Шарлотта Бронте - Эмма Браун

Матильда поела. Она поблагодарила своего старого врага за то, что та не побоялась пойти наперекор мисс Вилкокс, которая строго-настрого запретила девочкам помогать Матильде.

– Ты добрая и храбрая. Жаль, что мы с тобой не стали друзьями.

– Так, значит, мы еще успеем подружиться.

Девочка тяжело вздохнула, и этот вздох тронул сердце другой девочки.

– Невозможно, чтобы такой человек, как я, стал другом такого человека, как ты.

– Это мне решать, – сказала Диана. – Я сама выбираю себе друзей. И неважно, богатые они или бедные. Единственное, чего я терпеть не могу, – так это неискренности и фальши.

Матильда осторожно вложила свою холодную руку в теплую руку Дианы.

– Тебе тяжело будет поверить, но это не от нас зависит. Мне больше нравится это старое платье, чем те, которые я привезла с собой.

– Но почему?

– Я, как и любой другой ребенок, носила платья, которые мне дали. Я приехала сюда потому, что меня сюда привезли. Ты сама, если бы могла выбирать, тоже предпочла бы учиться в школе, где в учениках ценят совсем другие качества.

Диана сжала руку Матильды.

– Мне нравилась моя прежняя школа, и я там хорошо училась. Я не знаю, почему меня отправили сюда. Но дело сейчас не во мне. Мы должны подумать, чем можно тебе помочь. У нас мало времени. Скоро придет мисс Вилкокс.

– Мой отец очень занятой человек, но он очень добрый. Я уверена, что он сможет помочь тебе во всех твоих несчастьях.

– Нет, это невозможно, – сказала Матильда, покачав головой, и на ее лице снова появилось знакомое выражение безысходности и грусти.

– Это мы еще посмотрим, – твердо заявила Диана. – Давай поедем ко мне домой на Рождество. У меня нет ни братьев, ни сестер, а после смерти матери я чувствую себя совсем одинокой. Ты будешь носить мои платья. У нас с тобой почти один размер. У меня много платьев, хватит и на двоих. Согласна? Поедешь со мной?

Прежде чем Матильда успела ответить, дверь с силой распахнулась и на пороге появилась взволнованная и злая мисс Вилкокс.

– Диана, выйди отсюда, – быстро сказала она. – Ты знаешь, что ученицам не позволено ходить в ту часть дома, которая не принадлежит школе. Матильда! Что это у тебя такое? Ты украла эту еду?

– Это я принесла, – сказала Диана, выступая на защиту подруги. – Я считаю, что это не такое серьезное преступление по сравнению с тем, которое совершили вы. Вы морите свою подопечную голодом. Я думаю, что когда я расскажу обо всем своему отцу, то он согласится со мной.

– Матильда уже не является нашей ученицей, – решительно заявила мисс Вилкокс, демонстрируя свою власть. – Существуют специальные заведения, в которых заботятся

о несчастных и бездомных. И когда же ты собираешься поговорить со своим отцом?

– На Рождество, – сказала Диана.

– Неужели я тебе не говорила? – удивленно произнесла мисс Вилкокс. – У меня сейчас столько забот, что немудрено было и забыть. Ты остаешься на праздники в школе. Твой отец и твоя приемная мать поедут на праздники за границу.

Диана моментально поникла. Она напоминала потухшую свечу.

– Думаю, ты, моя дорогая, хочешь знать всю правду. Так вот, для твоего же блага я расскажу тебе обо всем. Твоя приемная мать считает тебя сущим наказанием. Она говорит, что твое присутствие превращает их жизнь в настоящий ад, потому что ты не можешь спокойно разговаривать и все время споришь и огрызаешься.

– Вы лжете, – сказала Диана уже не таким уверенным голосом. – Моя приемная мать – высокомерная и двуличная особа.

– Это из-за твоей чрезмерной болтливости тебя забрали из прежней школы.

– Я не верю вам, – плачущим голосом сказала Диана. – Миссис Стерлинг всегда поощряли нас за то, что мы говорили правду.

– Не сомневаюсь в этом, – сказала мисс Вилкокс. – И именно по этой причине твоя приемная мать, испугавшись, что ты превратишься в грубую и сварливую девицу, которую трудно будет выдать замуж, уговорила твоего отца перевести тебя в школу, в которой много внимания уделяется воспитанию хороших манер. А сейчас иди в классную комнату и займись чтением произведения миссис Чепоун «Письма о том, как усовершенствовать свой разум». Радуйся, что ты не такая, как мисс Фитцгиббон, у которой нет родителей и ей негде жить.

Должно быть, не только мисс Вилкокс удивилась тому, какое участие принимает мистер Эллин в судьбе незнакомой девочки. Холостые мужчины редко интересуются детьми (возможно, потому, что не хотят брать на себя ответственность). Но наш холостяк несколько отличался от своих неженатых собратьев. По каким-то одному ему известным причинам он всегда глубоко к сердцу принимал страдания детей. Он понимал, что в истории с мисс Фитцгиббон еще многое предстоит выяснить.

Он не сразу отправился на поиски, так как должен был нанести еще несколько визитов. Кроме того, он никогда и ничего не делал в спешке (и конечно же, ему нужен был компас и, так сказать, путеводная звезда). Он часами сидел за своим письменным столом и смотрел в окно, пребывая в подавленном настроении. Наверное, это из-за времени года. В воздухе висела какая-то грязная пелена. Яркие накидки и шляпки особенно четко выделялись на фоне зимней природы, и поэтому деятельная и активная мисс Вилкокс, которая предстала перед его взором в голубом платье и такого же цвета накидке, да еще с корзинкой в руках (она отправилась по делам, связанным с благотворительностью), показалась павлином, нарисованным на сером холсте.

Мистер Эллин не был человеком праздным, как это могло показаться. Его внимательный взгляд, шедший как бы из глубины души, выдавал в нем человека думающего. Когда перед ним появилась мисс Вилкокс, ему показалось, что он увидел яркое и суетливое насекомое. Если он и был с ней резок, то делал это только ради девочки, а не потому, что он плохо к ней относится. Мисс Вилкокс была такой, как и раньше. Она была уверена в том, что нашла свое место в обществе и это место ей подходит как нельзя лучше. По натуре своей она была победителем и поэтому, не задумываясь, устраняла со своего пути все препятствия, мешавшие ей идти к своей цели. Он не испытывал к ней неприязни, а скорее восхищался ею, как восхищался бы какой-нибудь храброй букашкой. Лишившись средств к существованию, она не стала взывать к жалости и не впала в отчаяние. Он не сомневался в том, что благодаря своей практичности она даже из разрозненных лоскутков сможет сшить теплое и прочное одеяло.

Устав от созерцания внешнего мира, он окинул взором свой кабинет. Эта комната была совершенно не похожа на ту квартиру, в которой он проживал до недавнего времени. Стены ее были окрашены в нейтральный темно-желтый цвет, хотя, честно говоря, цвет особого значения не имел, так как стены были увешаны многочисленными книжными полками, на которых теснились книги и газеты. Здесь царил некий творческий беспорядок. Книги располагались именно так, как это было удобно мистеру Эллину, и это было настоящей пыткой для его слуги. Ему запрещалось что-либо трогать или менять. В кабинете стояло коричневое кожаное кресло. В нем не было ничего примечательного, но его почтенный возраст внушал уважение. Что же касается стола, возле которого стояло кресло, то сказать что-либо определенное о его внешнем виде было невозможно, так как он всегда был доверху завален различными ценными предметами – географическими картами, журналами, газетами и письмами. Коричневые бархатные шторы отделяли эту обитель высокого интеллекта от внешнего мира. Свет медной лампы вносил некоторую романтическую нотку в мужское царство, в котором мистер Эллин чувствовал себя как у Бога за пазухой.