НОРМАН МЕЙЛЕР - ЛЕСНОЙ ЗАМОК

В подобных ожиданиях он был далеко не одинок. Русские верят в то, что ничто хорошее не может длиться долго; скажем, многие были убеждены, что погода в день коронации непременно должна испортиться. Однако 14 мая Москву с самого утра залил яркий солнечный свет. Мрачные прогнозы пока не оправдывались. Женщины, еще накануне вечером безошибочно предсказывавшие ливень, глядя в безоблачное небо, все равно запасались на длительную прогулку дождевыми зонтиками. Об Алике они говорили: «Она вышла к нам из-за гроба», потому что жена Ники перешла в православие сразу же после кончины венценосного свекра, Александра III. Однако хорошая погода внушала кое-кому и оптимизм. Многие высказывались, например, так: «Столетие заканчивается. И, может быть, в новом, двадцатом веке все будет по-другому. Да снизойдут на нас чудеса истинной красоты и покоя!»

Я не могу рассказать в подробностях о самой коронации, потому что Маэстро не включил меня в число бесов, непосредственно в ней задействованных. Я не протестовал. Простейший путь попасть к Нему в длительный фавор заключатся в беспрекословном и бездумном подчинении Его воле. Кроме того, Он даже сказал мне — с такой откровенностью, словно я вошел уже в Его ближний круг: «В общем грандиозном раскладе эта коронация окажется не более чем незначительным эпизодом. Так что фактически ты ничего не потеряешь».

Я не присутствовал, следовательно, ни в одном из трех кремлевских соборов: ни в Успенском, ни в Благовещенском, ни в соборе Михаила Архангела, но мне не раз и не два докладывали о тщательно замалчиваемом скандале, который разыгрался в Успении.

Вскоре после того как царь с царицей взошли на трон, цепь ордена Св. Андрея Первозванного порвалась как раз в тот миг, когда Ники преклонил голову, чтобы этот орден на него надели. С оглядкой на то, какое количество Наглых присутствовало на церемонии, не свидетельствует ли это о том, что и мы кое-что умеем? Или на то была воля случая?

В таких вопросах чрезвычайно трудно разобраться до конца: как-никак взаимоотношения Маэстро с Б-м представляют собой самый настоящий лабиринт. Я могу составить длиннющий перечень обоюдных уступок, жестокостей, хитростей и уловок. Так что эта русская церемония, подкрепленная таким количеством святых мощей, чудотворных (и нет) икон, не говоря уж о неотъемлемых атрибутах самодержавия: цепи, кресте, короне, скипетре и державе, наводит на непростые размышления. Добавьте сам царский трон, осыпанный благословениями и проклятиями, тот самый трон, на который в 1613 году воссел государь Михаил Федорович. Разумеется, религиозные фанатики верят в то, что сама по себе коронация придает царю чуть ли не божественную мощь, автоматически проникающую ему в сердце, плоть и кровь. Но я бы рискнул предположить, что далеко не вся магическая сила, достающаяся монарху после миропомазания, непосредственно восходит к Б-ну. Маэстро гордится тем, как лихо рассовывает Свою контрабанду по вагонам, наполненным легальными грузами.

Мы, впрочем, довольно поощрительно относились к чрезвычайно истовой вере Ники во всемогущего Господа. Маэстро наверняка позаботится о том, чтобы мы извлекли собственную выгоду из чужого религиозного чувства. Я знал заранее, что многие из наших будут участвовать в процессии, выдвигающейся в пол-одиннадцатого из дворца, процессии, каждый шаг которой утопал в звоне тысяч колоколов, причем звучание одних было легким, как шелест листвы, а голос других — тяжким, как стенания сердца, отлитого из металла. На паперть Успенского собора вышли священники, приветствуя августейшую чету, которая незамедлительно приложилась к святому кресту. Православное духовенство воззвало к Троице: трижды прозвучали одни и те же молитвы, трижды вынесли святые иконы. Ники и Алекс прошли в глубь придела к помосту, воздвигнутому в самой середине собора. Мы были здесь как дома. Мы присутствовали при том, как на тот же самый престол взошел Михаил Федорович, первый русский царь из династии Романовых, поэтому я не буду распространяться о порядке, в котором были разложены царские регалии, не стану повторять слов, с коими обратился к Николаю II митрополит Санкт-Петербургский, призвав его к публичному покаянию. И Ники и впрямь публично покаялся, но сделал это таким тихим голосом и настолько невнятно, что никто ничего не расслышал. После чего царь прочитал «Отче Наш», а митрополит благословил его именем Отца, Сына и Духа Святаго.

Приближение Святого Духа мы чувствуем, смею вас заверить, сразу же. (Во многих случаях благословение Его именем не обходится без нашего участия.) И как раз в этот миг порвалась цепь ордена Св. Андрея Первозванного. Разумеется, священники полностью проигнорировали это поразительное происшествие. У них принято не обращать внимания ни на какие накладки, случающиеся в ходе богослужения. Поэтому митрополит без малейшей паузы перекрестился, возложил обе руки на царское чело и прочитал одну за другой две молитвы, после чего Николаю было дозволено надеть царскую корону, взять скипетр в правую руку и державу — в левую. А затем он вновь воссел на престол Михаила Федоровича. Придало ему свежих сил это древнее седалище-или нет, сказать трудно, но уже несколькими мгновениями позже царь вновь поднялся на ноги, передал регалии приближенным и направился к коленопреклоненной (на специальном кроваво-красном пуфике с золотой каймой) Алике. И тут же вновь дали залп из ста одной пушки.

Ритуал меж тем продолжился. Православное богослужение в торжественных случаях спешить не любит. Многие из тех, кто только что испытал внутреннее просветление, почувствовали, что у них затекают ноги. Божественная литургия окрасилась в цвета скуки. Поневоле призадумаешься над тем, не входит ли скука в воистину гениальный сценарий почитания Господа православными. Потому что сама по себе длительность ритуала неизбежно разоблачает ту часть паствы, религиозное рвение которой изначально было притворным. Оттого и нам не след тщательно описывать каждый шаг царя и царицы после того, как они сошли с помоста. Три шажка туда, три шажка сюда, вновь и вновь адресуя каждую серию шагов священному числу три, то есть Троице. Вообще-то Маэстро неизменно отзывается о Троице с большой симпатией, словно ему известно о Ней нечто неведомое другим. Однажды я присутствовал на свадьбе, на которой шафер тайком от всех, кроме невесты, ухитрился означенную молодую особу попользовать, и повадка этого ловкача живо напомнила мне целенаправленную обходительность, постоянно проявляемую нашим Маэстро по отношению к Святому Духу. Словно Троица катастрофически слаба на передок, и в этот-то передок Он и метит. А поскольку Святой Дух является воплощением любви Отца к Сыну и Сына к Отцу, Маэстро метит именно сюда, чтобы ослабить Их вроде бы нерушимое единство.