Джозеф Конрад - Черный штурман

Омерзение, стыд, отвращение можно было бы прочитать на лице бедного Бантера, если бы большая часть его головы не была скрыта под ватой и бинтами. Его черные брови, которые на фоне всех этих белых повязок казались еще более зловещими, сошлись на переносице, когда он с трудом выговорил:

— Да, видел.

В его глазах было такое отчаяние, что оно вызвало бы жалость у любого другого человека, но только не у капитана Джонса. Капитан Джонс торжествовал, он был вне себя от восторга. Но в то же время он был немножко испуган. Он смотрел на этого поверженного насмешника и даже не подозревал о его глубоком, унизительном отчаянии. Он вообще был не способен сочувствовать страданиям своих ближних. К тому же сейчас ему не терпелось узнать, что же произошло. Уставившись своими наивными глазами на забинтованную голову, он спросил, слегка дрожа:

— И оно… оно сбило вас с ног?

— Послушайте! Разве я похож на человека, которого может сбить с ног привидение? — возразил Бантер, немного повысив голос. — Помните, что вы мне сказали как-то ночью? Люди почище меня… Ха! Вам придется долго искать помощника на свое судно, прежде чем вы найдете человека почище меня.

Капитан Джонс торжественно указал пальцем на постель Бантера.

— Вы пришли в ужас, — сказал он. — Вот в чем тут дело. Вы пришли в ужас. Ведь рулевой тоже испугался, хотя он ничего не видел. Он почувствовал сверхъестественное. Вы наказаны за свое неверие, мистер Бантер! Вы пришли в ужас.

— Допустим, что так, — сказал Бантер. — А знаете ли вы, что я видел? Способны ли вы представить себе привидение, которое может явиться такому человеку, как я? Неужели вы думаете, что это был галантный послеобеденный гость или какой-нибудь благовоспитанный призрак из тех, что посещают вашего профессора Крэнкса и того журналиста, о которых вы вечно толкуете? Нет, я не могу вам сказать, что это было за привидение. У каждого человека свои призраки. Вы бы не поняли…

Бантер остановился задохнувшись, а капитан Джонс заметил тоном глубокого удовлетворения:

— Я всегда думал, что вы человек, который готов ко всему — как говорится, и к потехе и к убийству. Ну-ну! И все-таки вы ужаснулись!!

— Я отступил на шаг, — отрывисто сказал Бантер. — Больше я ничего не помню.

— Рулевой сказал мне, что вы отпрянули, как будто вас кто-то ударил.

— Это было что-то вроде нравственного удара, — пояснил Бантер. — Вам не понять, капитан Джонс. Это постичь трудно. Вы прожили другую жизнь, чем я. Разве вы не удовлетворены тем, что видите меня обращенным?

— И вы больше ничего не можете мне сказать? — жадно спросил капитан Джонс.

— Нет, не могу. И не хочу. Это было бы совершенно бесполезно. Через такое испытание надо пройти. Допустим, я наказан. Ну что ж, я принимаю наказание, но говорить о нем не желаю.

— Прекрасно, — сказал капитан Джонс. — Вы не желаете. Но, имейте в виду, я могу вывести из этого свои заключения.

— Выводите, что хотите, но будьте осторожны в выборе слов, сэр. Меня вы не испугаете. Ведь вы не привидение.

— Еще одно слово! Имеется ли какая-нибудь связь между случившимся и тем, что вы сказали в ту ночь, когда мы в последний раз говорили с вами о спиритизме?

У Бантера был усталый и озадаченный вид.

— А что я сказал?

— Вы сказали, будто я не знаю, на что способен такой человек, как вы.

— Да, да. Хватит.

— Прекрасно. В таком случае я укрепился в своем мнении. Скажу только, что не желал бы я очутиться на вашем месте, хотя я что угодно дал бы за честь вступить в общение с миром духов. Да, сэр, но только не таким манером.

Бедняга Бантер жалобно простонал:

— Я как будто лет на двадцать постарел.

Капитан Джонс тихо удалился. Он был счастлив видеть, как этот высокомерный грубиян повержен во прах душеспасительной деятельностью привидений. Все случившееся было для него источником удовлетворения и гордости. Он даже почувствовал что-то похожее на расположение к своему старшему помощнику. Правда, во время последующих бесед Бантер был очень кроток и почтителен. Казалось, он тянется к своему капитану за духовной поддержкой. Он часто посылал за ним, говоря: «Мне так неспокойно», и капитан Джонс часами терпеливо просиживал в его маленькой душной каюте, гордясь тем, что его позвали.

А мистер Бантер все еще был болен и в течение многих дней не вылезал из своей койки. Он стал убежденным спиритом — не восторженным — это вряд ли можно было ожидать от него, — но суровым и непоколебимым, Нельзя сказать, чтобы он относился к бесплотным обитателям нашей планеты так же дружелюбно, как капитан Джонс. Но он был теперь стойким, хотя и угрюмым приверженцем спиритизма.

Однажды после полудня, когда судно находилось уже в северной части Бенгальского залива, стюард постучал в дверь капитанской каюты и, не открывая ее, сказал:

— Старший помощник спрашивает, не можете ли вы уделить ему минутку, сэр. Кажется, он в большом расстройстве.

Капитан Джонс моментально соскочил с дивана.

— Хорошо. Скажите ему, что я иду.

Он подумал: «Неужели ему опять явился дух — да еще среди бела дня!» Он упивался этой надеждой. Однако дело обстояло иначе. И все же Бантер, которого он застал обмякшим в кресле — вот уже несколько дней, как он мог вставать, но еще не выходил на палубу — бедняга Бантер, очевидно, хотел сообщить ему что-то потрясающее. Он закрыл лицо руками. Ноги он вытянул и понурился.

— Ну, что у вас нового? — проворчал капитан Джонс довольно добродушно, ибо, сказать по правде, ему всегда было приятно видеть Бантера, как он выражался, укрощенным.

— Что нового! — воскликнул сокрушенный скептик, не отнимая рук от лица. — Да, много нового, капитан Джонс. Кто мог бы отрицать весь этот ужас и всю реальность? Всякий другой упал бы замертво. Вы хотите знать, что я видел. Могу вам сказать одно: с тех пор как я это увидел, я начал седеть.

Бантер отнял руки от лица, и они бессильно повисли по обе стороны кресла. В сумраке каюты он казался сломленным.

— Не может быть! — пролепетал, заикаясь, капитан Джонс. — Поседели?! Подождите минутку! Я зажгу лампу!

Когда лампа была зажжена, можно было ясно увидеть потрясающий феномен. Как будто сверхъестественный страх, ужас, страдание, выделяясь сквозь поры кожи, серебристой изморозью осели на щеках и голове штурмана. Его короткая борода, его подстриженные волосы отросли, но были не черные, а седые почти белые.

Когда мистер Бантер, осунувшийся и ослабевший, появился на палубе, чтобы приступить к исполнению своих обязанностей, он был чисто выбрит и голова у него была белая.,

Матросы оцепенели от ужаса. «Совсем другой человек», — шептались они. Все единодушно и таинственно пришли к заключению, что помощник «что-то видел», и только матрос, который в ту ночь стоял за штурвалом, утверждал, что помощника «что-то ударило».