Томас Гарди - Мэр Кэстербриджа

– А, мисс Темплмэн, я вас и не заметил, – сказал он. – Виноват мой возчик? Ну, конечно, конечно! Но я все-таки осмелюсь возразить. Другой ехал порожняком, значит, он больше виноват – нечего было лезть вперед.

– Нет, я тоже все видела, – сказала Элизабет-Джейн. – Уверяю вас, он ничего не мог сделать.

– Ну, уж кому-кому, а ихним глазам веры давать нельзя! – буркнул возчик Хенчарда.

– А почему бы и нет? – резко спросил Хенчард.

– Что уж там, сами знаете, сэр, все бабы на стороне Фарфрэ… он молодой, щеголеватый, черт бы его взял… малый таковский… такие вползают в девичье сердце не хуже вертячего червяка в овечий мозг… через таких вот девичьим глазам и кривое прямым покажется!

– А ты знаешь, кто эта дама, – та, про кого ты так говоришь? Ты знаешь, что я за ней ухаживаю – и не первый день? Берегись!

– Откуда мне знать? Ничего я не знаю, кроме того, что получаю восемь шиллингов в неделю.

– Зато мистер Фарфрэ это хорошо знает. В делах он продувной, но он не станет делать исподтишка того, на что ты намекаешь.

Неизвестно, слышала Люсетта этот негромкий диалог или нет, но ее белое платье скрылось в доме, а дверь захлопнулась раньше, чем Хенчард успел подойти и продолжить разговор. Это было досадно, так как слова возчика встревожили его и ему хотелось поговорить с Люсеттой наедине. Во время наступившей паузы подошел старик квартальный.

– Последи, чтобы никто не наехал на этот воз с сеном, Стабберд, – обратился к нему Хенчард. – Придется ему простоять здесь до утра, потому что рабочие еще не возвратились с поля. А если сюда свернет карета или повозка, прикажи ей объехать кругом по переулку и пусть убирается ко всем чертям… Завтра в ратуше будут разбираться какие-нибудь дела?

– Да, сэр. Числом одно, сэр.

– Так, так. А что за дело?

– Одна старуха скандалистка, сэр, сквернословила и нарушила общественный порядок ужасно кощунственным образом у церковной ограды, сэр, словно это не церковь, а кабак! Вот и все, сэр!

– Так. Мэра, кажется, нет в городе, да?

– Нету, сэр.

– Хорошо, тогда пойду я… И не забудь, присмотри за моим сеном. Спокойной ночи.

Во время этого разговора Хенчард твердо решил добиться свидания с Люсеттой наперекор ее уклончивости и, постучав в дверь, попросил, чтобы его проводили к хозяйке.

Ему ответили, что мисс Темплмэн очень сожалеет, но не может увидеться с ним сегодня вечером, потому что собирается уходить.

Хенчард перешел на другую сторону улицы и, задумавшись, постоял у своего сена в одиночестве – квартальный к тому времени куда-то ушел, а лошадей увели. Хотя луна светила не очень ярко, фонари еще не были зажжены, и Хенчард, отступив в тень одного из выступов, у въезда на площадь Бычьего столба, принялся следить за дверью Люсетты.

В ее окнах мелькало пламя свечей, – то и дело кто-то входил в ее спальню, – и ясно было, что Люсетта переодевается, перед тем как уйти куда-то, хотя куда ей было уходить в такой поздний час? Свет в окнах потух, часы пробили девять, и почти в ту же минуту Фарфрэ вышел из-за угла и постучал в дверь. Люсетта, очевидно, ждала его в передней, так как мгновенно открыла дверь сама. Они вместе пошли на запад, не по Главной улице, а по параллельной ей, и, догадавшись наконец, куда они идут, Хенчард решил следовать за ними.

Уборка урожая так запоздала из-за неустойчивой погоды, что, как только выдавался ясный день, все напрягали силы, стараясь по мере возможности спасти поврежденные хлеба. Дни быстро укорачивались, и жнецы работали при лунном свете. Так и в тот вечер пшеничные поля, примыкавшие к двум сторонам прямоугольника, образованного чертой города, кишели жнецами. Их смех и возгласы доносились до торговых рядов, у которых Хенчард стоял в ожидании, и, заметив, куда свернули Фарфрэ и Люсетта, он сразу догадался, что они направились в поля.

Здесь собрался чуть ли не весь город. Жители Кэстербриджа все еще придерживались старинного обычая помогать друг другу в нужде, и хотя пшеница принадлежала фермерам – обитателям предместья Дарновер, – остальные горожане также принимали участие в уборке.

Дойдя до конца улицы, Хенчард пересек тенистую аллею на валу, спустился по зеленому откосу и остановился среди жнивья. На желтом поле копны высились, как шатры, и те, что стояли далеко, терялись в пронизанном лунном светом тумане.

Хенчард спустился туда, где работы были уже закончены, а Дональд и Люсетта вышли на поле в другом месте, и Хенчард видел, как они идут между копнами. Они не думали о том, куда идут, они просто шли вперед, и их извилистый путь вскоре стал отклоняться в сторону Хенчарда. Встреча с ними не сулила ничего хорошего, и Хенчард, подойдя к ближайшей копне, сел под нею.

– Я разрешаю, – весело промолвила Люсетта. – Говорите что хотите.

– Хорошо, – отозвался Фарфрэ таким тоном, по которому можно было безошибочно распознать страстно влюбленного человека (при Хенчарде он еще ни разу так не говорил).Многие будут за вами ухаживать, потому что у вас прекрасное общественное положение, потому что вы богаты, талантливы и красивы. Ну, а сможете ли вы удержаться от соблазна стать одной из тех дам, которые окружены толпой поклонников… да… сможете ли удовольствоваться одним, весьма скромным?

– Это тем, кто говорит со мной? – спросила она со смехом. – Прекрасно, сэр, что же дальше?

– Ах, боюсь, что мое чувство заставит меня позабыть о хороших манерах!

– В таком случае, надеюсь, вы навсегда о них забудете, если у вас не хватает их только по этой причине. – Она произнесла несколько слов, которых Хенчард не расслышал, потом сказала: – А вы уверены, что не будете ревновать?

Фарфрэ сжал ее руку и этим, видимо, убедил ее, что ревновать не будет.

– Вы теперь уверены, Дональд, что я не люблю никого другого, – сказала она. – И все же мне хотелось бы кое в чем поступать по-своему.

– Хоть во всем! Но что именно вы имеете в виду?

– А если я, например, не захочу навсегда остаться в Кэстербридже, поняв, что здесь я не буду счастлива?

Хенчард не услышал ответа; он мог бы услышать и его, и многое другое, но не хотел подслушивать. Фарфрэ и Люсетта пошли в ту сторону, где работали люди и где снопы – по дюжине в минуту – грузили на повозки и фургоны, увозившие их с поля.

Люсетта настояла на том, чтобы расстаться с Фарфрэ, когда они подошли к рабочим. У него к ним было какое-то дело, и он упрашивал ее подождать несколько минут, но она была неумолима и отправилась домой одна.

Тогда Хенчард тоже ушел с поля и последовал за ней. Он был в таком состоянии, что, подойдя к дому Люсетты, даже не постучал в дверь, а открыл ее и прошел прямо в гостиную, ожидая найти там хозяйку. Но в комнате никого не было, и он понял, что, сам того не заметив, второпях опередил Люсетту. Однако ему не пришлось долго ждать; спустя несколько минут он услышал шуршанье ее платья в передней, а потом негромкий стук закрывающейся двери. И вот Люсетта вошла в гостиную.