г. в газете «Утро России» Мария Александровна Каллаш (1885–1954) напечатала едкую рецензию на вышедшую в начале марта 1912 г. книгу Розанова «Уединенное». В 1929 г. М.А.Каллаш под псевдонимом М.Курдюмов выпустила в Париже книгу «О Розанове», полную интересных философских размышлений о наследии писателя. Передонов — учитель в романе Ф.Соллогуба «Мелкий бес» (1907). через 2–3 дня, как вышла книга («Уед.») — торопливо вылез: «Какой это Передонов; о, если бы не Передонов, ведь у него есть талант» и т. д., от «Уед.» и «Оп.л.» одно впечатление: «Голый Розанов» [23] «Голый Розанов» — название рецензии В.Ф.Боцяновского на второй короб «Опавших листьев», появившийся в «Биржевых ведомостях» (вечерний выпуск) 16 августа 1915 г. , «У-у-у», «Цинизм, грязь».

Между тем, как ясно же для всякого, что в «Уед.» и «Оп.л.» больше лиризма, больше трогательного и любящего, чем не только у ваших прохвостов, Добролюбова и Чернышевского, но и чем во всей русской литературе за XIX в. (кроме Дост-го).

Почему же «Го-го-го» —? Отчего? Откуда?

Не я циник, а вы циники. И уже давним 60-летним цинизмом. Среди собак, на псарне, среди волков в лесу — запела птичка.

Лес завыл. «Го-го-го. Не по-нашему».

Каннибалы. Вы только каннибалы. И когда вы лезете с революциею, то очень понятно, чего хотите:

— Перекусить горлышко.

И не кричите, что вы хотите перекусить горло только богатым и знатным: вы хотите перекусить человеку.

П.ч. я-то, во всяком случае, уж не богат и не знатен. И Достоевский жил в нищете.

Нет, вы золоченая знатная чернь. У вас довольно сытные завтраки. Вы получаете и от Финляндии, и от Японии. Притворяетесь «бедным пиджачком» (Пешехонов). Вы предаете Россию. Ваша мысль — убить Россию, и на ее месте чтобы распространилась Франция, «с ее свободными учреждениями», где вам будет свободно мошенничать, п.ч. русский полицейский еще держит вас за фалды.

19. II.1916

О «Коробе 2-м» написано втрое больше, чем о 1-м [24] Выход второго короба «Опавших листьев» в июле 1915 г. был встречен многими журналами и газетами весьма критично, что видно уже из названий рецензий: Ашешов Н.П. Позорная глубина («Речь», 1915, 16 августа); Айхенвальд И. Неопрятность («Утро России», 1915, 22 августа); Мокиевский П. Обнаженный нововременец («Русские записки», 1915, № 9); Василевский И.М. Гнилая душа («Журнал журналов», 1915, № 15. Подпись: Л.Фортунатов); Любошиц С.Б. «Бобок» («Биржевые ведомости», утренний выпуск, 1915, 16 августа). . Сегодня из Хабаровска кто-то. Спасибо.

«Лукоморье» [25] Второй короб «Опавших листьев» вышел в петроградском издательстве «Лукоморье» с указанием типографии Товарищества А.С.Суворина, но без обозначения издательства. не выставило своей фирмы на издание. Что не «выставило» — об этом Ренников [26] Андрей Митрофанович Ренников (настоящая фамилия Селитренников, 1882–1957) — прозаик, драматург, фельетонист. С 1912 г. редактировал отдел «Внутренние известия» в петербургской газете «Новое время», где служил и Розанов. Регулярно печатал в газете фельетоны, рассказы, очерки. В 1920 г. эмигрировал. сказал: — «Какие они хамы». Гм. Гм… Не будем так прямо. Все-таки они сделали доброе дело: у меня в типографии было уже около 6000 долга; вдруг они предложили «издать за свой счет». Я с радостью. И что увековечился Кор. 2-й, столь мне интимно дорогой — бесконечная благодарность им.

Еще молодые люди. Марк Николаевич [27] Имеется в виду Марк Николаевич Бялковский, редактор еженедельного литературно-художественного и сатирического журнала «Лукоморье», выходившего в Петрограде в 1914–1917 гг. (фам. забыл). Показал «Семейный вопрос» [28] В 1903 г. в Петербурге в двух томах вышла книга Розанова «Семейный вопрос в России. Дети и родители. Мужья и жены. Развод и понятие незаконнорожденности. Холостой быт и проституция. Женский труд. Закон и религия». , весь с пометками. Я удивился и подумал — «Вот кому издавать меня». Но он молод: все заботился обложку. «Какую мы вам сделаем обложку». Я молчал. Какая же, кроме серой!!! Но они пустили виноградные листья.